Дым осенних костров - Линда Летэр

женой?! Время объяснений прошло!

— Правильные слова не всегда приходят вовремя.

— Мне безразлично! У него было вдоволь времени с летнего звездопада!

— Это уже ясно, как следы на снегу, — совсем тихо проговорил кронпринц.

— О, не пытайся играть на чувстве вины. Если бы она любила его, то не оставила бы!

Ранальв только устало качнул головой.

— Ты выставишь себя смешным и сорвешь праздник.

Алуин помолчал, тяжело дыша, а потом вскинул голову и одернул ворот.

— Ты прав, брат. Должен быть другой путь.

Кивок партнеру, поворот в сторону. Поворот к партнеру, рука тянется к руке, едва не соприкасаясь тыльными сторонами ладоней. Поворот спина к спине, так, что ведущие руки остаются вытянутыми вперед по ходу танца. Корпус плавно наклоняется от них, ноги скользят в одной линии, подчиненная за ведущей. Вновь лицом к лицу, продолжается движение по краю поляны. Блики, разгоряченные танцоры, беспроглядная тьма сразу за деревьями.

— Так и будешь молчать? — спросила она после первого круга.

— Мне нечего сказать тебе.

— Совсем?

— Говорят, после отъезда моего при дворе франков чинность, тишина, целомудрие. Впрочем, тебя это, верно, более не интересует.

— Отчего же? — она вздернула подбородок.

— Гораздо ближе обрела ты покровительство монарха, на которое изначально и не рассчитывала — ведь оно замешано на родственных узах.

От столь открытого оскорбления тень пробежала по ее лицу, или то причудливая игра пламени?

— Я не для того шла с тобой танцевать.

— А я думал, чтобы поговорить о Мерлезонском балете.

— Веселишься?

Они разошлись в разные стороны, синхронно развернулись друг к другу, хлопнув в ладоши, и снова сблизились.

— Ты вызвала меня на бал, зачем?

— Говорят, ты зарекся бывать при дворе, а принцессе не пристало бегать за своими подданными.

— И принцесса выбрала встречу на глазах у всех?

— Пусть видят, что я не таюсь и не боюсь слухов.

— Стратегический ход, — похвалил он. — Второй вслед за вашей скоропостижной свадьбой. Неплохо. Но ты продумала все возможные последствия?

— Ты ходишь по тонкому льду.

— Всю мою жизнь.

Она сменила привычный аромат земляники и тонкий переменчивый шлейф луговых трав на благоухание цветущей яблони. Ноздри предательски подрагивали, пытаясь уловить знакомые нотки, заставлявшие сердце сладостно сжиматься, связанные с самыми сокровенными моментами в памяти, а когда он уловил, возненавидел себя и эту память.

— Однажды лед может подломиться.

Как близка она была к правде! Лед уже давно трещит: стычка с Алуином казалась завершением далекой, еще не окончательно загубленной жизни.

— Это угроза?

— Чего ты хочешь?

— А ты?

— Примириться. Не желаю, чтобы между нами оставалось недосказанное и долги.

Он случайно задел ее пальцы своими и отдернул руку, как от раскаленного металла. Когда-то столь желанное прикосновение обратилось в пытку.

— Мне ничего не нужно. Я отказался от притязаний на виру и любую компенсацию. Вопрос исчерпан.

— В тебе говорит обида.

— Ты это так называешь?

Что-то показалось из-под расстегнутого манжета сорочки и невольно привлекло внимание Амаранты. Расшитый белыми и сиреневыми цветами шелковый платок.

— Редкая ткань.

— Это подарила мне одна твайлайри.

— Какая… твайлайри?

— Страшно? — поддразнил он.

Лицо Амаранты окаменело.

— Чего мне бояться?

— Понимаю. Перешагнув определенную черту, вместе с осколком чистоты оставляешь за ней и часть страхов.

С холодным кивком они шагнули каждый влево от себя и поменяли партнеров. Теперь Наль танцевал с наставницей Флориэт, а Амаранта с придворным лжецом Свальдаром. Кивок партнеру, поворот в сторону. Поворот к партнеру, рука тянется к руке… Вновь сошлись прежние пары. Глаза в глаза, выставленная перед собой ладонь едва не касается встречной ладони.

— Отрадно, что Фрозенблейды обошлись без свадебного подарка: уверена, там был бы яд.

— Свойственно скорее прежнему франкскому двору.

Обход вокруг этой созданной двумя ладонями невидимой оси.

— Ты бы пришелся у них кстати.

— Я подарил бы тебе птицеежа.

44. Королевская охота

Глубокая ночь приняла в свои черные, тяжелые объятия с сырыми ароматами осеннего леса. В груди было тесно. Образ, что он бережно носил в своей душе, в своем сердце, что с каждой зимой становился ближе — померк. И когда он протянул руку, чтобы прикоснуться к нему, тот разрушился, внезапно и бесповоротно.

Отчужденно проходя мимо стайки эльнарай, что с нарастающей живостью обсуждали вероятность проживания людей на Кровавой планете, он остро переживал пустоту, гложущую изнутри. Как будто дали подержать заведомо чужой подарок. Насильно положили в руки, а потом вырвали вместе с очередным куском сердца.

В поле зрения внезапно оказалась Валейя Кетельрос, уже без Бейтирин, немного нерешительная и потерянная. Возможно, стоило справиться о здоровье лорда Вальбера, но для нее это прозвучало бы скорее ехидно. Следующим встречным оказался сам Алуин; точно только выбежал из кузницы и овладел собой достаточно, чтобы страх и унижение сменились гневом и ненавистью. Оба застыли, скрестив взгляды.

— Я готов, Ваше Высочество, ответить по закону.

Алуин не отметил ни поклона, ни этих слов. Изничтожающий взгляд его был всего красноречивее. И еще отчетливо уловил Наль глубокое презрение, прежде чем принц надменно отвернулся.

Уже на краю поляны он заметил Кейрона и Фенрейю. Те пытались танцевать, вопреки музыке, сложный торжественный сналорн, но больше хохотали.

А ночь вступила в свои права, и черные ветви тянулись, норовя коснуться плеч, пока уходил он с праздника тропинкой с потускневшими огоньками, окутанный острым запахом ельника, влажной земли, коры и мхов. Из чащи бледно светились гнилушки. Звуки музыки и голосов остались позади.

Прогнав от себя настойчивое видение Амаранты, скользящее то напротив, то за плечом, Наль словно очнулся. В этой части Леса опасность не грозит, если не совершать глупостей. Но стоило ли идти одному? Губы дрогнули в подобии улыбки. Никому из эльнарай и в голову не пришло бы покинуть торжество до рассвета. Однако он не один. Где-то на другой поляне празднует остальная часть города, а у озера наверняка уже собрались желающие искупаться в лунном отражении.

Впереди, у края тропинки, зашуршало. Ладонь сама легла на эфес железного меча. Тмеры здесь не водятся, но недавние встречи с порождениями Леса заставили уверенность юноши поколебаться. Вдоль позвоночника поползла к затылку волна цепенящего холода. О чем он только думал?

Из кустарника донеслось зудящее невнятное бормотание. Наль немного расслабился, но ладонь с эфеса не убрал. На тропинку между огоньками тем временем выбралось существо высотой локтя в полтора. Оно передвигалось на двух ногах, оканчивающихся подобием ласт, а вытянутая голова переходила в крупный клюв. Маленький народец относительно неопасен, но и с ним лишний раз лучше не сталкиваться. Лишь бы одинокого путника не учуяло нечто другое. Существо, будто услышав эти мысли, повернуло голову. На Наля уставились круглые, белесые и будто