Том II: Отряд - Мэри Джентл

— Дьявольски верно, — пророкотал Роберт Ансельм.

— А когда Бургундия исчезнет и на земле не останется ни единого человека с кровью герцогов Бургундских в жилах, для Диких Машин уже не будет иметь значения, сколько времени понадобится, чтобы вывести новую Фарис. Даже если на это уйдет тысяча лет — как только это будет сделано — мир исчезнет. Исчезнет, изменится… все дела наших рук пропадут, словно нас никогда и не было.

Те парни, что побывали с ней сегодня в аббатстве, явно не держали языки за зубами — Аш не удалось произвести впечатления.

— Так что мы должны выиграть эту войну, — добавила Аш. Ей не удалось сдержать улыбку, и на нее тут же ответили Герен аб Морган, Питер Тиррел…

— Сказать легко, а?

— Как два пальца обоссать, — высказался анонимный голос из темного угла.

— Вы думаете, эта война касается только бургундцев? — Аш обернулась на голос и выхватила взглядом Джона Баррена. — Вам тоже есть что терять. Вам, наемникам, всякая земля — родина. Среди вас уэльсцы, англичане, итальянцы, германцы… Так вот, визиготы уже покончили на хрен с большей частью этих стран, а теперь, Джон Баррен, им и Пролив переплыть недолго.

Джон де Вир открыл было рот, но локоть Ансельма тут же воткнулся парню под ребра. Младший де Вир заткнулся с удивительной покладистостью.

— Если Бургундия не выстоит, значит, все, погибшие в этой войне, погибли зря. Но мы вот что сделаем, — Аш встала посреди зала, обхватила локти ладонями. — Мы будем драться! Я оставила Ла Марша с Фарис. Там пятеро писцов в поте лица записывают ее сведения. Мы будем драться с визиготами. И надо начать первыми — прежде, чем они навалятся на нас!

Она подняла глаза на закопченные потолочные балки, помедлила немного и продолжала;

— Мы теперь знаем их слабые места. Прежде всего надо прорвать осаду — признаюсь, не самое легкое дело. Но герцогиню Флориан надо вывести из Дижона и убрать подальше.

Аш улыбнулась, прислушиваясь к одобрительному гулу. — Потом надо объединиться с союзниками. А союзники у нас найдутся, потому что Гелимер с каждым часом выглядит слабее. Как минимум, турки и французы будут с нами.

Она дождалась кивков, ударила кулаком о ладонь и продолжила:

— Убить Фарис недолго, но стоит ли? Появятся новые, только и всего. До каменного голема нам не добраться — второго налета на Карфаген они не допустят. Приходится — ничего другого не остается — объявить войну Диким Машинам. Разбить их здесь и перенести войну в Северную Африку. Если на то пошло, отдать визиготскую империю туркам! Мы должны перенести войну на юг и уничтожить сами Дикие Машины!

Она сделала паузу, давая им время усвоить мысль, отыскала взглядом в полутьме команду Анжелотти и кивнула им:

— Сами Дикие Машины драться не способны. Это просто камень. Они только и могут, что говорить с Фарис и с каменным големом. Ручаюсь, мастер Анжелотти при помощи нескольких бомбард и десятка-другого кораблей с грузом пороха быстро превратит их в большие груды щебенки. — Аш кивнула в ответ на вспыхнувшую в темноте улыбку Анжелотти. — Итак, наша цель — Северная Африка. И надо бы добраться туда к маю.

Должно быть, побывавшие в Карфагене немало порассказали остальным: Аш видела вокруг решительные уверенные лица.

— Другого пути нет, — сказала она. — Это будет нелегко, даже с теми сведениями, что мы получили сегодня. Если после прорыва осады кто-то предпочтет податься в Англию или перебраться подальше на север за пределы тьмы, я не стану мешать: получайте свое жалованье и вперед. Дело нам предстоит опасное, и не все доживут до того, чтобы увидеть Африку.

Она подняла руку, останавливая раздавшиеся голоса:

— Я не думаю взывать к вашей гордости. Забудьте о ней. Говорю вам, эта война не менее опасна, чем любая другая, в какой нам случалось участвовать, и те, кто хочет бросить это дело, пусть лучше уходят сразу.

Она уже видела, кто готов уйти: несколько итальянцев-канониров, может быть, Герен аб Морган. Аш задумчиво кивнула собственным мыслям, вслушиваясь в иронические комментарии и мрачные шутки, которыми тихо перебрасывались ее люди — три с половиной сотни здоровых парней, смотревших на нее бесстрастными пустыми взглядами. Боятся, конечно, но и уже обдумывают, как взяться за дело.

— Так когда нам предстоит надавать пинков трем легионам задниц? — поинтересовался английский арбалетчик Джон Баррен, тыча пальцем себе за спину, имея, вероятно, в виду визиготский лагерь под стенами Дижона.

Аш, не торопясь отвечать, кивком дала понять, что можно расходиться.

— Ну, парни, приводите в порядок снаряжение, поговорите со своими офицерами. Совещание командиров завтра сразу после подъема.

Она с усмешкой обернулась к англичанину и повторила:

— Когда? Надеюсь, раньше, чем Гелимер сочтет перемирие прерванным и все три его гребаных легиона свалятся со стен нам на голову!

Она обошла всех бургундских командиров, переходя из дома в казарму, а из казармы во дворец — и раз за разом повторяя более или менее одно и то же весь этот темный рождественский вечер. Поговорила, сколько удалось, и с бургундскими солдатами, которым предстояло участвовать в бою. Она отмерила немало миль по мостовым Дижона. Эскорт сменялся каждый час.

Легкие облака разошлись, открыв звездное небо, но многотысячная толпа на паперти перед аббатством не расходилась всю ночь, ожидая выдачи крошечных ломтиков темного хлеба и глотка крапивного пива.

Семь звезд ярко сияли в морозном небе: Ковш висел над самыми шпилями аббатства Святого Стефана.

Аш оставила эскорт перед зданием аббатства, служившим временным жилищем аббата, и прошла мимо стражи и монахов, стороживших вход. Она держалась с такой уверенностью, что ни одна душа не осмелилась задавать ей вопросы.

На лестнице ее встретило пение карфагенской свирели. Аш расстегнула шлем и поправила короткие волосы. Ее рассеянный взгляд, смотревший в иные миры, сосредоточился. Она в последний раз провела по волосам пальцами с обкусанными заусенцами и передернула плечами, пристраиваясь поудобнее к латам. Покончив с этим делом, наклонила голову и по узкой лесенке с низким потолком поднялась в верхнюю комнатку.

— Мадам… капитан, — поправился высокий тощий монах. — Вы разошлись с аббатом. Он только что был здесь, молился с безумной иноземкой.

— Аббат милосерден, — Аш не остановилась. — Вам ни к чему входить со мной. Я всего на несколько минут.

Она пригнулась, проскользнув под массивной дубовой притолокой, и прошла в дальнее помещение, не слушая робких возражений монаха. Даже сквозь подошвы сапог чувствовалось, как неровно уложены скрипучие половицы. Распрямившись, она оказалась в золотистом луче светильника и с трудом разглядела лишенную всякой мебели комнату, беленые штукатуркой стены и кучу одеял под окном с ромбиками стекол.

Виоланта сидела рядом с Фарис на полу под светильником. Обе повернули головы навстречу вошедшей.

Пол под ее ногами снова пронзительно скрипнул, и груда одеял зашевелилась. Показались потемневшие от пота седые волосы. Аделиза приподнялась, протирая глаза чумазыми кулаками.

— Я не знала, что ты здесь, — объяснила Аш, обращаясь к Фарис.

— Ваш аббат отдал вторую комнату рабам-мужчинам. А меня поместили с женщинами.

Снова послышалась свирель. Теперь было ясно, что музыка доносится из дальней части здания. Аш кинула взгляд на Виоланту, на Аделизу — и снова обратилась к женщине, которая сейчас — с коротко остриженными волосами, в швейцарском платье с чужого плеча — выглядела еще больше похожей на нее.

— Явственное фамильное сходство, — заметила Аш, проведя языком по пересохшим губам.

Она против воли то и дело оглядывалась на безумную старуху. Аделиза сидела, завернувшись в одеяла, раскачиваясь из стороны в сторону и что-то мыча про себя. Потом вдруг стала ударять кулаком по колену. Аш не сразу поняла, что женщина отбивает такт мелодии флейты.

— Дерьмо, — сказала Аш. — Вот, значит, почему они убивали младенцев. Они думали, что мы все так кончим. Ты когда-нибудь думала о том, что тебя ждет в будущем?

Маленькая Виоланта что-то быстро прошептала.

— Она тебя не поняла, но тон ей не нравится, — объяснила Фарис.

Аделиза, словно потревоженная звуком голосов, перестала раскачиваться и схватилась за живот, поскуливая и мяукая. Она что-то говорила. Аш с трудом разобрала на малознакомом жаргоне карфагенских рабов:

— Болит! Болит!

— Что с ней? Больна?

Виоланта снова заговорила. Фарис кивнула.

— Она говорит — Аделиза голодна. Говорит — Аделиза раньше не знала, что такое голод. О ней всегда заботились. Она не знала боли пустого желудка.

Аш шагнула вперед. Лязг брони, которого она, привыкнув, почти не замечала, в тесной комнатушке показался очень громким. Женщина вскочила на ноги и попятилась, заслонившись одеялом.