Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Почему же? Скажите, сегодня вам все дозволено, сегодня ваш праздник, вы юбиляр, хозяин, - настаивал Брусничкин слегка заплетающимся языком.
Варя предупредительно и укоризненно посмотрела на мужа, и взгляд ее призывал к благоразумию. Олег понял этот взгляд, но сознание собственной правоты и задиристый тон Брусничкина подмывали его на обострение. Какие-то секунды он мучительно боролся с собой. Уголки губ его дрогнули, злой свет вспыхнул в его больших лучистых глазах. Он посмотрел на Ариадну и увидел в ее глазах испуг.
Совершенно трезвая, Ариадна мгновенно оценила назревающий конфликт, стремительно встала с фужером вина и, подняв его высоко над столом, торжественно провозгласила:
- Предлагаю тост за настоящих мужчин!
- Правильно, Ариадна Павловна, - решительно поддержала Варя, и лицо ее просияло тихой радостью. - За мужчин!
Штучко облегченно вздохнул. Коля, огорченный тем, что все мирно уладилось, посмотрел на Ариадну с досадой, сделался мрачен и молчалив. Орлов всем своим видом выражал учтивое безразличие и погружался в себя, а его супруга испытывала легкое смятение. Валя, чокаясь с Думчевым и Колей, одобрительно улыбаясь, негромко сказала:
- За вас, настоящие мужчины, - и отпила несколько маленьких глотков золотистого токая. Она не желала острой стычки Олега с Брусничкиным. Олег, чувствуя настроение гостей, почтительно развел руками и сел. На розовом приветливом лице его распласталась вежливая улыбка.
Тост Ариадны тем не менее не ввел Брусничкина в заблуждение. Он считал, себя глубоко оскорбленным, ему казалось, что Олег имел в виду именно его, говоря о тех, кто оказался по другую сторону идеологических баррикад. И он должен, обязан расквитаться или, по крайней мере, заставить слишком самонадеянного Остапова поставить точки над "i" и довести разговор до конца.
Борис Всеволодович не хотел скандала в своем доме, тем более в такой праздничный день - юбилей сына. Он знал прежнего Брусничкина по непродолжительной совместной работе в военном госпитале осенью сорок первого, знал и Брусничкина послевоенного образца по нелестным рассказам сына. Он был совершенно независим во взглядах и суждениях, не всегда разделял мнение даже своих близких - Людмилы и Олега. Тем не менее Брусничкин не вызывал в нем симпатии: как тот, давний, военного времени, так и в особенности настоящий - самоуверенный и заносчивый деятель, примазавшийся к архитектуре по воле случая или холодного расчета. Поймав в глазах Брусничкина беспощадную решимость, Борис Всеволодович поднялся, весело посмотрел на Леонида Викторовича и заговорил густым басом:
- Друзья! Я хочу провозгласить тост за нашего уважаемого председателя, президента или, по-кавказски, тамаду, который отлично справился со своими весьма и весьма сложными обязанностями. Я давно знаю Леонида Викторовича, без малого тридцать лет, знаю его как бойкого организатора, веселого и находчивого. Позвольте от вашего имени сказать ему спасибо и выпить за его здоровье.
Знал старик Остапов слабинку в характере Брусничкина - самовлюбленность и тщеславие - и вовремя ударил по струнам этой слабинки. Струны зазвенели и высекли на плоском холодном лице Леонида Викторовича веселый блеск и умиление, а толстые алые губы его задрожали в жалкой улыбке, и он засмеялся с притворной обидой:
- Как я понимаю, за тамаду пьют последний тост. Таков обычай. Выходит, вы решили мне дать отставку.
- С почетом на пенсию, - насмешливо улыбнулся Думчев.
- По возрасту и состоянию здоровья, - колюче добавила Ариадна.
В глазах Брусничкина, устремленных в пространство, потухла веселая искра, он лишь мельком с укором взглянул на жену и сказал вялым голосом:
- Согласен, согласен, уйду не ропща, без гнева и печали.
И он действительно ушел неуверенной походкой, цепляясь за предметы, попадавшиеся на его пути. Варя на правах хозяйки вышла вслед за ним и предложила ему отдохнуть в одной из комнат. Отставной тамада не возражал.
Дело шло к финишу. Постепенно гости начали выходить из-за стола, разбрелись по саду группками, потекли уже не общие разговоры. Встревоженный Штучко упрекал дочь:
- Ты выпила фужер вина, целый фужер!
- Выпила, - отчужденно и резко соглашалась Ариадна.
- А как же ехать? Ты за рулем!
- Я не поеду: мой пассажир не транспортабелен.
- Ну а обо мне ты подумала? Мне завтра на работу, у меня совещание. Я не могу опаздывать на совет, - напомнил о себе Штучко.
Но Ариадна быстро нашла выход из положения, предложив Орловым "прихватить попутный груз". Валя уезжала на электричке.
- Тебя Коля проводит до платформы. Вместе с ним и поедете, - сказала Варвара Трофимовна, вручая ей гвоздики.
- Коля? Где Коля? - позвал Олег.
Коли не было, Коля куда-то исчез. Пришлось Олегу провожать Валю. До платформы двадцать минут нормальной ходьбы, а они шли полчаса. Шли медленно и большей частью молчали. Молчали потому, что многое хотелось сказать друг другу, но необходимые слова еще не созрели, их время не пришло.
- Как с эскизами? - спросил Олег. Речь шла о фресках и мозаике для подгорской гостиницы.
Эскизы готовы, но меня гложут сомнения.
- Надо посмотреть и решать. Сроки поджимают.
- Хочу посоветоваться.
- Приноси в мастерскую, посоветуемся.
- А может, лучше домой к вам?
- В мастерскую, - определенно решил Олег.
И снова пауза, долгая, волнующая и приятно-напряженная. Краткие реплики о Брусничкине, мимолетные, гаснущие фразы о том о сем между долгими, многозначительными паузами. На платформе, когда показалась вдали электричка, он торопливо и взволнованно выдохнул:
- За розы еще раз спасибо. Дивный букет. Я сохраню его…
Брусничкин не просыпался. Ариадна сказала Варе:
- Теперь до утра никакие громы его не разбудят. Хоть из орудий стреляйте.
В ответ Варя спросила:
- Вам постелить в этой комнате или на террасе?
- Я, пожалуй, уеду домой: завтра мне на работу.
- А как же ГАИ?
- Все давно улетучилось. Подумаешь, фужер вина!
Варя не стала отговаривать: в конце концов она лучше себя знает, не ребенок. И Ариадна уехала тихо, простившись только с Варей. На опушке леса к ней в машину сел Коля.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
1Вечерняя прохлада проникла и в салон "Волги". Сидящий рядом с водителем Дмитрий Никанорович, обернувшись назад, спросил жену:
- Тебе не холодно? Не продует? А то закрою.
- Нет, нет, Димуша, я немножко подремлю, - ответила жена, кутаясь в пуховый платок. На ней была теплая кофточка. Вдруг спросила: - Как тебе понравились генералы? - И сама же ответила: - Симпатичные. Особенно этот Глеб. Производит впечатление человека думающего, умного. А другой - тот попроще.
- Это только кажется, он хитрый, - лениво отозвался Дмитрий Никанорович, и жена догадалась, что муж не настроен продолжать разговор о вечере у Олега Остапова. Она знала, что он погружается в какие-то свои размышления.
Так оно и было. Никулин вспоминал, точно хотел ответить на вопрос двух генералов: Сталин и градостроительство. Странный этот Паша Штучко: ведь отлично же знает, как много внимания Сталин уделял строительству и реконструкции Москвы. И вдруг при людях высказал сомнения, нарочитые, преднамеренные! Зачем?
Встречи со Сталиным ярко врезались в память во всех деталях, со всеми подробностями. И время их не берет. Многое стерло время, а эти - неподвластны. Первые послевоенные годы, голодные, тяжелые. Запад страны лежал в руинах. Нищенские хлебные пайки получали по карточкам. В деревнях, изрытых землянками и блиндажами, стучали плотницкие топоры, и солдатские семьи справляли новоселье. В городах первые бульдозеры расчищали руины, а на освобожденных от битого кирпича площадках водружались горделивые краны, торжественно вздымавшие ввысь ажурные хоботы. Никулин был тогда ведущим архитектором столицы.
Однажды их пригласили на заседание Политбюро - первого секретаря МГК, председателя Моссовета и его, Никулина, - по вопросу озеленения Москвы. Да, да, по такому мелкому, с точки зрения Штучко, вопросу. Они ждали в приемной, пока Политбюро обсуждало другие вопросы. А их было много, сложных, острых, требующих безотлагательного решения. Время было позднее, а их еще не вызывали. Сидя в приемной, волновались. Секретарь МГК сказал Никулину: "Докладывать будешь ты". Он все заранее продумал, ночи перед этим не спал: шутка ли - его будут слушать в верховном штабе страны!
Пригласили в зал заседаний как-то неожиданно. Сталин поздоровался кивком головы. Он расхаживал вдоль длинного стола, за которым сидели члены Политбюро. Дмитрий Никанорович ожидал увидеть его в погонах генералиссимуса, строгим и суровым, в ореоле победной славы, а он, вопреки ожиданию, был одет в свой привычный довоенный серый китель без всяких погон, простой, домашний и доброжелательный. Густая седина придавала особую мягкость его усталому лицу, а мелкие морщинки у пронзительных глаз несколько сглаживали эту усталость. Как только вошедшие уселись на стульях, поставленных вдоль стены, Сталин заговорил негромким и неторопливым голосом:
- Набат - Иван Шевцов - О войне
- «Ведьмин котел» на Восточном фронте. Решающие сражения Второй мировой войны. 1941-1945 - Вольф Аакен - О войне
- Война. Легендарный Т-34 и его танкисты - Александр Щербаков - О войне
- Запасный полк - Александр Былинов - О войне
- Дожить до рассвета - Андрей Малышев - О войне
- Оскал «Тигра». Немецкие танки на Курской дуге - Юрий Стукалин - О войне
- Хлеб и кровь - Владимир Возовиков - О войне
- Кедры на скалах - Владимир Возовиков - О войне
- «Кобры» под гусеницами - Владимир Возовиков - О войне
- Пробуждение - Михаил Герасимов - О войне