Париж - Эдвард Резерфорд

– Мне кажется, я попала в опасный лабиринт.

– Это королевский двор. Он не может быть иным.

Возвращаясь из дворца, Амели никак не могла справиться с дурными предчувствиями.

На следующее утро они вновь прибыли в Версаль, чтобы предстать перед дофиной. Амели уже знала о ней все необходимое.

– К первым красавицам двора она не относится, – сказала ей мадам Сен-Лобер, – тем не менее чем-то умеет угодить дофину. У них трое детей. Но последние роды, случившиеся в этом году, оказались тяжелыми и подорвали ее здоровье.

Апартаменты дофина были просторными, светлыми и полными воздуха. Но его жену они нашли совсем не там.

Несмотря на утренний час, в маленькой задней комнате царила темнота, так как окна были плотно занавешены. Их впустила служанка-итальянка. Жене крупного и добродушного принца, которого Амели видела вчера, нездоровилось. Амели помнила, что дофине около двадцати пяти лет, но болезненного вида женщина, принявшая их, выглядела гораздо старше. Она полулежала в мягком кресле и, подозвав Амели, велела сесть на низкий позолоченный табурет. Ее речь и движения были безжизненными.

Только оказавшись в непосредственной близости от первой дамы Франции, Амели поняла, что жена дофина уродлива. И не просто уродлива, а прямо-таки отвратительна: у нее была угреватая кожа, бледные, как у старухи, губы, гнилые зубы и неестественно красные кисти рук. Но хуже всего был длинный нос.

Внешность несчастной дофины была настолько неприглядна, что Амели сумела сохранить вежливое выражение лица лишь потому, что ее заранее предупредили.

Сначала дофина предложила ей кусок пирога. Поскольку отказ стал бы вопиющим нарушением этикета, Амели через силу съела угощение. Принцесса тем временем разглядывала ее.

Мадам Сен-Лобер предупреждала племянницу, что, несмотря на физическое безобразие, дофина очень аккуратна во время еды и терпеть не может женщин, которые не умеют вести себя за столом. К счастью, манеры Амели были безупречны.

Дофину, должно быть, удовлетворило то, как Амели справилась с первым испытанием, поскольку не уронила ни крошки и не пролила чай.

Умеет ли она читать и писать? Хороший ли у нее почерк? Та же итальянка принесла перо, чернила и бумагу, и Амели приказали записать несколько строк любого стихотворения.

Амели выполнила это задание, припомнив изящные богословские стихи Корнеля. И почерк, и выбор произведения вроде бы устроили дофину.

– Дофина отменно начитанна и свободно владеет тремя языками, – говорила Амели ее наставница. – От тебя она, конечно же, ничего подобного не ожидает.

Затем разговор коснулся семьи Амели. По просьбе дофины она назвала сначала своих родителей, затем бабушек и дедушек, затем прабабушек и прадедушек, а потом и родителей последних, всего шестнадцать человек.

– Они все благородной крови? – хотела услышать подтверждение дофина.

Амели заверила, что это так.

– Это хорошо, – сказала дофина. – Это важно.

Амели хорошо помнила, что говорила ей днем ранее мадам Сен-Лобер:

– Может, ты считаешь, что твой отец излишне озабочен родословной, но ты просто не знаешь, какое огромное значение придает этому вопросу германская знать. А дофина по рождению баварская принцесса. Она может сделать фрейлиной девушку, происхождение которой не слишком высоко, но относиться к ней будет с неприязнью. Даже с мадам Ментенон она обращается как со служанкой, потому что у той не все предки знатного рода. – Умудренная опытом родственница улыбнулась. – Ты не волнуйся, я уже все проверила с твоими родителями, а иначе не пригласила бы тебя. С моей стороны это было бы жестоко. Кстати, – посерьезнела мадам Сен-Лобер, – на твоем месте я не упоминала бы при дворе о родственных связях в торговой среде.

В ходе беседы дофина самым любезным тоном осведомилась, есть ли у Амели родственники в Париже. И Амели чуть было не рассказала, что очень дружна с племянниками матери, но, благодарение Господу, вовремя спохватилась и избежала коварной ловушки.

– Должна признаться, что, как ни прискорбно, в нашей семье один человек по линии матери заключил неудачный брак, – ответила она, опустив глаза. – Кажется, там есть потомство, но мне о нем ничего не известно.

И этой ложью отправила своих любимых кузину Изабеллу и кузена Ива в небытие.

– Несчастье может постигнуть любого. Но ваша семья поступила совершенно верно в данной ситуации, – одобрила принцесса и обратилась к мадам Сен-Лобер, которая все это время безмолвно стояла в уголке у двери: – Думаю, она прекрасно подойдет мне. Вы покажете ей, где она будет жить? – И снова повернулась к Амели. – Приходите завтра утром, моя милая, после мессы. Должна предупредить, что я никуда не выхожу, так что делать вам ничего не придется. Но вас это не будет огорчать.

Последние слова, очевидно, были приказом. Посетительницы с поклонами удалились.

– Вы не сказали мне, что она настолько безобразна! – пожаловалась Амели, как только они оказались за дверью. – Я едва удержалась, чтобы не поморщиться. Не понимаю, как она вообще могла понравиться своему мужу!

– Как-то понравилась. Вкусы у всех разные. Пойдем-ка посмотрим твою комнату.

Северное крыло было полностью отдано многочисленным дворянам, исполняющим те или иные обязанности. Там же проживали обедневшие аристократы, слишком старые для какой-либо службы, и бывшие придворные. Некоторым из них, наиболее знатным, выделили весьма просторное жилье. Но как ни велик дворец, потребность в помещениях давно превысила доступные площади. И в результате многократных дроблений и делений верхние этажи очень быстро превратились в самые аристократические трущобы в мире.

Взобравшись по темной лестнице на верхний этаж под самым чердаком, две дамы долго шли по коридору, пока не достигли двери, хитроумно распиленной надвое так, что левая половина открывалась в одну сторону, а правая в другую.

– Твоя часть левая, – сказала мадам Сен-Лобер, отпирая замок. – К сожалению, окно осталось в правой половине.

Перегороженная комнатка была настолько мала, что вмещала только узкую кровать и шкаф. И еще в ней царила кромешная темнота.

– Не очень-то здесь уютно, – упавшим голосом проговорила Амели.

– Это для начала, – твердо сказала мадам Сен-Лобер. – Мы сейчас найдем для тебя свечу и кое-какие другие вещи.

– Вам не кажется, – сопротивлялась Амели, – что супруга дофина Франции хотела бы, чтобы ее фрейлина имела окно?

– Трудно сказать, – ответила мадам Сен-Лобер, – поскольку сама она предпочитает сидеть в темноте.

Когда они закончили обустраивать новое жилище Амели и снова оказались на лестнице, старшая родственница попыталась утешить ее:

– Попробуй понять: главное – попасть сюда. За этим последует остальное. Когда у тебя есть место в Версале, можешь ждать чего угодно! А если его у тебя нет, то ничего и не будет. Думай об этом. – Она посмотрела на Амели ободряюще. – Ты очень симпатичная. Ты из знатной семьи. Тебе сейчас нужно только быть со всеми приветливой. Заведи как можно больше друзей во дворце. Тогда ты быстро найдешь себе подходящего мужа.

– Значит, вот чего ждут от меня родители?

– Сюда являются все видные и значимые персоны королевства. Если бы ты была матерью, чего бы ты желала для своего ребенка?

На следующее утро Амели появилась у дофины в назначенный час. Ей было велено посидеть тихо, и так она просидела целый час. Потом дофина попросила ее отнести письмо герцогине Орлеанской, и Амели отправилась в путь.

С дороги она сбилась лишь дважды. Поскольку ей сказали, что ответа не будет, она тут же отправилась обратно. Когда девушка приближалась к покоям дофины, из своих апартаментов вышел дофин. Амели прижалась к стене и присела в реверансе, но он, вместо того чтобы пройти мимо, посмотрел на нее сверху вниз и спросил, кто она такая.

– А, новая фрейлина моей супруги? Что же, добро пожаловать. Расскажите о себе. – Услышав ее имя, он спросил: – Вы родственница знаменитого мушкетера?

– Связь отдаленная, монсеньор, но она существует.

– Превосходно. Буду рад поближе познакомиться с вами.

После этого очень приятного разговора с самим наследником Амели почувствовала себя гораздо лучше. Остаток дня она просидела в полутьме, ощущая душевный подъем.

Ввиду особого режима, которого придерживалась болезненная супруга дофина, она не требовала присутствия фрейлины по вечерам, и потому Амели и ее родственница договорились, что каждый вечер мадам Сен-Лобер будет прогуливаться в определенной части дворцового парка, чтобы Амели могла найти ее в случае надобности. Подумав, что наставница будет рада узнать о ее знакомстве с дофином, девушка тем же вечером разыскала мадам Сен-Лобер. Та выслушала новость с интересом.