Анарх - Дэн Абнетт

пробормотать покаянную молитву, но не мог вспомнить ни слова.

Холофернэс тоже смотрел. С высокого яруса, он видел своего врага лично впервые. Он рассматривал громаду Анарха, безбожную массу, неуклюжего демона, который тащил себя на место. Он был женского пола в аспекте, горло, плечи и сгорбленную спину покрывало переливчатое оперение. Клюв птицы-падальщика, большой, как силовой коготь, щелкал и разевался, чтобы обнажить голубой, шершавый кинжал его языка. Шипастая серебряная корона формировала бандаж над дюжинами блестящих глаз. Неоново-желтые зрачки вспыхивали и светились. Демон распростер свои руки, свои демонические крылья. Он обладал ужасной красотой, которая поразила сердце Холофернэса, как холодный клинок.

Он не мог отвести взгляд.

Брина Майло трясло, пока он смотрел, как магистр занимает свое место. Сек был таким же, каким он его уже видел, ослепительным демиургом, который посещал его сны после вихря. Высокий, сильный, с силой и сложением воина Астартес, одетый в черные и желтые шелка. Его голова была лысой массой рубцовой ткани. Черные рога росли из шишковатой плоти его черепа, окружая макушку его головы, как шипастая корона. Трубки аугметических систем поддержки торчали пучками из задней части его головы и шеи, как вены. Его лицо было стальной маской, пришитой на место, с жесткими углами и резкими линиями. Нечистый свет сиял из глазных щелей и разевающегося, перевернутого рта. Хромированный микрофон вокса, усиливающий динамик от какой-то боевой машины, был прикреплен к его нагрудной пластине и расположен так, что сетчатый диск был расположен перед его ртом.

Сек собирался заговорить.

Макколл пристально смотрел, сузив глаза. Наконец-то, это был враг, едва ли в шести метрах от него. Вся эта мощь, вся эта власть, воплотились в такой жалкой твари. Это было небольшим сюрпризом. Макколл подумал о Макароте. Несмотря на то, что великий Макарот был магистром войны, командующим войсками крестового похода, говорили, что он, так же, был просто человеком, обычным человеком из плоти и крови, со слабостями и пороками, просто еще один смертный, которому довелось обладать величайшей властью в секторе.

Анакванар Сек был, всего лишь, человеком. Стариком, растолстевшим, среднего роста и телосложения. Его одежда была грязной и покрытой жиром. Его руки были заключены в блестящие серебряные латные рукавицы, когтистые и сегментированные шедевры античной брони, которые он украл у какого-то трупа, и он носил их, чтобы похвастаться, что он был фигурой большой важности. Он выглядел, как мерзавец из какой-то помойной банды, который предпочел носить плохо сидящие, начищенные, королевские сапоги, которые он снял с тела высокородного из верхнего улья. Его тело дергалось от паралича. Его кожа была покрыта струпьями и болезненной. Макколл не мог видеть его лица, потому что Сек, одной, хвастливо выставленной напоказ рукой в перчатке, держал треснувшую фарфоровую маску на тонкой палке. Верхнюю часть палки украшала золотая рука, которая закрывала рот маски. Какая-то дергающаяся темнота пряталась позади невозмутимой маски.

Просто человек. Просто мерзкий старик. Макколл сможет это убить.

Беспрерывная болтовня хора лектов увеличилась. Сила псайкеров потянулась по Ораторию. Все вздрогнули, все Сековские старшие офицеры и четверо Имперских нарушителей, прячущихся среди них.

— Пусть мой голос заглушит все остальные, — прошипели лекты в унисон. Теперь постоянные, скрежещущие шепоты соединились вместе в один набор слов.

— Анарх я. Анарх всего, — пропели лекты.

Толпа взревела, тряся кулаками, отдавая честь пальцами к губам.

— Все, чтобы было помещено на места, пришло к своему завершению, — прошипел хор, когда рев затих. — Эта ночь и следующий день. Мои часы. Мои долгожданные моменты, давно предвиденные. Те, кто держит ключ победы, передадут мне то, что всегда было моим.

— Он говорит, — прошептал Макколл, — ... он говорит энкил вахакан, «те, кто держит ключ победы»...

— Я понимаю, — прошептал в ответ Майло, не в состоянии отвести взгляд от помоста. — Я понимаю, что он говорит.

— Но он говорит на Сековском языке... — прошипел Макколл.

— Нет, не говорит, — ответил Майло. — Я понимаю каждое слово. Он объявляет победу.

Нечистые голоса лектов возвысились в ликовании.

— Я послал благословенных переделанных, — провозгласили они.

Толпа снова взревела. — Кимурах! Кимурах! Кимурах!

— Благословенные переделанные, восемь раз по восемь, проскользнули, как лезвие скзеррета, в сердце врага, — хором произнесли лекты. — К рассвету, они вернутся к звуку моего голоса. Они принесут Энкил Вехк, ключ, который бесстыдно был украден у меня. Это будет победа, которую я преследовал. Ключ откроет путь. Ключ разделит звезды. Никто, ни труп-император, ни воин Трона, ни фальшивый ангел, ни... даже никакой отважный магир или гордящийся собой Гор... не выстоит перед яростью моего гнева. Архонат будет господствовать, переделанный во славе. Анарх я.

Толпа снова взревела. — Сек! Сек! Сек! Сек!

Мажо увидел, как мумифицированный гигант поднял изорванную руку, призывая к тишине. Холофернэс увидел, как божественное крыло призвало к порядку. Майло вздрогнул, когда демиург поднял свой кулак, принуждая к вниманию. Макколл увидел жест серебряной перчатки, предлагающей им побаловать его еще несколько мгновений.

— Этой ночью обезглавлена чума Терры, — провозгласили лекты. — Пока благословенные переделанные осуществляли свою святую обязанность, я выпустил скорбь на место под названием Элтат. Херит вер Тенебал Мор. Плохая тень Херитора опустилась на землю. Энкил вахакан погибнут, все. Все их вожди. Все их полководцы. Крестоносцы трупа-пророка, так долго чума нашего королевства, будут кастрированы. Их порядок потерян. Их власть уничтожена. К рассвету, это все будет закончено. Чума Терры будет уничтожена, как уничтожается лихорадка, потерянные и без лидеров, и с завтрашнего дня они рассыпятся, без надежды и в страхе, по самым далеким звездам, и мы будем гнать их перед собой, разбитых, униженных и обращенных в бегство.

Толпа взвыла. Сыны Сека стучали по перилам. Они с восхищением поворачивались друг другу, пожимая руки и обнимаясь.

Мажо открыл рот от удивления, когда дамогор рядом с ним повернулся, крича, и обнял его.

— Дахак энкил вой сахх, магир! — прокричал офицер ему в ухо. Мажо мог чувствовать его пот, вонь его дыхания.

— Дахак энкил? — спросил человек, убирая объятия и смотря на Мажо, озадаченный. — Дахак энкил вой? — Мажо едва мог слышать