Драконовы сны - Дмитрий Скирюк

Портовый Лондон — каменная набережная и грязный, угрюмый ряд причалов на Темзе таял в тумане. Рыжеватый, липкий, ни на что не похожий, туман застилал всё вокруг, пропитывал одежду, стекал водою в сапоги. Силуэты кораблей казались плоскими и размытыми, глаз видел их нечётко, будто через слой воды. Мираж, внезапно всплывший в темноте пропавший остров, затонувшая земля, обитель призраков и снов.

Туман и ночь.

Британия.

Зима.

Портовая таверна с якорем на вывеске обслуживала посетителей всю ночь. Мерцающий огонь её фонаря манил и привлекал заблудших во тьме как маяк. Всем, у кого в кармане завалялась пара медяков, а в сердце поселилась меланхолия и сырость, «Адмиралтейский Якорь» предлагал простой и действенный набор лекарств — огонь, горячий грог, нехитрая еда и долгий разговор под зажжённую трубку. Таверна была низкого пошиба, портовые чинуши и агенты-перекупщики смотрели на неё свысока и брезговали заходить, но лоцманы, вернувшиеся с выручкой китобои и ошивающиеся без дела матросы и грузчики считали подобный курс лечения вполне приемлемым для тела и не слишком обременительным для кошелька. Подобная публика бывала шумноватой, однако сегодня здесь было тихо — два матроса, не дошедшие домой, два докера и какой-то малый неизвестного занятия, уснувший прямо у камина. Из трубы вился дымок. Три облезлых собаки неопределённой породы и такой же неопределённой масти расположились у крыльца в надежде на случайную подачку, роняли слюну и жадно принюхивались к запаху гороховой похлёбки, сочившемуся из-за неплотно закрытых дверей. Внезапно одна из них вскинула голову, а вслед за ней насторожили уши две другие. Со стороны набережной послышались шаги. Людей было много, и псы без лишней суеты поспешили освободить дорогу: собаки по собственному опыту знали, что лай и шум хозяин «Якоря» не приветствовал.

Дверь хлопнула, впуская целую толпу. Хозяин «Якоря» — Джейкоб Слоу по прозвищу «Блэк Джек» поднял голову и внутренне напрягся: скандинавы. От этих можно было ждать чего угодно — выпить викинги любили, но их топоры порой служили очень веским аргументом при расплате за выпивку, еду и поломанную мебель. Хозяин снова оглядел вошедших. Одиннадцать человек и с ними женщина. Заросшие, в шкурах, они шумно располагались за столами, стряхивали на пол воду с меховых одежд, скалили зубы, чему-то усмехаясь. Столкнули со скамейки на пол спящего бездельника; тот не стал протестовать. В маленькой таверне сразу стало тесно.

Хозяин торопливо вышел из-за занавески и направился к столам, на ходу припоминая скандинавскую речь, но тут один из викингов — невысокий темноволосый парень, гордо вскинув перевязанную голову, заговорил с ним по-английски, избавив его от необходимости путаться в словах и коверкать язык.

— Еды и выпивки, — сказал он. — Мне — горячий грог, остальным пива.

— Хо, пива! — поддержал его (и тоже — на английском) высокий светловолосый бородач. Встряхнул плечами. — Это дело, это ты верно сказал, Вильям. Эй, хозяин! Неси всего, что есть, и побольше. Плачу вперёд. Держи!

Джек поймал кошелёк на лету.

— Сделаем, как скажете, — кивнул он, взвешивая кошель в руке. — У нас сегодня есть похлёбка, мясо, яйца… Для бабы что прикажете подать?

Женщина и севший рядом с ней молодой рыжий парень со шрамом на виске переглянулись. Парень что-то сказал светловолосому. Тот выслушал, поскрёб небритый подбородок, кивнул и повернулся к хозяину. Махнул рукой.

— Хёг с тобой, давай яичницу. Яиц разбей десятка два, а иначе смысла нету жрать. Да чтоб глазки были целы! Сам пересчитаю. А мне и остальным тащи свою похлёбку, и чего там у тебя ещё. Но только, чтоб, едри её, горячая была! Ты понял?

— Понял.

У здоровяка варяга и вправду был норвежский выговор. А вот заговоривший первым парень с перевязанной башкой, похоже, был откуда-то с британских островов. Не лондонец. Южанин. Из Солсбери или из Борнмута. Хотя, если поразмыслить, в портовых кварталах выговор другой. «Солсбери, — решил наконец трактирщик. — Или где-то рядом. Местный». Мимоходом отдавая распоряжения повару и наполняя кружки тёмным октябрьским элем, трактирщик продолжал украдкою присматриваться к вновь прибывшим. Собственно викингами были трое или четверо. Остальные представляли собою довольно странную смесь. Женщина, плешивый толстяк и дылда в шляпе были, похоже, из Фландрии или Зеландии (мягкий выговор, растянутые гласные…), темноволосый здоровенный парень — с побережья Балтики. Откуда прибыли рыжий со шрамом любитель яичницы и невысокий кряжистый темноволосый бородач с тяжёлым топором, оставалось загадкой — у первого был выговор, абсолютно не похожий на всё, что Джеку доводилось слышать ранее, второй молчал и лишь задумчиво смотрел в огонь. Загадкой был и ещё один, высокий, длинномордый, с руками, как лопаты; был, пока не бросил пару слов в ответ кому-то. Голландец.

Будет о чём поговорить. Блэк Джек напрягся и припомнил, что сегодня вечером в «Якоре» уже ходили разговоры про норвежский кнорр, ошвартовавшийся у западных причалов, там, где Темза делает поворот на Грейс-Таррок. Должно быть, эти люди были именно оттуда. Странный, словно бы составленный из разных кусков экипаж. Лоскутки. Мозаика.

Осколки.

Пена хлынула через край. Джек поморщился, торопливо закрыл кран. Помотал головой, прогоняя ненужные мысли, подхватил запотевшие кружки — по пять в каждую руку — и потащил их к столам.

* * *

— Хреновые дела, — Яльмар громко рыгнул и вытер губы рукавом. — Четверых потеряли, да ещё и буря потрепала. На, держи свою яичницу.

— Скажи спасибо, что вообще не утонули, — огрызнулся травник. Принюхался. — Что за сыр?

Вильям, расположившийся рядом, нагнулся ближе к сковородке.

— Чеддер. Дай-ка тоже отщипну.

— А что, — между тем ухмыльнулся Яльмар и тоже подцепил со сковородки ломтик мяса. — И скажу: спасибо. Тебе тут много кто сказать спасибо должен… А, зараза, пережаренное. Словно рукавицу жуёшь. Эй, трактирщик!

— Да ладно тебе. Скажи лучше, зачем ты пленных отпустил?

— А что с них взять? Голытьба. Можно бы в рабство продать, да некогда возиться. Да и что за них дадут? А возить с собой — одна угроза. Охраняй их, корми… Верно, Сигурд?

— Твоя правда, — рассеянно кивнул сидевший до этого молча Сигурд.

Яльмар повернулся к травнику.

— Вот видишь.

— Но нас мало.

— В путешествии, которое нам предстоит, — проговорил варяг, задумчиво катая по столу шарик сероватого хлебного мякиша, — большая команда ничем не лучше маленькой. В открытом море больше полагаешься на ветер, чем на вёсла.

Он подрисовал к пивной лужице два перешейка, добавил парочку мысов и островов и двинул хлебный катышек в обход изображённых таким образом земель. Жуга рассеянно смотрел куда-то мимо его рук, на грубо вырезанное в столешнице сердечко. Старый стол был весь буквально испещрён белёсыми бороздками рисунков. Рядом с сердцем неизвестный резчик изобразил корявую русалку с непомерными грудями, а ещё дальше, полустёртые, виднелись очертания человеческого черепа и буквы «К».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});