Шериф - Дмитрий Сафонов

Где-то в городе еще оставались люди, но за них Микки не беспокоился: Иван и еще одно существо, слепленное в штольне последним, обо всем позаботятся.

И даже если у людей окажется оружие, это мало что изменит: очень трудно убить то, что уже мертво.

Их можно разъять на части, и все равно ноги будут до последнего топтать, а руки — до последнего тянуться к глоткам этих примитивных созданий.

Нельзя убить простую грязь, настроенную убивать.

Пока в городе царит ночь, это невозможно.

Первые лучи солнца снова обратят существа в горстку вонючего праха, но до рассвета еще есть время. Времени достаточно.

Это Микки должен был бояться оружия: с точки зрения жизнеспособности ему досталось самое уязвимое тело. Невероятно измененное волей мыслящей материи, исчерпавшее все заложенные в него резервы, развившееся до предела, оно все равно оставалось человеческим. Но так было необходимо для выполнения ЗАДАЧИ.

Он отнимет ТЕТРАДЬ у человека и пройдет те несколько сотен метров, что отделяют его от спасительного, уничтожающего огня. И тогда он прыгнет в огонь вместе с тетрадью, упиваясь радостью оттого, что жаркие рыжие языки пожирают хрупкие листы с написанными на них магическими символами.

Заклинания, древние, как сама земля, превратятся в пепел.

* * *

— Надо уходить отсюда! — сказала Баженова таким тоном, что никто не осмелился ей возражать.

Она стояла на середине Центральной улицы, держа в руках ружье Шерифа. Пинт подошел к ней и достал из кармана коробку патронов.

— Посмотрите, эти подойдут?

Анастасия бросила беглый взгляд на коробку.

— Конечно. Двенадцатый калибр. Длина — семьдесят миллиметров. В самый раз. — Она забрала коробку и сунула ее в карман халата.

Только сейчас Пинт заметил, что через плечо у нее перекинута брезентовая сумка, в которых обычно носят противогазы.

«Откуда она ее взяла? И что там лежит?» — подумал Пинт, но спросить не решился.

Васька стоял рядом с ним. Пинт крепко держал его за руку.

Временами Васька смотрел на забор, но за частым штакетником ничего не было видно.

— А как же Ружецкий? — спросил Тамбовцев. — Ведь он был с нами. Не можем же мы его бросить?

— Где он? — отрывисто спросила Анастасия. Она не сводила глаз с надвигающейся волны пламени, будто чувствовала, что где-то там притаился полночный демон.

— Я не знаю, — ответил Тамбовцев. — Вы не видели? — обратился он к Пинту.

— Нет.

— Он ушел с ружьем, — сказала Лена.

— Если так, то сможет за себя постоять, — отрезала Анастасия. — Уходим. — Она окинула всех взглядом, но почему-то задержалась на Пинте. — Ну!

Пинт кивнул:

— Пожалуй, вы правы. Ждать больше нечего. Надо уходить.

Пинт посмотрел на горящий город. Девятнадцатое августа закончилось. Двадцатое уже два часа как наступило.

Горная Долина. Город, в который его привела Лиза. В который его не хотел пускать Шериф. В котором он так много увидел и пережил. Который рушился на его глазах, как театральная декорация. Маленький город с красивым названием и страшной судьбой.

— Пошли! — Он шагнул вперед и потянул за собой Ваську.

За ними двинулись Тамбовцев с Леной. Анастасия Баженова немного задержалась. Она в последний раз окинула взглядом дом, в котором они прожили с мужем пятнадцать счастливых лет.

В их жизни было всякое: веселое и грустное, доброе и не очень. Случались дни, когда на столе не было ничего, кроме тарелки с кусками черного хлеба. Но и тогда хлеб был нарезан аккуратно: крупными толстыми ломтями, как любил Шериф, и рядом — тонкими треугольными кусочками, как любила Анастасия. И этого им вполне хватало, чтобы чувствовать себя счастливыми. Потому что они были вместе. Что бы ни происходило, они были вместе. Она всегда была на его стороне и обеспечивала тот самый крепкий тыл, который, как любил повторять муж, является основой фронта.

И сейчас, когда Баженов погиб на своем фронте, она продолжала оставаться крепким тылом.

Она отпустила от себя маленький отряд на полсотни шагов и уже хотела двинуться за ними, но вдруг услышала странный угрожающий рев. Не крик, не стон и не рычание — нечто среднее, звук, вырывавшийся из груди существа, слепленного из грязи, праха и расщепленной человеческой плоти.

На Центральной улице возник его силуэт. Оно было большим, почти два метра ростом. В руках существо держало бутылки с мутной жидкостью.

Едва увидев Анастасию, оно издало громкий торжествующий вопль и бросилось к ней. Анастасия оглянулась: четыре человека, трое взрослых и ребенок, быстро шагали по дороге в Ковель. К счастью, они уже были довольно далеко.

Анастасия сняла с плеча брезентовую сумку, положила перед собой на дорогу и отступила на несколько шагов: из ружья она попадет в сумку, не целясь. Надо только считать патроны, чтобы оставить один.

Коробка, которую передал Пинт, была почти полной. В ней перекатывались восемь пластиковых цилиндров. В ружейном магазине — четыре. Она прикинула расстояние между ней и существом и поняла, что времени заряжать ружье уже нет.

Четыре патрона. Из них три она может выпустить в черное существо, четвертый должен попасть в сумку. Итого у нее в запасе — три выстрела.

Расстояние сокращалось. Существо шагало быстрым широким шагом лесного жителя, привыкшего за день проходить по много километров.

Анастасия присела на одно колено.

«Так будет точнее, — решила она. — У меня всего три шанса, было бы обидно упустить их из-за ненужной поспешности».

Она совместила прорезь прицела с мушкой. Другой конец этой линии уперся в грудь существа. Она затаила дыхание и ждала, когда черный верзила приблизится.

Пятьдесят метров. Сорок. Тридцать. Двадцать пять…

Она прижалась щекой к прикладу и нажала на спуск. Громыхнул выстрел.

Анастасия резким движением передернула цевье, дослав патрон в патронник. Она не сомневалась, что попала. Точно в грудь.

Заряд картечи ударил в существо, вырвав из него куски материи и грязные черные брызги. Оно покачнулось, но устояло на ногах. Анастасия услышала громкий рев и увидела сквозь дыру в груди языки жадного пламени.

Существо положило черные руки на дырку и старательно залепило ее своей плотью, как дети в песочнице делают куличики.

Оно заревело, подняв руки к небу. Бутылки с самогоном упали на асфальт и разбились. Это вызвало у существа минутное замешательство, оно наклонилось и с интересом рассматривало, как жидкость растекается по асфальту.

Анастасия поняла, что второго такого шанса может больше не представиться, когда существу надоест разглядывать пролившийся самогон, оно ринется на нее, и придется стрелять по движущейся цели.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});