Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том I - Юрий Александрович Лебедев

и Соединенных Штатов в области внешней политики, он, несомненно, попытался бы логически сформулировать благоприятное положение для России.»[1211]

Показательно воспоминание Вейсмана о сиротстве Жоржа. Он вспомнил, что Жорж представлялся товарищам сиротой, причём с раннего детства. Сиротство соответствует легенде Жоржа, но, согласно данным, которые он предоставил для Службы призыва в армию, его отец и мать умерли в Сью-Сити соответственно в 1933 и 1934 году, когда Жоржу был 21 год! Это далеко не «раннее детство», особенно в представлении американцев. В этом возрасте американец должен уже сам крепко стоять на ногах.

Вероятно, раннее сиротство – аберрация памяти и восприятия Вейсмана и других знакомых Жоржа. Вряд ли он сам придумал эту легенду. То есть, Жорж мог сказать, что его родители «давно умерли», но это «давно» было воспринято как в «раннем детстве», поскольку при столь ярких талантах в его возрасте он должен был быть совсем на других социальных уровнях, если бы имел родственную поддержку. А без неё Жорж воспринимался окружающими как «self-made man» в процессе затянувшегося становления.

Такое представление о себе вполне устраивало Жоржа, и он не только не спорил с ним, но даже как-то поддерживал его в своих неопределённых «воспоминаниях».

Так, по свидетельству его квартирной хозяйки, миссис Гарднер (Gardner), опрошенной ещё 10 и 14 июня 1954 года, у неё были такие же представления о «трудном детстве» Жоржа.

Эта женщина по типу характера, уму и наблюдательности вполне могла бы быть прототипом миссис Хадсон с Бейкер-Стрит в Лондоне, сдававшей квартиру Шерлоку Холмсу, если бы не хронологические и географические неувязки. Но, с эвереттичекой точки зрения, топология альтерверса Жоржа вполне может объяснить это фрактальное подобие ☺.

Она рассказала, что, хотя Жорж никогда не говорил о своём происхождении достаточно определённо, но, по её представлениям, он потерял родителей в раннем детстве, и был воспитан как сирота, вероятно, в Кливленде.[1212]

Почему Жорж выбрал для миссис Гарднер именно Кливленд в качестве своей «малой родины», сказать трудно. Может быть, он как-то узнал, что она никогда не была в Кливленде ☺.

Однако, своими недомолвками он правильно направлял впечатления о себе. В результате, по мнению миссис Гарднер, у неё сложилось впечатление, что

«у него, вероятно, была одна тетя, которая никогда не интересовалась им, и он оказался в очень непрочном финансовом положении».[1213]

Такой вывод мог основываться и на скромном образе жизни Жоржа, и на его вечерних отлучках для приработка в рентгеновской лаборатории медицинской фирмы.

После того, как Жорж якобы уехал в Европу для участия в строительстве электростанции, от него не было никаких известий. Но миссис Гарднер не очень поверила ему, поскольку полагала, что единственная работа, которую он делал в своей жизни, была работа в качестве студента. А кто возьмёт такого «специалиста» на заграничную работу?

Миссис Гарднер сочла, что он получил работу от правительства Соединённых Штатов, и потому «коричневый, армейского типа джип, и принял ковалевский чемодан»[1214] в день отъезда.

Это первое упоминание о джипе, который был у Жоржа во время учёбы в CCNY в деле ФБР. Как видно из воспоминаний миссис Гарднер, этот джип воспринимался окружающими как свидетельство связи Жоржа с военным ведомством. И это тоже играло свою роль в укреплении легенды Жоржа.

Любопытно отметить, что эта связь не прервалась и после возвращения Жоржа домой. Как свидетельствует Г. И. Коваль, в дачном гардеробе Жоржа долгое время служил в качестве спецодежды великолепный армейский бушлат,

«коричневатого цвета, монотонный, но хороший – тёплый, со множеством подкладок, подстёжек, с капюшоном, рукава с обтюраторами, тыща карманов, на одном из которых надпись – «правительственная собственность»»[1215]

и великолепные армейские ботинки 47 размера. Бушлат Жорж к концу жизни сносил и он был выброшен, а ботинки хранились в семье как память об армейской службе Жоржа.

06.64. Армейские ботинки Жоржа.[1216]

Ещё одно важное свидетельство о времени учёбы Жоржа в CCNY дают материалы опросов Герберта Дж. Сандберга (Herbert J.Sandberg), сослуживца Жоржа по программе Специального армейского обучения (Army Specialized Training Program – ASTP), с которым с сентября 1943 по июнь 1944 учился в этом колледже и который, как и он, решил продолжить обучение для получения степени по электротехнической специальности после окончания службы в армии.

Знакомство возобновилось осенью 1946 года, и продолжалось до осени 1948 года, когда Жорж, по его заявлению Сандбергу, получил работу в Европе и уехал из США. Сандберг получил открытку от Жоржа из Парижа через месяц или два после его отъезда.[1217] Обычно такие открытки пишут только друзьям и хорошим знакомым.

Показание Сандберга подтверждают дружественность его отношений с Жоржем, хотя сам Сандберг говорил, что разница в возрасте (Жорж был намного старше) не позволяла установить тесные дружеские отношения. Сандберг отмечает, что Жорж был «очень популярен» среди военнослужащих при его первом периоде обучения в CCNY и среди студентов после его возвращения. Свидетельством тому является избрание Жоржа Президентом его курса и Почётным членом землячества.

«Будучи несколько старше, Коваль оказывал сдерживающее влияние практически во всех формах дискуссий, в том числе политических, и там никогда не возникало какого-либо вопроса о лояльности Коваля по отношению к правительству Соединенных Штатов».[1218]

В опросе 29 июня 1955 года среди многих знакомых Жоржа по службе в армии, о которых вспомнил Сандберг, впервые упомянут и Арнольд Крамиш. Но «единственным настоящим другом» Жоржа Сандберг назвал Бенджамена У. Лассена, владельца REC.

Показания Сандберга выявляют и ещё одну важную деталь, касающуюся отъезда Жоржа. Оказывается, инициатива организации отъезда Жоржа исходила от него самого – он планировал уехать ещё в марте 1948 года, т. е. сразу после окончания CCNY.

Отметим, что эти планы Жорж строил до того, как

«14 мая 1948 года, за один день до окончания британского мандата на Палестину, Давид Бен-Гурион провозгласил создание независимого еврейского государства на территории, выделенной согласно плану ООН. Уже на следующий день Лига арабских государств объявила Израилю войну и сразу пять арабских государств (Сирия, Египет, Ливан, Ирак и Трансиордания) напали на новую страну, начав тем самым Первую арабо-израильскую войну, называемую в Израиле «Войной за независимость»».[1219]

То есть при этом его планировании он не рассматривал опасности, возникшие из-за всплеска антисемитизма в связи с провозглашением Израиля. И о состоянии «еврейского вопроса» в СССР также не задумывался – никто его об этом не информировал, а прежние