Повседневная жизнь старой русской гимназии - Николай Шубкин

И эту атмосферу удалось создать нашей начальнице, бывшей курсистке, которую все мы так жаждали видеть на этом посту, но из которой два-три года пребывания у власти успели вытравить даже элементарную порядочность!

13 февраля

Давно уж не приходилось мне браться за дневник, хотя и нужно было бы сделать это, но времени свободного совершенно не было. На масленой вместо отдыха пришлось возиться с годовым отчетом по прогимназии, с составлением формуляров и другой канцелярщиной; даже тетрадей некогда было проверять, и они скопились у меня целыми грудами.

А между тем за это время было кой-что и интересное. Придется излагать по отдельным учебным заведениям.

Прежде всего о комитете начальников средних и низших учебных заведений по внешкольному надзору. Это учреждение возникло по распоряжению нового попечителя фон Г-мана. На учредительное собрание комитета собравшиеся туда директора, председатели, начальницы и инспектора явились не как педагоги, объединенные общими целями, а как чиновники, желающие подсидеть друг друга. Сразу же почувствовалась взаимная отчужденность и враждебность. Прочли циркуляр попечителя, начавшего с воспитательных идеалов древнегреческих философов и кончившего необходимостью организовать внезапные коллективные облавы на учащихся. В дальнейшем и обсуждался главным образом этот вопрос. Была выработана стройная система, на манер жандармской, с внезапной рассылкой председателем комитета всем надзирающим секретных предписаний явиться туда-то тогда-то, а там, конечно, «тащить и не пущать». Слежка за учащимися теперь будет коллективная, т. е. со стороны учащих всех учебных заведений и за учащимися во всех; таким образом, учащиеся под перекрестным огнем. Но всего характернее то, что видимая тенденция у надзирающих и руководящих надзором в том, чтобы ловить не своих, а чужих учеников, чтобы посадить в калошу «враждебные державы», т. е. другие учебные заведения. Таким образом, получился — правильнее говоря — «комитет взаимного подсиживания начальников учебных заведений».

14 февраля

В женской гимназии за это время произошла перемена в педагогическом персонале: мой заместитель — словесник получил место инспектора народных училищ и оставил гимназию. Человек он был мягкий, добрый, и ученицы (особенно пятиклассницы, для которых он был еще первым учителем) пожалели о его уходе. Но для поста инспектора народных училищ, т. е. руководителя школьной жизнью целого района, этого, по-моему, все-таки недостаточно. По образованию он юрист, учебная же служба его состояла только в том, что он три года служил по вольному найму в мужской гимназии, а на четвертый прослужил несколько месяцев в женской. С делом начального (школьного) обучения он совершенно не знаком ни теоретически, ни практически, так что, когда ныне представлялась ему возможность занять мои уроки по педагогике и методикам в восьмом классе, Ш-в категорически отказался и предпочел взять уроки в мужской гимназии, хотя и с меньшей оплатой. Свое быстрое повышение по служебной лестнице Ш-в сам объясняет тем, что, учась в губернском городе, где находится учебно-окружное управление, он завел там знакомства и старался чаще показываться на глаза, чтобы напомнить о себе (однажды, например, приехав в город, специально ходил к попечителю, чтобы «явиться» ему).

Неожиданное назначение Ш-ва в инспектора было большим сюрпризом для директора гимназии. Из-за того, что Ш-в не сделал ему визита и держался довольно независимо, Ш-ко недолюбливал его и был, видимо, рад, что ревизор обнаружил в его преподавании некоторые недочеты. Но когда, вскоре после отъезда ревизора, Ш-в вдруг получил приглашение в инспектора, Ш-ко не мог поверить этому и ждал, что у него попросят характеристики Ш-ва на учителя. Но его мнением никто не поинтересовался, и через несколько дней Ш-в был уже назначен инспектором. Когда он показал телеграмму с назначением, Ш-ко, понявший вдруг, что у Ш-ва очевидно в округе есть «рука», сразу переменил свое отношение к нему, стал рассыпаться в любезностях, звать к себе в гости и сожалеть, что они раньше не познакомились ближе.

Как бы то ни было, охотников сидеть на месте словесника в женской гимназии семь лет, как сидел я, нашлось не много, и первый же мой заместитель (даже не имеющий, как я, звания учителя гимназии) сбежал с половины года. Пришлось искать нового словесника. Воспользовавшись этим, я посоветовал Ш-ко пригласить из прогимназии учительницу русского языка К-ну, как словесницу по образованию (она окончила курсы). Ш-ко, чтобы не остаться без учителя, ухватился за эту комбинацию и, не интересуясь, какова К-на как педагог, спросил только, «не интриганка ли она»; я, конечно, успокоил его, и через несколько дней К-на была по телеграфу ужо перемещена в женскую гимназию. Дело, таким образом, устроилось, к общему удовольствию: Ш-ко получил учительницу, К-на попала на предмет, более знакомый ой, чем грамматика, и на больший оклад, прогимназия избавилась от неопытного педагога, уроки же русского языка заняла там П-кая, которая и была представлена на эту должность, но вследствие ошибки округа осталась не у дел.

К-на начала заниматься вместо Ш-ва. И здесь сразу же сказалось, что начальница и классные дамы считают своим долгом именно шпионить за учителями, а не поддерживать порядок среди учениц. Сколько крови испортил бедный Ш-в из-за неотступного сидения на его уроках классных дам, которые готовы были даже оставить несколько классов без всякого надзора, лишь бы не оставить учителя вместе с ученицами. Но вот вместо мужчины-учителя появилась барышня. Казалось бы, если в задачи классных дам входит поддержание порядка на уроках (свое сидение у Ш-ва они обыкновенно объясняли тем, что ученицы у него шумят), нужно было тем более помочь новой неопытной учительнице хотя на первых порах ее службы. Не туг-то было! С заменой учителя учительницей классные дамы сразу же бросили ходить на уроки словесности, что должно было, конечно, броситься в глаза даже наиболее тупым из учениц. А между тем здесь-то как раз и была некоторая надобность в надзоре. Молодая учительница является в V класс, который огорчен и уходом Ш-ва и назначением вместо него не учителя, а учительницы. Ни начальница, ни классная дама не сочли нужным ни проводить учительницу в класс, ни отрекомендовать ее ученицам. Та является совершенно одна, растерянная, смущенная, ученицы сразу же встречают ее криком: «Как Вас зовут?» Учительница, ошеломленная таким приемом, хочет водворить тишину, но не может и в раздражении топает ногой на учениц, что их в свою очередь тоже возмущает. Ставит потом на ноги одну из пятиклассниц, те кричат, что они уже большие и что так с ними никто не поступает, учительница сдается перед толпой, чем сразу же роняет свой авторитет. А классные дамы, так ревниво тюкавшие опытного учителя, прекрасно справляющегося и с мальчуганами в мужской гимназии, сидят в это время спокойно в учительской, довольные тем, что избавились, наконец, от мужчины.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});