В открытое небо - Антонио Итурбе

Возненавидев Париж, он подает заявление с просьбой командировать его на испанскую линию и возвращается в Тулузу, чтобы снова летать в Барселону или Аликанте. Обе мадам Маркес, хозяйки «Большого балкона», постарели и часть отеля закрыли, им уже не справиться с таким объемом работы.

Однажды вечером, когда Мермоз просматривает газету в гостиной «Большого балкона», мадам Маркес приглашает его к телефону – звонят из Парижа.

Чиновник, один из ответственных за процесс передачи компании, предлагает познакомить его с одним авиаинженером: при поддержке правительства тот разрабатывает аппарат для перелета через Атлантику с учетом требований безопасности новых французских нормативов для авиатранспорта, без которых почтовая линия через океан не может быть открыта. Мермоз встает. На мгновенье мелькает мысль, что это, наверное, шутка, и он высоко поднимает брови. Он сто раз обращался по этому самому поводу – и без единого намека на какой-никакой результат, а тут вдруг кто-то в верхах делает шаг навстречу. Человек по фамилии Кузине, с которым ему предлагают встретиться, – разработчик и конструктор самолетов.

На этой же неделе Мермоза видели в бистро возле собора Парижской Богоматери. Сначала инженер не выказывал особого желания открывать ему свои планы, как будто не доверял. Когда в министерстве воздушного флота ему указали на Мермоза, он нахмурил брови: «Мне нужен пилот, а не знаменитость!» – воскликнул он. Однако Кузине согласился. Он уже слишком долго работал сам по себе, и долги его вымотали.

Кузине его узнал и жестом пригласил к своему столику. И начал с места в карьер, даже не дав возможности поздороваться.

– Мне нужен пилот, знающий свое дело.

– А мне нужен конструктор, знающий свое. Если самолет упадет, вы потеряете машину, а я – голову.

Рубленный сплеча ответ выбивает Кузине из колеи: сам он был резок только потому, что пытался скрыть свою застенчивость.

– Дайте мне хороший самолет, и я доставлю вас хоть на край света. И знаете, что самое главное? Я и назад вас доставлю.

Кузине кивает. В глазах собеседника он видит стальную решимость. Опасений больше нет. Теперь он хочет лишь одного: чтобы его самолет пилотировал Жан Мермоз.

Мермозу, по первому впечатлению, Рене Кузине видится одним из студентов-зубрил, у которых за плечами книг много, а опыта – ноль. Внешность у него несколько потрепанная: на ногах – старые нечищеные ботинки, на плечах – хороший, но мятый пиджак, лоснящийся на локтях. Но когда тот начинает говорить, сразу становится ясно, что перед ним некто еще более упертый, чем он сам. Он помешивает в чашке кофе, который им принесли некоторое время назад, и не поднимает глаз от кофейного водоворота. Поначалу он выглядит застенчивым, но когда начинает говорить о звездообразных двигателях, коленчатых валах, углах атаки, калибровке… предстает одержимым. Такой он и есть.

Кузине считает, что строить самолеты для длинных дистанций, которые упадут, если откажет мотор, смысла не имеет. Он разработал трехмоторный самолет, названный им «Арк-ан-Сьель» – «Радуга». Авиатор сможет продолжить полет с отказавшим мотором, а у механика будет возможность отремонтировать его прямо в небе – габариты самолета это позволяют.

К этому моменту Кузине видел уже немало опытных образцов самолетов, которые упали, прошел через многие испытания, в том числе голодал, ему приходилось выпрашивать инвестиции. Но все это пустяки, все тает, как дым, когда он достает лист бумаги с карандашом и начинает рисовать олимпийских размеров самолет. Мермоз заражается его энтузиазмом. Все призраки уныния, что наполняли тенями и мраком его душу, исчезают, как только перед ним приоткрывается новое окошко к трансатлантическому перелету.

Кузине настойчиво тянет его в ангар – посмотреть на самолет. «Арк-ан-Сьель 3» – аппарат дюжий, настоящий серебристый бычина с тремя пропеллерами. Конструктор с чувством проводит рукой по фюзеляжу.

– Мермоз, в Америку мы сможем отправиться в первых числах января.

– Сможем?

– А вы что думали – я упущу такую возможность?

После качания на волнах политических переговоров, резоны которых всегда скрыты глубоко под землей, перед реализацией трансатлантического проекта компании «Аэропосталь», которую месяцами блокировали и чинили препятствия, двери вдруг распахнулись настежь. С необычайной легкостью подписывают разрешения и предоставляют необходимые для подготовки деньги. И одобрен план полета, который должен соединить Европу и Южную Америку, с использованием линии Франция – Сенегал – Натал как маршрута, позволяющего пересечь Атлантический океан по самому краткому пути.

Через несколько недель «Арк-ан-Сьель» уже рычит в небе двумя тысячами лошадиных сил своих моторов. Это его первый пробный полет над Атлантикой – с почтой на борту и Кузине собственной персоной в качестве пассажира. Его было абсолютно невозможно убедить в том, что он добавляет лишний вес, и Мермоз наконец сдался, согласившись на весь груз: почту и конструктора. Как ни крути, а он отец этого летающего создания. Если их беспосадочный перелет увенчается успехом, то перед ними откроется дверь, закрыть которую будет уже невозможно. Он столько лет ждал этого полета, что, оторвавшись от полосы, чувствует себя так же спокойно, как если бы шел на веслах по воде Эль-Тигре.

На доске приборов – тысяча семьсот двадцать оборотов. Все отлично. Мермоз поднимает глаза, смотрит вперед – в нескольких сотнях метров выше них неимоверных размеров шар движется в том же направлении, но гораздо медленнее. Он поднимает вверх обе руки, и его крик перекрывает грохот трех двигателей:

– Ауф-Видерзеен, квадратноголовые!

Его экипаж крутит головами, в том числе Коллено, которого он взял с собой механиком для первого перелета по маршруту Европа – Америка на «Арк-ан-Сьель». Выглядывают в иллюминаторы и видят, как сначала догоняют, а потом и оставляют за хвостом цеппелин «Люфтганзы», которая вознамерилась потеснить их на линии в Южную Америку.

Конструктор со своего места пытается докричаться до пилота, чтобы спросить, доводилось ли ему пилотировать дирижабль.

– И вы называете это «пилотировать», Кузине? Это