Сказка четвертая. Про детей Кощеевых - Алёна Дмитриевна

в сон, и не придется до утра ворочаться в неродной постели. И если очень повезет, Демьян поведет себя как джентльмен: то есть раздеть — разденет, но не полезет. Ну, разве что он согласен на акт некрофилии…

Демьян открыл дверь после первого же звонка, словно ждал возле нее. У него дома как всегда было тихо. Юля многое бы отдала, чтобы разгадать загадку этой тишины. Он здесь, и она пришла, но куда деваются все звуки?

— Вкусняшка! — провозгласила она, приподняв пакет с вафлями, и зевнула. — Ужин есть?

И только тут обратила внимание, что Демьян сияет что начищенный чайник.

— Что?

— Я понял, что ты была права насчет всепожирающей бытовухи, — объявил он. — И осознал свою ошибку: я думал, что совместная жизнь — это одно непрекращающееся свидание. А на деле вышло, что это повод очень серьезно отнестись к организации свиданий. Поэтому оно у нас сегодня. Пошли.

Только не это… Она же мечтала просто доползти до кровати… Ладно, сейчас как соберется… В конце концов, он наверняка старался.

Избавившись от верхней одежды, Юля проследовала за Демьяном в гостиную. Свет был погашен, и комнату озарял голубоватый отсвет от экрана телевизора, на котором высвечивалась заставка какого-то кино, поставленного на паузу. На разложенном диване лежали подушки и одеяло, а на деревянном подносе стояло блюдо с едой и чайник.

— Итак, сегодня у нас в программе старый Голливуд, куриные крылышки в маринаде, чай для тебя, кофе для меня. Если не наешься, я…

Юля поцеловала его, тем самым заставив замолчать.

— Прекрати переживать, все идеально, — уверила она, потому что все и правда было идеально. Сейчас она устроится среди подушек, перекусит, потом уляжется рядом с ним и просто закроет глаза… — Что ты ведешь себя, словно тебе шестнадцать?

— Хочу, чтобы тебе понравилось, — признался Демьян. — Но решил, что ты будешь слишком уставшая, чтобы куда-то идти.

— Мне все нравится. Просто скорее всего я усну в процессе.

— Только сначала поешь.

Крылышки были божественны и шутки в начале фильма хороши.

«Все-таки есть смысл сначала просто насладиться друг другом, без детей, — думала Юля, засыпая у Демьяна под боком где-то на середине просмотра. — А то Марина права, потом долго так не получится. Так что с этим разговором можно и повременить».

Но не только Юле этим вечером не суждено было насладиться кино. Демьян смотрел на экран, но вряд ли смог бы сказать, что именно на нем происходило. В мыслях теснились воспоминания об Агате, и ее животе, и об ощущениях малыша, живущего в нем. Ему нужно было поговорить с Юлей о своем проклятье как можно скорее. Но если раньше ее желание иметь ребенка он воспринимал как нечто абстрактное и далекое, то теперь, после того, как почувствовал все, что чувствовала Агата, точно знал, что именно для Юли поставлено на кон. И вероятность того, что после этого разговора он ее не потеряет, резко устремилась к нулю.

Глава 23

В дверь робко постучали, даже не постучали, а так, поскреблись, потом она приоткрылась, и в нее заглянула Женя. Осторожно так заглянула, что для нее было совсем несвойственно. Потом открыла дверь целиком и осталась на пороге, застенчиво перекатываясь с носков на пятки и обратно.

— Привет, — заискивающе улыбнулась она. — Ты не занят? Я там борщ приготовила и подумала, вдруг ты есть хочешь?

Есть Клим хотел примерно всегда, поэтому радостно подскочил, мгновенно забыв про конспект, который читал, и кинулся на выход, проигнорировав интуицию, уже во весь голос вопившую, что от него чего-то хотят и вообще если он сейчас выйдет из этой комнаты, жизнь для него уже никогда не будет прежней.

Но разве могла подобная неясная угроза сравниться со свежеприготовленным борщом? Да и потом, жизнь после борща точно уж не будет такой, как до!

— Пойдем ко мне, — позвала Женя и едва ли не за руку повела его за собой.

У нее в комнате уже было накрыто. На столе лежала салфетка, на ней стояла полная тарелка супа, увенчанного ложкой сметаны. От супа шел пар и умопомрачительный аромат, а рядом на блюдце красовался ломоть черного хлеба с тремя дольками чеснока на нем.

— Кушай, кушай, — подбодрила Женя, буквально подталкивая его к столу. Впрочем, это было лишнее, потому что Клим и так ускорился. Чутье выдало пару неласковых, обреченно вздохнуло и отстало. Клим порадовался: аппетит оно не то чтобы портило, но вот насладиться сполна борщом могло помешать. Да и что ему Женька сделает? Это же… ну… Женька.

Женя присела сбоку от стола, пристроила подбородок на ладонь и некоторое время просто за ним наблюдала.

— Вкусно? — осведомилась она, когда в тарелке осталась примерно половина.

Клим глянул на нее. Смотрел этот еж уж больно ласково. Не просто пузико показала, а втянула с себя все иглы разом.

Но черт, как же хорош был борщ. Густой, наваристый, горячий, сытный…

— Божественно, — очень некультурно прочавкал Клим и откусил огромный кусок хлеба. Все-таки повезло ему с соседкой.

— Вот и славно, — широко улыбнулась Женя. — А хочешь еще?

— Добавки?

— И добавки. И вообще. Хочешь котлеток вечером?

Клим наконец остановился и потрудился задуматься основательно.

Женя сидела рядом добрая-предобрая и обещала ему котлеты. Все-таки это было очень подозрительно. Про что там чутье орало?

— Чего надо? — поинтересовался он и поспешил проглотить еще ложку. Нужно было успеть съесть все до того, как он откажет ей в ее просьбе. Впрочем, может, там что пустяковое? А котлет очень хотелось.

— Тут такое дело, — вздохнула Женя. — Ты кушай, кушай… Помнишь я тебе рассказывала про своего профессора. Ну, к которому я очень хочу попасть в аспирантуру.

Рот был занят, поэтому Клим просто кивнул.

— Так вот, — продолжила Женя. — Сегодня я наконец смогла попасть к нему на прием.

— И он тебя возьмет?

— Да, он согласен, но только с одним условием.

— Ммм?

— Он хочет, чтобы мой муж лично пришел к нему и сказал, что я действительно серьезно отношусь к своему обучению и к будущей профессии, и что мы с ним не планируем нарожать кучу детей и посадить меня дома.

— Что за бред? — не понял Клим.

Поначалу это было сложно, но он как-то уже привык, что в