Голод Рехи - Мария Токарева

А вместо стола заседаний громоздился каменный алтарь, накрытый шкурой мохнатого ящера. На нем-то и разместили Рехи, а подле ложа навалили какого-то блестящего хлама, золотого и серебряного. Столько бесполезных вещей Рехи не видел даже в попадавшихся на пути гробницах и старинных святилищах Двенадцатого.

Нашлись там и битые фарфоровые вазы, и облезлые перья вымерших птиц, и даже смутно узнавалась статуя, отломанная от фонтана в дворцовом саду. Ее Рехи видел в первом своем «путешествии» в прошлое. Неуместно глупые дары! Даже в шатре у Ларта не нашлось бы столько ненужного хлама.

Ларт… Ларт… О нем Рехи не мог забыть, но и думать каждый миг сил не было. Хотелось просто надеяться, что все хорошо: друг где-то там, на пустоши, отлежался и бодро вскочил. Иначе для чего все?.. Для чего?.. Еще хотелось верить Сумеречному Эльфу, который намекал, будто весь этот нелегкий путь – испытание, чтобы подготовиться к битве с Двенадцатым и узнать правду о падении мира. Та война двух братьев-королей явно не могла заставить Двенадцатого обрушить великую кару на свой родной мир.

Размышления Рехи прервал восторженный голос:

– Ты очнулся, Страж!

Во вьющемся по ветру буро-лиловом балахоне с капюшоном в зал вошло существо из плоти и крови. Кровь его, кстати, пахла не особенно вкусно, доносилась вонь больного желудка и нездорового пота. Рехи сморщился и перестал принюхиваться.

– Очнулся, – бесцветным голосом отозвался он. – И кто же вы такие?

– Верховный Служитель Вкитор к вашим услугам.

Человек поклонился, и по скованным подагрическим движениям стало понятно, что это старик. Об этом же сказало и его лицо, когда назад упал глубокий капюшон. Рехи неплохо разбирался в стариках, проведя подле них все раннее детство и часть юности. И этот нравился ему куда меньше печального старого адмирала. Последнее время Рехи корил себя за недостаточное уважение к нему, потому что советы покойного опекуна не раз поддерживали в трудную минуту. А этот Вкитор совсем не вызывал симпатии. Не верилось, что он способен сказать что-то дельное.

– И кому ты служишь?

– Культ Двенадцатого – последняя истинная вера и надежда нашего многоскорбного мира, – подобострастно ответил Вкитор, вновь склоняя голову и разводя руки.

– Последняя, значит, – небрежно протянул Рехи и сел. – Какой же вере еще быть в Последнем Бастионе. Вот и я, наверное, у вас последний Страж?

Отчего-то хотелось смеяться над этим глупым стариком, который знал куда меньше о прошлом, чем Рехи теперь. Жил на руинах прежней столицы, листал древние книги, но по всем его манерам и словам было понятно: ничего он не знает. Скорее всего, Двенадцатый сам же и написал эти книги, а ему вверяли свои души сотни людей и эльфов, потому что верили в него, как в божество. А он оказался всего лишь двенадцатой неудачей в опытах семаргла Митрия. Рехи криво ухмыльнулся. Сделалось еще противнее, чем раньше.

– Первый! Первый истинный Страж за три сотни лет! Твоя сила исцеления – это знак, – горячо опроверг Вкитор. Рехи с трудом справлялся с растущим отвращением, но не гнев, а насмешка прозвучала в его словах:

– Ради этого вы пытались меня убить? Меня и моего друга…

Вкитор подобрал обширные рукава и выпрямился, отходя в тень прокопченной колонны.

– Суровый мир требует суровых решений, – уверенно ответил он. – Мы проверяли твою истинную силу. За три сотни лет появлялись люди, что управляли линиями. Но никто из них не умел исцелять.

«Наверное, и руки так никто не жег. И не для кого им было уметь исцелять», – зло подумал Рехи и сказал:

– Так вы специально целились в Ларта?

– Не совсем. В тебя тоже, – виновато осклабил гнилые желтые зубы служитель. – Но слухи дошли, что ты один умеешь использовать линии и для защиты, и для лечения. Три сотни лет мы ждали этой милости.

Три сотни лет – много или мало? Рехи знал это число только как странное сочетание слов. Старый адмирал говорил, что триста лет – это количество пальцев на руках и ногах у всей их деревни. Или даже больше. Рехи так и представлял числа и года как шевелящиеся чумазые пальцы. Много-много грязных пальцев, месящих песок. И теперь не покидало ощущение, что кто-то их запускает ему прямо под волосы, буравит череп, открывает его и ввинчивает в мозг, делая там дыры и ходы. Наверное, так и смешивалось прошлое и настоящее, перемалывало разум грязными пальцами прожитых лет.

Так случалось и со лже-Стражами? Наверное, секта убивала их каждый раз, когда те разочаровывали ее. Со Стражами Вселенной поступали так же? Хотелось бы знать, сколько неудачных результатов своих опытов уничтожил Митрий. Но семаргл со своим горе-спутником уже давно молчал, оставив Рехи на самом дне отчаяния. Приходилось самому сражаться с непонятностью происходящего. От Вкитора не стоило ждать вразумительных объяснений и помощи.

– Вы следили за нами от самых гор? – поинтересовался Рехи, хотя ответ напрашивался сам и уже давно. С тех самых пор, когда они с Лартом впервые учуяли мелькнувший запах лазутчиков.

– Раньше, намного раньше. После той битвы в ущелье, где схлестнулись наши заблудшие братья и богомерзкие полукровки. Тогда-то ты явил впервые свою силу, тогда мы узрели ее. У нас были разведчики по ту сторону хребта. Сначала мы выслеживали Ларта-людоеда. Гонялись за пустой породой, а нашли алмаз… – велеречиво пробормотал старикан, всплескивая руками. Он приближался мелкими шажками, боком, явно побаиваясь.

– Где он? – спросил Рехи, поражаясь, насколько жестким и решительным сделался его голос. Не гневным или ожесточенным, а холодным и властным. Помнится, так Ларт отдавал приказы. Наверное, Рехи и этому научился у друга, пока сидел шутом подле трона короля полукровок.

– Оставлен в пещере, как ты и приказал.

Слова Вкитора принесли облечение. Лопнул какой-то пузырь, который давил в груди. Или просто прорвался очередной ожог на руке, выплеснув желтоватую жижу. Одновременно с этим зал вновь начал расплываться, Рехи схватил ртом воздух и воскликнул:

– Приведите его! Верните его мне!

Вкитор подхватил его и вновь уложил на спину, отчего зал навалился тяжелой плитой. Рехи вздрогнул, зажмурившись. Голос служителя давил не меньше начинавшегося бреда.

– Не можем. Полукровки есть великое зло нашего скорбного времени. Ни по людским, ни по эльфийским законам им нет жизни: едят лишь сырое мясо и пьют кровь. Великий Страж обещал послать проклятье на головы всем, кто испробует сырой крови и плоти человечьей. И вот они, выродившееся проклятье, плоды запретной связи.

Рехи вновь обрел над собой контроль, выдохнул и, не открывая глаз, отчеканил:

– Это какой Великий у вас? Который был три сотни лет назад?

Вновь захотелось посмеяться