Темные изумрудные волны - Федор Московцев

— С тобой сюсюкаются, приятель. Тебя ещё не допрашивали. Не врач, но вижу: надышался ты химией на своём заводе. Целебный воздух камеры будет способствовать твоему оздоровлению.

— Это произвол!

— Узнаю породистого мула: лягаешься, даже будучи связан.

— Адвокат, между прочим, в курсе.

— Кто его адвокат? — спросил Иосиф Григорьевич у Паперно.

— Кацеленбонген.

— Понятно, что не Иванов. А куда подевался твой дружбан, Еремеев? Бросил, сныкался с деньгами. Воровские люди, они такие.

— Были недочёты, каюсь, не без греха. Но я поднимал завод, то есть у меня целая программа модернизации…

— Ты опустил завод, — перебил его Иосиф Григорьевич. — Управляться со стратегическим сырьём может любой кретин.

Тут ему вспомнился Андрей Разгон.

— А ты попробуй из ничего создать капитал. Сделай… скажем… микросхему, запусти на рынок. Слабо?

— Я думал, вы в отпуске, и не знаете о бесчинствах ваших сотрудников. Оказывается, вы сами всё это организовали. То есть я буду жаловаться, я не сдамся.

— Надоел ты мне. Говорить с тобой, — всё равно, что осла взвалить на плечи.

Поняв шефа без лишних слов, Павел Ильич позвал конвоира. Першина увели.

«Откуда такой гонор? Что за таинственную „крышу“ он себе нашёл? — размышлял Иосиф Григорьевич. — Скоро выясним, самое время этой „крыше“ вмешаться».

Это выяснилось в конце рабочего дня. Позвонил Градовский, сказал, что есть срочный разговор, и пояснил: речь пойдёт о заместителе генерального директора «ВХК».

Теперь картина прояснилась. Першин, неопытная давалка, вопреки предостережению, решил подлечь под более крупного клиента. Будет поздно, когда поймёт, что клиент только потому такой крупный и богатый, что берёт всё даром, ни за что не платит.

Очевидно, он рассчитывал устранить начальника ОБЭП, и расширить горизонты влияния за счёт Градовского и компании. Это сильная группа — вице-губернатор, заместитель начальника областного УВД, прокурор области, ряд директоров крупных предприятий. Першин посчитал противника слабым, и решил пересесть к серьёзным игрокам. Одного не учёл: эти игроки не ведут товарищеские матчи.

Встретились у здания областной администрации. Погода была хорошая, и они решили прогуляться по скверу, разделявшему полосы противоположного движения. С приветственными словами и обменом любезностями покончили, перейдя дорогу.

— Что у вас там за избиение младенцев началось?

— Ничего особенного, Григорий Николаевич. Масти восстали, платить не хотят. Приходится учить.

— Гм… Разве Першин плохой плательщик?

— Не спроста ж я затеял эту порку. Жирует, а сам прибедняется, изволит гоношиться и брыкаться. Остальные подстрижены, как хороший персидский ковёр, а этот всё ещё похож на груду лохматой шерсти.

— Показательная стрижка… то есть, порка, в газетах только об этом и пишут.

— Вот и хорошо. А то все на нас кивают — мол, плохо стр… то есть, работаем.

Они неторопливо двигались мимо клёнов и вязов, застывших в унылом безмолвии. Навстречу шёл Чередниченко, руководитель КРУ. Поздоровавшись с ним, они проследовали дальше. Когда остановились перед дорогой, пересекавшей сквер, Градовский вдруг живо произнёс:

— Такой плохой, отдай его нам. Только сначала выпусти.

Иосифу Григорьевичу стало интересно, почему именно Градовский озвучивает общее решение, а не, допустим, Орлов, замначальника УВД. Дождавшись, пока проедут машины, он ответил, первым ступая на дорогу:

— В моём стаде это самый жирный ягнёнок. А я ведь не один. Вы знаете нашу структуру. Что скажут люди?

Они перешли дорогу. В этой части сквера росли берёзы.

— Они привыкли получать премию вовремя, — продолжил Иосиф Григорьевич. — Подходит срок, и они, как галчата, с раскрытыми клювиками, галдят, волнуются.

И он, подняв ладонь, противопоставив большой палец остальным, быстрыми движениями стал приближать его к указательному, и снова разъединять, изображая раскрывающийся и закрывающийся птичий клюв.

Заговорил Градовский. Долго и осторожно доказывал он необходимость более мягкого подхода к возникшей проблеме. «ВХК» — крупное предприятие, оно имеет большое значение для области, нельзя одним махом взять, и разрушить его. Наращивание конфликта приведёт к большим издержкам. Спасая завод, администрация будет вынуждена выделить средства из бюджета, и немалые.

Иосиф Григорьевич ответил, что должен довести дело до логического конца, в противном случае его обвинят во взяточничестве. Тогда Градовский предложил найти в действиях руководителей завода такой состав преступления, по которому их дело можно было бы передать в прокуратуру, или, на худой конец, в ГСУ.

Давиденко стало ясно: его оппонент принял решение, а значит, не отступит. Во что бы то ни стало Градовский решил забрать «ВХК».

Они дошли до конца березовой аллеи и остановились.

— Да я понимаю вашу обеспокоенность, — с притворным равнодушием протянул Иосиф Григорьевич, — и сам сделаю то, что вы просите. Зачем напрягать прокуратуру и ГСУ, у них своих проблем хватает.

В уголках губ вице-губернатора заиграла улыбка. Он оценил шутку. Разумеется, грошовых дел всегда хватает, — и это та самая проблема, от которой хочется избавиться, чтобы заняться серьёзным делом.

— У многих людей есть на заводе интересы.

В ответ на это Давиденко счел нужным напомнить историю вопроса, назвал фамилии: Зосимов, Кондауров. Затем он, начальник ОБЭП, взял под опеку предприятие, разогнал гопников, пытавшихся «прибить» завод. Никто не пытался вмешиваться в его дела. А когда он стал наводить порядок в своей епархии, обнаружились «люди, имеющие интересы». Позволительно спросить: что за люди, и что за интересы?

— Вы знаете, от чьего лица я выступаю. Кто-то из наших заводил на «ВХК» сырьё, кто-то выступал дилером, кто-то занимался строительством. Предприятие остановилось, люди несут убытки.

— Я вышел с отпуска, Григорий Николаевич. Предприятие заработает, люди перестанут нести убытки.

— Но сбой уже произошёл. Людям нужна уверенность, что этого больше не случится. А такое возможно, только если предприятие находится в надёжных руках. В своих собственных руках.

Со скрытой неприязнью поглядывая на собеседника, Иосиф Григорьевич заметил, что занялся заводом открыто, об этом были поставлены в известность все игроки. Если бы он своими действиями нарушил чьи-то интересы, то это непременно бы обнаружилось. Поскольку предмет беспокойства выявился сейчас, значит, и интересы появились именно сейчас. Что же касается продажи госпакета акций завода — об этом тоже надо было заранее предупреждать.

— Вы хотите купить завод? — спросил Градовский.

— Что значит я? Вы знаете, с кем я работаю.

Градовский понимающе кивнул:

— Шарифулин.

И предложил отложить принятие окончательного решения — нужно время на обдумывание открывшихся обстоятельств — а пока наладить нормальную работу предприятия, для чего, в первую очередь, необходимо выпустить Першина. Про гендиректора при этом не было сказано ни слова.

На это Иосиф Григорьевич не без улыбки ответил, что «свободный Першин» и «нормальная работа предприятия» — это не звенья одной цепи. Одно может обойтись без другого. Пусть Першин сидит — должен ведь кто-то сидеть! — а завод пускай работает.

Градовский мягко упрекнул Давиденко в скрытности, что губительно для крупного разговора, который они затеяли. Откуда такое недружелюбие к замдиректора «ВХК», что же такого натворил коммерсант, о чём нельзя рассказать в доверительной беседе?

— Ответ такой, Григорий Николаевич. Меня волнует общее дело, нет самоцели хлобукнуть коммерсанта. Завод будет работать, моё расследование этому не помеха. Но как я буду выглядеть, оставив на свободе главных фигурантов? Кто найдёт мне более подходящих «сидельцев»?!

— Шмерко. А если по заводу пошукать, ещё кто-нибудь найдётся.

— Шмерко — человек Еремеева. Уверен: скоро адвокат объявится, и вцепится мне в глотку за своего друга детства.

— Кстати, а куда он подевался, — задумчиво спросил Градовский, провожая взглядом проезжавшую мимо машину. Когда она оказалась вне поля зрения, он выхватил взглядом другую машину, и стал следить за ней.

— Временно лёг на дно. Статьи серьёзные, за это в советские времена вышку давали.

— Странно. На него непохоже, ему эти статьи — что петушиный кукарек. Значит, гендиректор — его человек? Гм…

И, как бы сам с собой, глядя в сторону, Градовский сказал:

— А они в один голос утверждали, что это независимая фигура… когда речь зашла о том, чтобы на пост гендиректора взять человека со стороны, чтоб уравновесить интересы акционеров… будущих акционеров.

— Значит, Григорий Николаевич, вы всё распланировали на год вперед. Меня пригласить не удосужились.