Широкий Дол - Филиппа Грегори

– Что вам от меня нужно? – спросила я, уверенная, что он попросит денег или чего-нибудь в этом роде.

– Я к вам по делу, – к моему удивлению, заявил он. – По торговому делу.

Выговор у него был не местный, но определить, откуда он родом, я не сумела. Похоже, откуда-то с запада. Я уже начинала догадываться, что это за «торговое дело».

– Вы не ошиблись? – довольно резко спросила я. – Мы занимаемся сельским хозяйством, а не торговлей.

– Ну, если хотите, речь идет о контрабанде, – признался он, внимательно наблюдая за моим лицом. Я не сумела сдержать усмешки.

– А от меня-то что вы хотите? – сказала я. – Говорите скорей; у меня нет времени на беседы с мошенниками. Можете вы коротко объяснить мне, что вам нужно? Но учтите: у нас в Широком Доле законов не нарушают.

Он с улыбкой, без малейшего стыда уставился на меня и сказал:

– Конечно, мисс. Конечно же, у вас никто законов не нарушает. Но у нас есть для вас хороший дешевый чай, и сахар, и бренди.

Я с сожалением посмотрела на него и снова спросила:

– Послушайте, что вам от меня нужно?

– У нас возникли неприятности в той местности, куда мы обычно свозим свои товары, – сказал он вполголоса, настороженно посматривая в сторону Джона МакЭндрю, с явным нетерпением поджидавшего меня возле коляски. – И наш новый вожак предложил хранить товар в старой мельнице, которая расположена на вашей земле. Товар каждый раз будет задерживаться там всего на несколько дней, и вам, мисс Лейси, совершенно ничего не нужно будет об этом знать. А для вас мы будем оставлять пару симпатичных бочонков, если, конечно, вы любезно согласитесь их принять, или, может, какие-нибудь тонкие французские шелка. Вы бы оказали джентльменам большую услугу, мисс Лейси, а уж мы своих друзей никогда не забываем.

Мне не хотелось слишком сурово отчитывать этого нахального бродягу, ведь в том, о чем он просил, не было ничего необычного. Контрабандисты – джентльмены удачи, как их еще называют, – всегда приходили и уходили, когда им вздумается, по неприметным тропам среди холмов Сассекса. А те двое полицейских, которым была поручена борьба с контрабандой на всем побережье, где в море впадало множество рек и речек, ничего, разумеется, поделать с контрабандистами не могли; ночью они прятались под одеялом в постели, а днем строчили рапорты. Один из них, кстати сказать, был профессиональным поэтом и взялся за эту работу только для того, чтобы иметь достаточно времени для своих стихов. Так что мы в Сассексе имели двойную выгоду – беспошлинную торговлю контрабандным спиртным и собственную изящную поэзию. Результат поистине великолепный, хоть и несколько комичный, вызванный бесконечной путаницей в акцизных законах и раздариванием государственных должностей неумелым молодым джентльменам.

Мой отец закрывал глаза на торговлю контрабандными товарами и делал вид, что случайно пропустил мимо ушей сообщение о том, что ночью через нашу деревню проследовало полдюжины лошадей; жители деревни в таких случаях не подсматривали из-за занавесок и рот держали на замке. Джентльмены удачи и впрямь были щедры по отношению к своим друзьям, но доносчиков всегда находили и убивали.

Поскольку у меня практически не было возражений против того, чтобы контрабандисты хранили свои товары на нашей земле, я уже готова была дать этому парню разрешение, но упоминание о старой мельнице и новом вожаке показалось мне странным.

– И кто же ваш новый вожак? – спросила я.

Контрабандист подмигнул мне и туманно заметил:

– Меньше говоришь, крепче спишь. Но голова у него работает здорово. Он все загодя планирует, да и люди за него в огонь и в воду готовы. У меня, например, всегда на душе спокойней становится, стоит мне его черного коня впереди нашего войска увидеть.

Во рту у меня вдруг пересохло.

– Так это он выбрал нашу старую мельницу в качестве склада? – спросила я, чувствуя, что голос мой вот-вот сорвется, а лицо стало липким от пота.

Контрабандист с любопытством посмотрел на меня – видимо, я сильно побледнела, потому что он спросил:

– Что с вами, мисс? Вы не больны? А насчет старой мельницы это точно его идея, тут вы правы.

Я провела рукой по лбу – он был мокрым от пота.

– Нет, мне просто жарко, – пролепетала я. – Значит, ваш вожак из местных?

– По-моему, он и родился, и вырос где-то по соседству с Широким Долом, – сказал контрабандист, которому явно надоели мои вопросы. И потом, его встревожило, что у меня вдруг начали дрожать руки, а глаза потемнели от волнения. – Так что мне сказать ему, мисс?

– Скажите, что старую мельницу разрушило паводком и там теперь все по-другому, – сказала я неожиданно громко, и голос мой зазвенел от страха. – Скажите, что для него в Широком Доле места нет! Пусть ищет для своего склада другое место и другую дорогу. И пусть он не смеет даже приближаться ни ко мне, ни к моему поместью! – Я уже почти кричала. – Скажите, что мои люди никогда ему этого не позволят, потому что он для них всегда был изгоем, а я всегда была их любимицей!

От охватившего меня сильнейшего волнения колени подо мной уже подгибались, еще немного – и я бы упала, но тут сильная рука Джона обняла меня за талию, помогая мне устоять. И одного лишь его сурового взгляда хватило, чтобы молодой контрабандист поспешил убраться прочь; было слышно, как он уходит, шурша галькой и прячась за перевернутыми рыбачьими лодками.

Джон МакЭндрю, будучи настоящим профессионалом, моментально подхватил меня на руки и, точно младенца, без лишних слов запихнул в коляску. Затем вытащил из-под козел серебряную фляжку с шотландским виски и поднес мне к губам. Я с отвращением отвернулась, почувствовав сильный запах алкоголя, но доктор все-таки заставил меня сделать пару больших глотков, и виски действительно сразу подействовал: мне снова стало тепло, прекратилась паническая дрожь, и постепенно мое перепуганное сердце перестало биться, как пойманная птица. Некоторое время мы оба молчали. После пережитого приступа страха голова моя была совершенно пуста. У меня все еще было такое ощущение, словно мне среди бела дня явился жуткий призрак. Надо было, конечно, держать себя в руках и ни в коем случае не показывать, что меня страшит встреча с вожаком какой-то банды контрабандистов. Ведь этого парня, несомненно, навел на меня кто-то из мстительных браконьеров, изгнанных из Широкого Дола за свои преступления, или, может, кто-то из самых никчемных деревенских бедняков; или же кого-то из наших крестьян нужда заставила пойти служить на флот, а потом он подался в контрабандисты. Да и сам по себе этот черный конь ничего не значит. Зря я вела себя так глупо, зря поддалась панике, зря показала этому парню, как сильно я напугана.