Врата Мёртвого Дома - Стив Эриксон

– Я бы сказал, что это место меня ободряет, – произнес Кенеб, набивая полный рот еды.

Калам фыркнул, оценив постепенное возвращение чувства юмора капитана.

– Если бы у нас была большая метла, я бы ощущал себя еще более спокойно, – согласился убийца.

– Да. По всей видимости, здесь был когда-то огромный костер...

Минала, сделав последний глоток, поставила бурдюк на землю.

– Я готова, – произнесла она, поднимаясь на ноги. – А вы можете начать обсуждать погоду – это будет иметь ровно столько же смысла.

Мужчины посмотрели, как она двинулась к своей скатке. Сельва собрала остатки пищи, а затем начала укладывать детей.

– Сейчас мое время дежурства, – напомнил Калам капитану.

– Но я не устал... Убийца громыхнул хохотом.

– Ну хорошо, хорошо, я устал. Мы все устали. Эта пыль заставляет нас храпеть так громко, что мы можем заглушить стадо коров. Я могу лечь прямо здесь, уставившись туда, где должно быть небо, которое выглядит сейчас скорее, как какое-то огромное покрывало. Горло горит, легкие болят так, как будто наполнены густой грязью, а глаза суше, чем забытый камень удачи... Мы не сможем нормально спать, пока не очистим это место от тел...

– По-моему, легче просто убраться отсюда первыми. Кенеб кивнул. Он глянул туда, откуда уже начал доноситься храп, и, понизив голос, спросил:

– Может быть, стоит сделать какие-то приготовления, капрал, на случай внезапной атаки?

– Нет.

Капитан помолчал в течение длительного времени, а затем вздохнул.

– Ты по какой-то причине решил скрестить клинки с Миналой. Подобное напряжение отношений в нашей маленькой семье весьма некстати, как ты думаешь?

Калам только промолчал.

Через несколько секунд Кенеб продолжил:

– Полковник Трас хотел спокойствия, покорной жены – такой, которая бы сидела у него на руках и мурлыкала от удовольствия...

– Не похоже на то, правда?

– Точно, Минала довольно упряма. Однако полковник руководствовался принципом, что любую лошадь можно объездить. Именно так он и поступал в своей жизни.

– Неужели полковник был таким хитрым человеком?

– Нет, его даже нельзя было назвать умным.

– Однако Минала совмещает в себе оба этих качества – интересно, что, во имя Худа, она себе вообразила?

Глаза Кенеба внезапно сузились на убийце так, будто он сморозил что-то непристойное. Затем капитан пожал плечами.

– Она просто любит свою сестру.

Калам посмотрел вдаль, сухо усмехнувшись.

– Наверное, жизнь в гарнизоне – довольно приятная штука.

– Трас не собирался долго сидеть в этой тихой заводи. Использовав своих посыльных, он создал широкую собственную сеть. В момент своей смерти он был практически на грани повышения – его собирались отослать в самое пекло...

– В Арен.

– Точно.

– А ты в этом случае принял бы командование гарнизоном на себя.

– Да. Кроме того, мне бы добавили десять империалов в месяц к жалованью. Этого было бы достаточно, чтобы нанять хорошего наставника для Кесена с Ванебом, вместо этой пропитанной вином жабы с ветром в голове, что была приписана к нашему гарнизону.

– А Минала не выглядит сломленной, – сказал Калам.

– О, она всегда в порядке. Эта женщина стала главной опорой полковника. Кроме того, она прекрасный лекарь. Раньше, избив до беспамятства солдата, нужно было ждать месяц, чтобы он пришел в себя. Однако, имея в арсенале подобного врача, можно сломать человеку несколько костей перед завтраком, а уже со следующим подъемом солнца получить первоклассного воина.

– Тебе, наверное, очень нравились подобные воспитательные мероприятия...

Кенеб поморщился и взглянул вдаль.

– Ты не можешь судить о том, чего не знаешь, капрал. Если бы я был столь же подозрителен... – он покачал головой. – Это закрытая дверь. Именно Сельва посредством прачек наладила связь с домочадцами полковника. А раньше все видели кровь на простынях, и на этом все заканчивалось. Когда мне стало обо всем известно, я призвал полковника к объединению, – капитан поморщился. – Восстание расстроило все планы – я попал в засаду, и единственной задачей стало спасти жизни своей семьи.

– А как же умер полковник?

– Капрал, ты подошел к закрытой двери. Калам улыбнулся.

– Понятно. Во времена, подобные этим, я способен видеть вещи насквозь.

– В таком случае мне нечего больше и говорить.

– Глядя на Миналу, видишь, что ни одно из наших рассуждений не имеет никакого смысла.

– Я думаю, что она обладает какой-то особой силой, особенно в защите. Она привыкла быть близкой с Сельвой, с детьми. Сейчас эта женщина стала их ангелом-хранителем, который защищает и от жары, и от холода. Поэтому вы не находите с ней общего языка: ты тоже решил взять на себя заботу – не только о нас, но и о ней.

«И ей это не нравится? Может быть, такова точка зрения Кенеба?»

– Вся проблема в том, что она мне не доверяет, – произнес Калам.

– Во имя Худа, почему?

«Потому что я за пазухой держу кинжал, а ей об этом известно». Калам пожал плечами.

– Из того, что ты мне рассказал, я решил, что доверие для этой женщины – слишком дорогая ценность, капитан.

Кенеб задумался, затем вздохнул и поднялся на ноги.

– Ну что ж, пора заканчивать наш разговор. У меня есть огромный шатер вместо неба, на которое нужно смотреть, а также несколько сопящих носов, их придется время от времени считать.

Калам посмотрел на капитана, тот отошел в сторону и сел около Сельвы. Убийца издал глубокий, медленный вздох. «Я ожидал, что твоя смерть будет быстрой, полковник Трас. Дорогой Худ, не стоит быть таким постоянным... Не стоит трогать этого ублюдка. Я убью его вновь, и Королеве придется отвернуться – я не собираюсь это делать столь быстро».

Лежа на животе, Скрипач принялся ползти по разрушенному склону скалы вниз. Ему приходилось держать заряженный арбалет прямо перед собой, поэтому сапер ободрал об острые камни несколько пальцев. «Наверняка, этого ублюдка слугу к настоящему моменту успела переварить дюжина желудков. Может быть, его голова висит на длинном колу, а уши украшают чью-нибудь портупею».

А усилия Маппо и Икариума были направлены только на то, чтобы сохранить жизни своих новых компаньонов. Вихрь, несмотря на свое неистовство, по сути являлся обычным штормом, потрясающим сухую, безжизненную землю. А направление следа слуги сулило путешественникам еще больше неприятностей.

Еще одна длинная пика вылетела из желтого вращающегося безумия слева от Скрипача и упала в десяти шагах от того места, где он затаился. «Ярость твоей богини превратила тебя в такого же слепца, что и нас, идиот!»

Они находились в горах, наводненными пустынными воинами Ша'ики. Все понимали, что это не более чем случайность, однако Скрипачу эта мысль не давала покоя. «В самом деле, какой-то горный перекресток. Последователи ищут женщину, за которой они поклялись идти. Очень плохо, что дорога завела нас именно сюда».

Внезапно среди рева ветра раздался громкие гортанные крики. «Слушай, а ведь горы наполнены еще и дикими зверями. Причем, судя по всему, с весьма дурными намерениями». Три раза за последний час Икариуму удалось провести их мимо Сольтакена и Д'айверса. Складывалось впечатление, что они, чувствуя Ягута, пытались куда-нибудь скрыться. «Но фанатики Ша'ики... У них честная игра, и это нам только на руку».

Но вот что касается слуги, то, по мнению Скрипача, вероятность благоприятного исхода была крайне мала. Кроме того, он беспокоился за Апсалу, и даже пару раз поймал себя на том, что молится во имя ее божественных навыков – чтобы в случае необходимости они не подвели.

В этот момент перед Скрипачом появились два пустынных воина, бросившихся с дикими криками вниз по склону горы к узкому ущелью.

Сапер прошептал проклятья. Неподалеку находилась вся его команда – если эта парочка случайным образом окажется у него за спиной...

Скрипач поднял арбалет.

Внезапно две маленькие фигурки окружила непонятная темная пелена. Они закричали. Пелена начала издавать жужжащий звук. «Да это же пауки – настолько огромные, что с моего места можно различить каждую особь. Да, друзья, нужно было прихватить с собой метлу Искарала Пуста».

Сапер быстро пополз по расщелине, завернул за угол и принялся подниматься в гору. «Если я не окажусь в ближайшее время под благодатным покровом Икариума, то очень сильно пожалею».

Крики пустынных воинов затихли – то ли оттого, что он удалился на достаточное расстояние, то ли их настигло избавление от мучений – Скрипач надеялся на последнее. Прямо перед ним возвышался еще один пригорок, на котором отпечатались следы Апсалы и ее отца.

На вершине на сапера набросился ветер. В то же мгновение он споткнулся и, чтобы не потерять равновесие, развернулся влево. «Ах, вот и мои спутники». Они сидели на расстоянии не более десяти шагов, склонившись над неподвижной фигурой.

Скрипач похолодел. «О Худ, только незнакомца нам и не хватало...»