Самостоятельные люди. Исландский колокол - Халлдор Лакснесс

— Исландия, — сказал Йоун, указывая на себя, и, утирая слезы, повторил: — Исландия. — Знатный господин почесал у себя за ухом. Он, видимо, не понял, но Йоун продолжал: — Исландия. Гуннар из Хлидаренди.

Вдруг епископа осенило, и на лице его появилось испуганное выражение.

— Гекенфельд? — спросил он со страхом. Однако Йоун не знал, что такое Гекенфельд, и решил снова попытаться назвать имя датского короля.

— Христиан, — сказал он.

— Христианин, — повторил знатный господин, и лицо его прояснилось, ибо он подумал, что хотя этот дикий человек родом из Гекенфельда, но все же он христианин.

— Иисус Христос, — добавил он, милостиво кивнув нищему. Йоун Хреггвидссон тоже был доволен, что наконец-то названо имя, известное и здесь, в Голландии. Поэтому он не задал мучившего его вопроса, а лишь повторил имя своего помещика:

— Иисус Христос.

Затем он перекрестился, помянув святую троицу, чтобы показать, что и он раб господень. Тут знатный господин отвязал от пояса кошелек и вынул из него мелкую серебряную монету. Он протянул ее Йоуну и уехал.

К заходу солнца Йоун забрел на постоялый двор. Ему казалось, что здесь живут радушные хозяева. Во дворе теснилось множество телег, лошадей, конюхов. Дородные, хорошо одетые путешественники из далеких краев прогуливались по двору и удовлетворенно поглаживали себя по животу после сытного обеда. Некоторые курили длинные трубки. Один из конюхов заметил Йоуна и стал его поддразнивать. Подошло еще несколько слуг. Йоун сказал, что он исландец, но его никто не понял. Мало-помалу вокруг него собралась большая толпа. Все заговаривали с ним на разных языках. Наконец ему пришло в голову повторить те слова, которые произвели такое действие на знатного господина в карете: «Гекенфельд. Иисус Христос». Услышав это, одни приняли его за еретика и богохульника из Италии, другие воскликнули: «Иисус, Мария!»— и погрозили ему кулаком. Но Йоун Хреггвидссон снова повторил: «Иисус Христос, Гекенфельд», — и перекрестился. Подходили все новые люди: здоровые широкобедрые служанки в коротких юбках и чепцах, повара в кожаных передниках, толстобрюхие господа в платье с пышными рукавами, в париках и шляпах, украшенных перьями. Они подходили, чтобы узнать, что здесь происходит, но оказывалось, что это всего-навсего нищий чужеземец, который ведет богохульные речи. Вдруг статный человек в шляпе с перьями и высоких ботфортах шпагой проложил себе путь через толпу. Он взмахнул хлыстом, и на Йоуна Хреггвидссона посыпался град ударов. Первый пришелся по лицу, остальные по шее и плечам. Наконец Йоун опустился на колени и, закрыв лицо руками, упал навзничь. Тогда знатный вельможа приказал всем разойтись и взяться за работу. Некоторые, правда, немногие, прежде чем уйти, пинали Йоуна ногой. Когда толпа рассеялась, Йоун ощупал лицо, чтобы узнать, не залито ли оно кровью. Крови не было, но лицо сильно распухло. Затем он побрел дальше.

Вечером его накормили крестьяне — муж и жена, все достояние которых составлял клочок земли. Йоун подарил их ребенку свою монетку, так как они не хотели брать с него денег. Наевшись, он улегся под изгородью, чтобы немного соснуть. Погода стояла мягкая, и не похоже было, что она переменится. Но голландец указал ему на сеновал над конюшней, и Йоун Хреггвидссон проспал всю ночь на соломе. Под утро его разбудила странная птица, которая носилась перед окном, хлопая крыльями и свесив длинные ноги. На крыше было ее гнездо, и она пронзительно кричала. Голландец уже встал, и Йоун отправился с ним в поле. Весь день без передышки они перетаскивали хлеб с поля. Голландец показал Йоуну знаками, что считает его очень сильным. Йоун глубоко огорчился, что не может рассказать ему о Гуннаре из Хлидаренди. Два дня Йоун Хреггвидссон таскал снопы, а на третий выучился управляться с цепом и грохотом. Его сытно кормили, но когда он заикнулся о деньгах, то оказалось, что голландцу нечем платить батраку. Вся семья плакала, жалея, что это немое двуногое существо покидает их. Йоун Хреггвидссон тоже немного поплакал, но больше из вежливости, поцеловал всех и распрощался. Хозяин подарил ему пару деревянных башмаков, хозяйка — чулки, а малыш — голубую бусинку.

Йоун шел в прежнем направлении. Однако подарки этих славных людей не слишком ускорили его путешествие, и через два дня ему вновь пришлось наняться на работу. На сей раз к важному графу, которому принадлежали земли чуть ли не всей провинции. У него были тысячи оброчных крестьян, крепостных и полукрепостных, свои надсмотрщики и управители. Сам граф не показывался, и говорили, что он живет в Испании. У графа Йоун проработал весь остаток лета. Он брался за любой труд, требовавший силы и выносливости. Он настолько выучился говорить по-голландски, что мог уже объяснить людям, что привело его сюда, на этот край света. Все голландцы знали про вулкан Гекенфельд в Исландии, в глубине которого пылает ад. Им очень хотелось узнать о нем побольше. Йоуна они прозвали Ван Гекенфельд.

Невидимый граф в Испании обманул Йоуна и не заплатил ему, а управитель советовал поблагодарить бога за то, что Йоуна не вздернули на сук. Но несколько бедных набожных голландцев собрали для него немного медяков и серебра, чтобы Ван Гекенфельд мог продолжать свой путь к датскому королю.

Йоун отправился дальше. Монетки он запрятал в один чулок, а другим, вывернутым наизнанку, обвязал себе шею, как это делают пастухи, чтобы не сбиться с пути. Башмаки он связал и перекинул через плечо, а бусинка куда-то закатилась.

Глава четырнадцатая

Приключение у немцев

Была уже зима, когда Йоун Хреггвидссон добрался до немецкой земли. Много раз приходилось ему наниматься к голландцам в качестве вьючного животного, чтобы заработать себе на хлеб.

Платили ему гроши. Хотя у голландцев всего имелось вдоволь, они были скуповаты, как все зажиточные крестьяне, и скудно вознаграждали своих батраков. Зато при случае здесь можно было кое-что стащить. Благодаря своему богатству голландцы не так боятся воров, как исландцы. Йоуну Хреггвидссону удалось таким способом раздобыть себе пару крепких сапог у какого-то герцога, владельца трех поместий. У этого герцога, незримого, как и большинство голландской знати, Йоун батрачил некоторое время, но сбежал, так как кормили там из рук вон плохо. Богачи везде, в Голландии и Исландии, одинаково жалеют лишний кусок батраку. Сапоги Йоун разыскал среди старого хлама и зарыл их под терновым кустом за две недели до своего побега. Он нес их в мешке за спиной и, лишь отойдя миль на десять, решился надеть. Погода все портилась, а вместе с ней портилась и дорога, так что сапоги пришлись весьма кстати. Хоть почва в Голландии и мягкая, слякоть там холодная, особенно ранней осенью.

Моросил дождь. Вечерело. Путник вымок до нитки, а герцогские сапоги набухли и отяжелели от налипшей на них грязи. Перед ним, окутанная мглистым туманным сумраком, лежала Германия — страна знаменитейших воинов. А у Йоуна не было даже палки. Его мучил голод. В пограничной деревушке была лишь одна улица, церковь да постоялый двор, где путники могли подкрепиться и переночевать. У ворот стояли запряженные восьмеркой большие крытые рыдваны, которые еще до наступления ночи должны были отправиться в глубь империи; в них сидели сытые нарядные путешественники, с толстой мошной разъезжавшие по свету в сопровождении красивых женщин. Закутанные в шали пассажирки устроились на мягких сиденьях. Их спутники повесили на крюки свои пояса, плащи, шпаги и шляпы с перьями. Все это были важные господа, и вскоре они укатили. Йоун думал было взять себе кружку чаю, этого необыкновенного ароматного напитка из Азии, который он впервые отведал в Голландии, — у него еще оставалось немного мелочи. По его даже не впустили в харчевню.

Он стоял перед церковью и тихо ругался, как вдруг до него донесся запах горячего хлеба. Йоун огляделся и пошел на запах, который привел его прямо к пекарне, где булочник со своей женой как раз вынимал из печи хлебы. Йоун купил себе хлебец, выпросил в доме победнее немного пива и присел закусить на крыльцо. Люди поняли, что он вор и убийца, и не пустили его в дом. Из кухни слышался заливистый лай щенка, разбудивший кур во дворе. Громко загорланил их повелитель — петух. Остаток хлеба Йоун сунул за пазуху, пожелал хозяевам доброй ночи и бодро двинулся в путь под дождем, следом за почтовой каретой. Колея вела через арку на дороге, у которой стояли два голландских солдата с аркебузами, пропускавшие всех желающих. По ту сторону арки виднелась рощица, а за ней, на открытой поляне, — окруженная рвом крепость. Через ров был перекинут мост, и дорога, проходившая по мосту, вела прямо в крепость. В черных остроконечных фонарях перед большими каменными воротами слабо мерцали свечи, отливавшие под дождем то синим, то желтым. Дорога была вымощена камнем, и из-под обитых железом колес вылетали искры. Крыша крепости была плоская, с бруствером, в котором были прорезаны бойницы для мушкетов и пушек. Это были ворота Германии.