Источник Вознесения - Брендон Сандерсон

– Хорошее предложение, лорд Доксон, – поддержал Сэйзед. – Думаю, что это может сработать благодаря увлеченности Вин идеей Источника Вознесения.

Разговор продолжался, и Бриз расслабился, удовлетворенный.

«Вин, Эленд и Призрак выживут, – подумал он. – Надо будет убедить Сэйзеда, чтобы отправил с ними еще и Альрианну».

Окинув комнату взглядом, гасильщик отметил, что напряжение его товарищей уменьшилось. Доксон и Хэм были настроены мирно, и даже Колченог тихо кивал с довольным видом, слушая, как они обсуждали предложения.

Катастрофа по-прежнему приближалась. Но почему-то возможность кого-то спасти – самых молодых, еще способных на что-то надеяться – делала ее не столь ужасной.

* * *

Задрав голову, Вин молча смотрела на темные шпили, колонны и башни Кредикской Рощи. В ушах грохотало – алломантический пульс туманного духа и другой, более мощный звук.

Он становился все требовательнее.

Не обращая внимания на грохот, Вин пошла вперед. Холм Тысячи Шпилей, некогда дом Вседержителя, стоял заброшенным уже больше года – ни один бродяга не осмелился здесь поселиться. Слишком зловещим казалось здание. Слишком страшным. Слишком многое здесь напоминало о нем.

Вседержитель был чудовищем. Вин хорошо помнила, как ночью более года назад явилась сюда, чтобы его убить. Осуществить то, к чему Кельсер вольно или невольно ее подготовил. Вин прошла тогда через этот самый двор, миновала стражей…

Кельсер пробивался бы силой, Вин же уговорила их уйти, присоединиться к восстанию. И это спасло ей жизнь: позже один из них, Горадель, провел Эленда в дворцовые темницы, чтобы вызволить из них саму Вин. В каком-то смысле Последнюю империю удалось перевернуть, потому что она повела себя не как Кельсер.

И все же могла ли Вин и в будущем принимать решения на основании подобного совпадения? Когда она оглядывалась, произошедшее полтора года назад казалось слишком уж аллегоричным. Словно милая сказочка, которую рассказывают детям, чтобы научить уму-разуму.

Вин таких сказок никто не рассказывал. Но она выжила там, где многие умерли. На каждый урок, как тот с Гораделем, приходился десяток, закончившихся трагедией.

И был еще Кельсер. И в конечном счете он оказался прав. Его урок очень отличался от тех, что преподавались с помощью детских сказок. Кельсер испытывал гордость и возбуждение, когда убивал тех, кто стоял на его пути. Он не знал жалости, потому что желал великого блага, видел впереди падение империи и возможное возникновение королевства, подобного королевству Эленда.

Кельсер преуспел. Тогда почему Вин не могла убивать, как он: с уверенностью, что выполняет долг, не чувствуя вины? Она всегда знала, что Кельсер все делает с надрывом. Но разве не этот надрыв позволил ему добиться исполнения своих желаний?

Вин шла по коридору, похожему на туннель, за ней тянулась цепочка следов в пыли. Туман, как обычно, остался позади. Как и туманный дух, который тоже остался снаружи.

Предстояло принять решение. Вин не нравилось это решение, но разве хотела она, к примеру, сражаться с Вседержителем? Однако пришлось. Такова жизнь…

Было уже слишком темно даже для рожденной туманом; Вин зажгла фонарь и с удивлением обнаружила еще чьи-то следы. Похоже, кто-то недавно также бродил по этим коридорам. Но кто бы он ни был, он не встретился на пути.

Вин не знала точно, что именно привело ее в Кредикскую Рощу, если не считать скрытой комнаты в сердце дворца. В последнее время Вин стала ощущать что-то вроде связи с Вседержителем. Возможно, она-то и привела сюда – в место, где Вин не была с той ночи, когда убила единственного известного ей бога.

Он проводил много времени в этой тайной комнате, – видимо, она напоминала ему о родине. Куполообразный потолок, расписанные серебристыми фресками стены, покрытый металлической мозаикой пол. Вин прошла к маленькому каменному строению, которое возвышалось прямо посреди большого помещения.

Именно здесь много лет назад – во время первой попытки обокрасть Вседержителя – поймали Кельсера с женой. Мэйр убили в Ямах. Но Кельсер выжил.

Здесь Вин впервые повстречалась с инквизитором, и он едва не убил ее саму. Сюда же пришла несколько месяцев спустя, впервые попытавшись убить Вседержителя. В тот раз она потерпела поражение.

Вин вошла в маленький дом-внутри-дома. Он состоял всего из одной комнаты. Пол вскрыли люди Эленда, когда искали атиум. Стены, однако, все еще стояли – вместе с трофеями, которые остались после Вседержителя. Вин подняла фонарь, чтобы получше их разглядеть.

Ковры. Шкуры. Маленькая деревянная флейта. Вещи с тысячелетней историей. Память о Террисе. Почему Вседержитель построил новый город здесь, на юге, когда его родная земля и сам Источник Вознесения находились на севере? Вин так и не смогла этого понять.

Возможно, он просто решился. Рашек, Вседержитель, был тоже вынужден принять решение. Он мог остаться сельским жителем и прожить счастливую жизнь у себя дома. Но он захотел стать чем-то большим. И совершил при этом ужасные зверства. Только имела ли Вин право порицать его? Он стал тем, кем, по его мнению, должен стать.

Решение, которое должна принять Вин, было более обыденным, но она знала: сначала надо определиться, чего хочет и кем является. Только после этого можно думать об Источнике Вознесения, защите Лютадели… И все-таки даже здесь, в комнате Рашека, Вин не могла ни на минуту забыть об Источнике: требовательный гул в голове звучал сейчас громче, чем когда-либо.

Вин хотела остаться с Элендом. Он был для нее миром. Счастьем. Однако Зейн представлялся тем, кем она должна стать. Ради всеобщего блага.

Во дворце Вседержителя не нашлось ни подсказок, ни ответов. Несколько минут спустя, разочарованная и окончательно сбитая с толку, Вин покинула здание и скрылась в тумане.

* * *

Зейн проснулся, когда один из шестов, на которых держалась палатка, задрожал в особом ритме. Рожденный туманом зажег сталь и пьютер. Он всегда проглатывал по частице того и другого перед тем, как лечь спать, хотя знал, что эта привычка его когда-нибудь убьет: долгое присутствие металла в теле отравляло.

Умереть когда-нибудь, по мнению Зейна, было лучше, чем умереть сегодня.

Вскочив с походной кровати, он бросил одеяло навстречу открывающемуся входу в палатку. Прыгнул, услышал треск разрываемой ткани.

«Убей их!» – закричал бог.

Зейн схватил горсть монет из миски, стоявшей возле постели, закружился, веером разбрасывая монеты вокруг себя. Потом толкнул – монеты с чередой легких хлопков пробили ткань палатки. Послышались крики боли, затем топот убегавших ног.

Немного успокоившись, Зейн выбрался наружу. Была туманная ночь. Он лег сегодня позже обычного – где-то, наверно, около полуночи.

Зейн прошагал по своей рухнувшей палатке туда, где под холстом угадывалась походная кровать, вырезал дыру и выудил фиал с металлами, который хранился в специальном кармане. Опустошил сосуд, и олово осветило все вокруг. Четверо умерли или умирали возле палатки. Это были солдаты, конечно, – солдаты Страффа. Нападение произошло позже, чем ожидал Зейн.

«Страфф доверяет мне больше, чем я думал».

Переступив через труп одного из убийц, Зейн прорезал себе путь к сундуку с одеждой. Быстро переоделся, потом вытащил из того же сундука мешочек с монетами.

«Все дело в нападении на крепость Сетта, – продолжал рассуждать Зейн. – Это наконец-то убедило Страффа, что меня слишком опасно оставлять в живых».

«Свой человек» обнаружился на некотором расстоянии. Каждую ночь он следил, уповая на обещанную оплату за постукивание по шесту палатки на случай, если кто-то вдруг приблизится к обиталищу Зейна. Рожденный туманом расплатился приготовленным мешочком с монетами и удалился в темноту, миновав по пути к палатке Страффа покачивавшиеся на водах канала баржи с провизией.

У отца почти отсутствовали недостатки. Страфф был очень хорош в широкомасштабном планировании, но детали, тонкости часто от него ускользали. Он мог собрать войско и сокрушить врага, однако предпочитал играть с опасными игрушками. Как атиумные шахты, Ямы Хатсина. Как Зейн.

Этими игрушками он часто себя ранил.

Зейн подошел к палатке Страффа и проделал дыру в стене. Король ждал. Зейн отдал ему должное: отец следил за своей смертью с вызовом во взгляде. Зейн остановился посередине комнаты, прямо перед деревянным креслом, в котором сидел Страфф.

«Убей его», – скомандовал бог.

Лампы горели по углам, подсвечивая холст. Подушки и одеяла в углу были в беспорядке – Страфф в последний раз позабавился с любимой наложницей перед тем, как послать убийц. Король излучал свою обычную ауру демонстративного пренебрежения, но Зейн видел большее: лицо, покрытое пленкой пота, дрожавшие, словно от болезни, руки.