Кремлевский кардинал - Том Клэнси

– Надеюсь, эти люди действительно такие хорошие специалисты, как утверждает директор ФБР, – коротко ответил Паркс.

– Судья, вы ожидаете каких-нибудь последствий с другой стороны?

– Нет, господин президент. Наши советские коллеги понимают необходимость подобных шагов.

– Тогда все. И пусть, всемилостивый Господь будет нашим судьей.

***

Никто не спал. Кэнди, разумеется, не пошла на работу. После прибытия следователей из Вашингтона Дженнингс и Перкинс остались в доме, чтобы охранять ее. Нельзя было исключить возможности, какой бы малой она ни была, что Грегори сумеет ускользнуть от похитителей, и в этом случае ожидали его звонка Кэнди. Была, конечно, еще одна причина, но агенты ФБР не говорили о ней.

Беа Тауссиг являла собой настоящий ураган энергии. Она потратила ночь, приводя в порядок дом и готовя ко

Только через несколько часов Дженнингс обратила внимание, что на Тауссиг не свойственный ей достаточно женственный костюм. Более того, накануне она явно приложила немало усилий, чтобы хорошо выглядеть. За ночь от всех этих усилий почти не осталось и следа. Раз или два она поплакала вместе с Кэнди, и по лицу ее, еще недавно приукрашенному косметикой, пролегли дорожки высохших слез. Костюм был помят, а яркий шарф висел в шкафу на одной вешалке с пальто. Однако самым интересным, подумала Дженнингс, сидя в своем кресле, было психическое состояние Тауссиг. В ней ощущалась какая-то напряженность. Ураганная активность, проявленная во время длинной ночи, отчасти сняла ее, но… в ней чувствовалось что-то иное, кроме желания помочь, отметила Дженнингс, но не сказала этого Перкинсу.

Тауссиг не заметила пристального внимания агента ФБР, да это ее и не интересовало. Она взглянула в окно, ожидая уже во второй раз с того момента, как спала, увидеть поднимающееся солнце, и удивилась собственной энергии. Может быть, все дело в кофе, внутренне улыбнулась она, – всегда смешно, когда пытаешься обманывать себя. Промелькнула мысль об угрожающей ей опасности, но Беа тут же отбросила ее. Она целиком полагалась на профессионализм Энн. Почти с самого начала второй карьеры ей было сказано, что ее защитят, даже от смерти. Такие обещания всегда выполняются, сказала ей Энн, иначе практическая работа невозможна, Для подобной работы требовались настоящие профессионалы, и Беа чувствовала уверенность – они знали свое дело. Худшее, что может произойти, – это если полиция и ФБР сумеют спасти Эла, но те, кто похитил его, по-видимому, уже далеко, подумала она. А может быть, они убьют его, несмотря на то что сказала ей Энн прошлым вечером. Если такое случится, очень жаль. Беа хотела, чтобы он не стоял на ее пути. Но не убивать его, просто убрать, чтобы не мешал. Она вспомнила разговоры со служащими проекта, что нескольких немецких, итальянских и английских ученых, как-то связанных с проектами, касающимися СОИ, постигла смерть при таинственных обстоятельствах. Так что прецеденты уже были, верно? А если Эл вернется живым… ну что ж, ничего не поделаешь, правда? Ей нужно полагаться на офицера, с которым она работает. Все равно сейчас слишком поздно. Она повернулась к подруге.

Кэнди смотрела на дальнюю стену невидящими глазами. Там висела картина – сделанное лазерным лучом изображение космического шаттла, взлетающего с мыса Канаверал. Не то чтобы это была настоящая картина, скорее, красивое украшение, которое Эл получил в подарок от какого-то подрядчика и водрузил на стену. Беа взглянула на Кэнди. Ее глаза распухли от слез.

– Тебе нужно поспать, – сказала она ей. Кэнди даже не повернула голову, словно не слышала, но Беа обняла ее за плечи и помогла встать.

– Пошли.

Кэнди двигалась будто во сне, и Беа провела ее через гостиную и помогла подняться по лестнице в спальню. Войдя внутрь, она закрыла дверь.

– Почему, Беа? Почему они сделали это? – спросила Кзнди, сидя на кровати и снова невидящим взглядом уставившись на другую стену.

– Я не знаю, – ответила Беа, и ее ответ был более честным, чем она думала. Тауссиг действительно не знала причины и к тому же ей это было все равно.

Снова хлынули слезы, Кэнди задыхалась от рыданий, из носа у нее потекло. Тауссиг смотрела на подругу, мир которой рухнул, потому что в нем стало одним человеком меньше. На мгновение ее охватило чувство вины – ведь она была одной из тех, кто разрушил этот мир, но она знала, что сумеет восстановить его, и рядом с Кэнди появится еще один человек. Несмотря на внешне вызывающее поведение, Беа была робкой по натуре и нашла в себе неожиданную храбрость, когда согласилась работать на иностранную державу, и еще большую храбрость, оказав им помощь в том, на что она не надеялась. Осталось сделать последний шаг. Она села поближе к подруге и склонила ее голову к себе на плечо. Для Беа это было так трудно. Все ее предыдущие контакты еще в колледже были мимолетными связями. Она пыталась попробовать нечто иное, но мужчины, с которыми встречалась, не удовлетворяли ее. Первый раз она попала в грубые лапы юноши-футболиста, и все было просто ужасно… но она не собиралась заниматься психоанализом. С незнакомками ли, с теми ли, с кем у нее знакомство было мимолетным, все происходило иначе, но сейчас от нее требовалось посмотреть на себя, увидеть собственное отражение в глазах подруги, причем страдающей подруги. Кэнди нуждается в ней, напомнила она себе, нуждается в подруге, холодно подумала Беа, которая ее предала. Нельзя сказать, что сейчас она меньше ненавидела Грегори, но нельзя упускать из виду и того, что он немало значил для ее подруги и в этом смысле все еще стоял между ними, даже здесь, вот в этой спальне. Эта уродливая карикатура на человека, который на этой самой кровати…

Сможешь ли ты заменить его? – спросила себя Беа.

Сможешь ли ты хотя бы попробовать?

Если ты взяла на себя труд устранить его и этим причинить боль подруге, а затем даже не рискнешь… кем ты станешь тогда?

Беа крепко обняла подругу и почувствовала, как та прижалась к ней. Кэнди всего лишь старалась удержать свой разваливающийся мир, но Беа не знала этого. Она поцеловала подругу в щеку, и та прижалась к ней еще крепче.

Я нужна ей.

От Беа потребовалась вся ее храбрость. Ее сердце уже билось, словно в лихорадке, и она издевалась над собой, как делала это годами. Уверенная в себе Беа, решительная и грубая, огрызающаяся на всех, Беа, которая водит свой автомобиль так, как ей этого хочется, носит строгие костюмы и плюет на то, что о ней думают остальные. Беа-трусиха, которая все поставила на карту и не решается теперь протянуть руки к единственному в мире человеку, так много значащему для нее. Еще один робкий шаг. Она снова поцеловала подругу, почувствовав соль ее слез и ощущая страсть в собственных руках, крепко обнимавших ее. Тауссиг глубоко вздохнула и положила руку на грудь подруги.

Дженнингс и Перкинс вбежали в спальню меньше чем через пять секунд после того, как услышали крик. На лице Кэнди был невыразимый ужас.

23. Самые лучшие планы

– Позиция правительства Соединенных Штатов состоит в том, – произнес Эрнест Аллен со своей стороны длинного стола, – что системы, предназначенные для защиты гражданского населения от оружия массового поражения, ничем не угрожают и не оказывают дестабилизирующего влияния, поэтому вводить ограничения на разработку таких систем не имеет смысла. Мы неизменно отстаивали эту позицию на протяжении восьми лет и не видим абсолютно никакой необходимости вносить в нее изменения. Мы приветствуем инициативу правительства Союза Советских Социалистических Республик, направленную на сокращение наступательных вооружений на пятьдесят процентов, с интересом изучим в подробностях это предложение, но по-прежнему считаем, что сокращение наступательных вооружений никак не связано с оборонительным оружием, тем более что оно не является предметом переговоров, за исключением его соответствия уже существующим соглашениям между двумя нашими странами.

Что касается вопроса инспекции на местах, мы с разочарованием замечаем, что поразительный прогресс, достигнутый за последнее время, подвергается…

Нельзя не восхищаться этим человеком, подумал Райан. Сам он не был согласен с тем, что говорил, но такова была позиция его страны, и Эрни Аллен был не тем человеком, чтобы выпускать свои личные чувства из того секретного ящика, куда запирал их перед началом заседаний.

После выступления Аллена, в котором он уже третий раз сегодня выражал точку зрения США, заседание закончилось, и его участники обменялись обычными любезностями. Райан пожал руку своему советскому коллеге. В момент рукопожатия он передал ему записку, как учили Джека в Лэнгли. Головко никак не отреагировал. почувствовав записку у себя в руке, и Райан в награду за это любезно ему улыбнулся. У Джека не было выбора – ему приходилось продолжать действовать по отработанному плану. Он знал, что в ближайшие несколько дней станет ясно, насколько азартным игроком является Герасимов. Председатель КГБ пошел на риск стать мишенью разоблачений Центрального разведывательного управления, причем последствия этого могли стать еще более эффективными, чем обещал Райан. И все-таки Джек не испытывал к нему должного уважения. По его мнению, Герасимов был главным бандитом в основной бандитской организации страны, допустившей к власти преступников. Он понимал, что такая точка зрения чрезмерно упрощена и потому опасна, но Джек не был оперативником, хотя и действовал сейчас как таковой, а следовательно, еще не узнал, что мир, на который он смотрит из безопасного уюта своего кабинета на седьмом этаже здания ЦРУ, не делится только на черное и белое, как это говорилось в его собственных обзорах. Он ожидал, что Герасимов сдастся под угрозой разоблачения – после того, разумеется, как тщательно оценит свое положение, но все-таки сдастся.