Броненосцы Петра Великого - Алекс Кун

Успел ввернуть в конце выступления, что накопились дела по азовской флотилии, требующие личного взгляда государя, и нам была дарована аудиенция после собрания.

Все же Петр на официальных собраниях и Петр на аудиенции — два совершенно разных человека. При личном общении у него пропадают самодержавные нотки и он становиться убеждаем. Наша аудиенция не затянулась, кратко отчитался по делам адмиралтейства, теперь уже говорил, как есть, не для протокола. Правда, о том, что корабли сгноили так и не сказал, стыдно было за идиотов, плюнувших на труд тысяч людей.

Петр долго и любовно расспрашивал про школу и рассматривал планы школы и зданий. Был доволен не меньше, чем от диковин. Но нашел, к чему придраться. Вал надо было другой конфигурации. Не просто забор вокруг школы — а зубчатый, с выступами под орудия, как тут теперь принято. И орудия на вал закатить. Не стал спорить, зубчатый так зубчатый. Петр лично исправлял план школы. На кульмане. Мы с Гордоном молча наблюдали. А у Петра, оказывается, то же есть привычка говорить с самим собой, когда работает, приятный штришок — сближает. Но улыбнуться себе не позволил, мало ли что…

Утвердив все наметки по школе, и написав несколько указов, проекты которые ему подал Патрик, в частности о призыве и о снабжении, сели с Петром обсуждать Уставы.

Пробежав бегло тексты, Петр начал проходить их уже с нами по второму кругу и тщательно.

Первую битву пришлось выдержать по метрической системе. Раньше думал, что Петр не сторонник традиционности — однако, оказалось, что это не так. Основной аргумент — наши деды пользовались, и нам завещали. Намекнул Петру, что рано или поздно к этой системе придем. А так как большинство не грамотное, то им пока все равно чему учиться. Сломался Петр на моем обязательстве, взять на себя расходы по внедрению эталонов мер и весов по всей стране. К сожалению, тогда еще не представлял себе, в какие деньги это выльется.

Вторую битву получил на поле рассыпного строя и лежачей позы. Солдатам было не вместно, лежать в грязи и бегать толпой, да еще и неравномерными перебежками. Однозначной победы не одержал, скорее, были местные успехи. Сошлись на том, что мои предложения выносим отдельным строем, который будет замыкать основные списки построений, выдранные у шведов. Хотя бы так.

Обсуждали еще долго. Всех просителей Петр отправлял подальше, не церемонясь в выражениях, вопрос уставов у него вызывал пристальный интерес.

На обед не прерывались, в это время потрошили дисциплинарный устав. Как мог, пытался сохранять пропорции вины и наказания, а то у этих деятелей на все один ответ.

К корабельному уставу подошли к адмиральскому часу. Все устали, особенно Патрик. Под эту усталость легко протолкнулись несколько современных мне приемов, на которых и планировал строить азовские, а потом и черноморские, тфу-тфу-тфу, баталии.

В адмиральский час, Петр написал знаменитый указ «Уставам корабельному да строевому, а також караульному и дисциплинарному — быть».

Уезжая, домой, чувствовал себя хорошо отжатой половой тряпкой. Про Гордона и не говорю. Исчерканные уставы, с многочисленными вкладными листами, отдал переписывать Ермолаю, добавил, что копию для себя он может не делать, устав будем печатать в больших объемах, и пару экземпляров подарю ему обязательно. Ермолай посмотрел на меня осуждающе, но спорить не стал. И черновики, кстати, не отдал — для истории он их коллекционирует что ли, ведь не первый раз уже.

Задумавшись, над своей фразой, по поводу объемов, начал выспрашивать Федора про типографии в Москве. Ведь, печатали же на Руси книги — букварь лично видел.

По словам Федора, выходило, что с печатью надо обращаться на Московский печатный двор, но процесс печати, насколько он знал, будет долгий и дорогой. Подробнее Федор рассказать не мог, но обещал, раз так надо, свести с московским библиотекарем, Василием Киприановым, тот сможет рассказать подробно. Задумался — зачем мне книга на старо славянском шрифте, если пытаюсь провести внедрение новой системы, куда входит и новый шрифт. Да и производительность мне нужна большая, на всю страну брошюры печатать.

И чем, думаете, занимался остаток вечера и пол ночи? Рисовал печатный станок. Увлекся.

Утром общался с библиотекарем. Отличный, образованный человек. Мои идеи упали на крайне благоприятную почву. Уже к обеду рисовали «гражданский шрифт» на разлинованной бумаге, вписывая шрифт в будущие литеры. Пробил, под это дело и идею пробелов — утомился уже разбирать их бесконечные строчки. Посмотрев на работу Василия — каллиграф он был знатный, предложил ему контракт на работы в типографии, с окладом мастера. И учеников своих пускай забирает. Работать в библиотеке может по-прежнему.

Договор составили и подписали прямо в библиотеке, теперь, до отъезда, надо было решить вопрос с типографией. Василию поручил вырезать деревянную доску с новым шрифтом, причем, по разлинованным на бумаге линиям надо сделать глубокие пропилы. Хотел дать размеры в миллиметрах, но вовремя одумался, опять не поймут. Нарисовал на бумаге, чего именно хочу, и взяли за образец ширины пропила деревянную обложку книги, которых тут было масса. Просил сделать доску тщательно, будет моделью для отливок.

Поручил Федору искать еще одно помещение, не дорогое и не обязательно в престижном районе. Сам поехал к кузнецам и повез деталировку станка. Зная, с чем придется столкнуться, готовый проект пересчитывал на дюймы.

Кузнецы заказ приняли. Детали обещали сделать за неделю. Поторговался и доплатил — сошлись на четырех днях, быстрее никак. Успеть бы, запустить станок, до отъезда в турне.

Два дня посещал приемы, светские обязанности надо, хоть иногда, исполнять. На приемах мы с Таей блистали и рекламировали. Все же реклама, двигатель торговли — продажи, после наших визитов, выросли заметно. Только вот как бы так сделать, чтобы реклама не стала смыслом торговли. И не повторился в будущем, тот беспредел, когда за пять минут телепередачи с похорон, будет не менее трех рекламных вставок, да еще с веселыми игровыми сюжетами. Но это уже просто брюзжу.

Еще два дня хотел продолжать приемы, но Василий закончил доску и вцепился как клещ, на предмет книгопечатанья. Моя слава мастера по диковинам была настолько раздута московскими слухами, что Василий думал немедленно реализовывать свои задумки по картам и календарю. С календарем сказал сразу, что надо в начале привести в порядок чередование дней, а то с момента принятия текущих календарей накопились большие ошибки. С календарями в России было плохо. В том смысле, что народ жил по одним, древним, календаря — по которым шел 7205 год от сотворения мира. Знать и купцы ориентировались на летоисчисление Европы, по которому уже начался 1697 год, а официальные указы и вся казенная переписка велась по старому летоисчислению. Кстати, с мерами длинн и весов была та же история. Длина мили в каждом уезде могла быть разной. Припомнив, на этом месте, про указание государя, заняться приведением в порядок, за свой счет, этой самой системы мер и весов — посчитал логичным, включить в список мер и весов новые шрифт и календарь. Кандидат на составление такой брошюры сидел прямо передо мной.

На новую задачу Василий набросился со всем пылом. Он вообще был человеком увлекающимся. Подробно рассказал ему про необходимость построения стройной и единой системы, начиная от шрифта с цифирью, продолжая длинами, весами и тому подобным. Подробнее, обещал выдать ему уже составленные брошюры. Но просил не переписывать, то, что уже сделано, а подумать над более доходчивой формой, например рисунками все изобразить. Василий и предложил, выпустить букварь. То есть, пояснять картинками весь новый шрифт, цифирь меры длин и весов. Велел ему набросать эскизы, что он сможет вырезать из дерева, а потом обсудим.

Пользуясь своим воинским званием, обобрал арсенал на десяток пудов стратегического сырья, из которого и начали лить литеры.

В будущей мастерской заканчивали работы плотники и столяры. Кузнецы обещали закончить детали станка к обеду. Начал показывать ученикам Василия процедуры литья литер и раскладывания их по кассе, точнее пока просто по деревянным плоским коробочкам — обращал особое внимание, что литеры мягкие и с ними надо обращаться очень осторожно, кучками не складывать и коробочки не путать. Потом, в деревянном, плоском лотке набирали текст из устава. Рассказывал про нумерацию страниц, и почему мы в одном лотке набираем разные страницы из разных мест устава. Надеюсь, объяснил понятно. Для примера набрали два лотка и, намазав литеры обычными чернилами прокатали два листа. Потом собрал их вместе, перегнул пополам и продемонстрировал, что теперь листы идут по порядку.

Времени на эти эксперименты ушло много, и долго сохнут чернила, и пока они не высохнут, вторую сторону катать нельзя. Кроме того, чернила были жидковаты, со свинцовых литер бодро скатывались. Мучение а не типография.