Первая формула - Р. Р. Вирди

фруктовой смеси.

В некоторых легендах говорится, что руха́ любил сам бог Хан. Хмельной напиток был одновременно горьким и сладким и быстро ударял в голову человеку, не знающему меры.

Пожалуй, полная кружка обойдется мне в куда большую сумму, чем я планировал потратить за право послушать выступление.

Добравшись до нужного стола, я окинул сказителя внимательным взглядом.

Должно быть, ему еще не было и тридцати. Лицо свежее, загорелое. Черные блестящие волосы спадали курчавой волной до мочек ушей. Глаза темно-карие, черты жесткие, твердые. От таких парней девушки теряют разум, мужчины же исходят от зависти.

Одет сказитель был в черную рубаху без рукавов и штаны в тон. Чуть выше локтей его руки перетягивали красные шнуры, а на бицепсе виднелась татуировка из черных точек – что-то вроде птицы с огромными глазами и коротким клювом. Округлая голова, длинные когти. Не сова ли?

Он обратил внимание на мой пристальный взгляд:

– Слушаю тебя, дружище.

– Это ты здесь рассказываешь истории?

Сказитель приложил палец к губам и отхлебнул из кружки.

Я терпеливо ждал, когда он наконец насладится напитком. Парень сделал длинный медленный глоток, картинно и шумно причмокнул и преувеличенно глубоко вздохнул:

– Вот это я понимаю – эль!

Я переступил с ноги на ногу. Ответит он наконец или нет?

– А ты нетерпелив, – бросил сказитель, не глядя в мою сторону. – Хороший рассказчик умеет заставить публику сходить с ума от ожидания. – Еще глоток. С ума я не сошел, но занервничал. – Накладывает напряжение слой за слоем, понимаешь?

Он поставил кружку на стол и, стоило мне открыть рот для нового вопроса, снова поднес ее ко рту. Со вкусом почмокал, а я, непроизвольно сжав кулак, ощутил, что готов ему врезать.

– Вот так, видишь?

Он поставил кружку – похоже, решил не испытывать мое терпение.

– Сегодня будешь выступать? – спросил я, запустив руку в карман за монеткой.

И вновь между нами повисла тишина.

Просто невыносимо, как он тянет… Я схватил свой стакан и совершенно по-детски сделал жадный глоток, в котором не было и следа от утонченного смакования эля сказителем. А было в нем раздражение ослика, ревущего посреди храма в самый разгар службы. Вышло громко и шумно, словно у ребенка, хлебающего суп.

Парень дернул глазом, будто мой поступок его неожиданно встревожил.

Наверное, я и в самом деле поступил гадко, но сделай скидку на мой возраст. Уж очень хотелось услышать настоящее сказание.

– Что ж, продолжай в том же духе, дружок, и из тебя когда-нибудь выйдет отличный сказитель. – Я улыбнулся. – Один из тех, кто прекрасно умеет выводить из себя добрых людей. Тебя будут выставлять из заведений, в которых как раз и стоило бы выступить. Таких ребят куда чаще гонят взашей, чем зовут послушать. – Заметив, как я помрачнел, он ухмыльнулся: – Значит, хочешь послушать историю, а?

– Деньги у меня есть, – кивнув, пробормотал я.

– Да уж надеюсь. – Сказитель снова пригубил эль, поглядывая на меня поверх ободка кружки. Глоток – взгляд. Наконец он поставил напиток на стол. – Ни один из нас не станет выступать забесплатно. Заруби себе на носу – это искусство. А за искусство следует платить. Тот, кто не берет плату, совершает двойной грех. Во-первых, ты отдаешь нечто особенное просто так. Во-вторых, убеждаешь человека, ценящего столь дорогой дар, что им можно насладиться, не заплатив ни гроша. – Он поднял кружку ко рту. Я заерзал на месте. Собирается он выступать или нет, в конце-то концов? – Терпение – еще одно достоинство сказителя. Без него – никуда. – На меня парень не смотрел, и все же мне показалось, что в глазах у него мелькнула смешинка.

– Не думай, терпения у меня хватит на троих. – Вытащив из кармана монету, я звякнул ею по его кружке. – Тебе этого хватит еще на один напиток.

Сказитель обернулся и положил руку мне на плечо:

– Ари, я знаю гораздо больше, чем тебе кажется.

Улыбнувшись, он встал из-за стола, а я растерянно моргнул. Откуда ему известно мое имя?

Деньги, которые я положил на стол, волшебным образом исчезли, словно их и не было. И когда он успел их прибрать?

Сказитель свистнул трактирщику, кинул ему монетку – должно быть, за новую кружку – и направился к сцене.

Я подошел к бару и, выудив целый ранд, швырнул его на стойку:

– Что он заказал?

– То же самое, что и первый раз. Обычный эль «Аттари».

– Он ведь дал тебе четыре чипа. Этого хватит на бокал руха́? – Трактирщик помотал головой. – А если сложить их с моим рандом?

– Тогда – более чем, – улыбнулся мужчина. – Хочешь, чтобы я вместо эля смешал ему руха́?

– Да, и скажи – это от меня.

Хозяин заведения приложил к голове два пальца. Будет сделано.

Рассчитывая, что маленький подкуп решит дело, я бросил взгляд на зал. Пора устраиваться – вон и сказитель уже на сцене.

Прихватив с собой чашку с остатками луши, я уселся за один из свободных столов.

Сказитель, сложив за спиной руки, мерил шагами сцену и внимание публики привлекать не слишком торопился. Взгляд, другой, третий – вроде и достаточно; во всяком случае, люди видят: что-то намечается. Наконец посетители, все до одного, повернулись в его сторону.

Шаг сказителя стал тверже. Удары каблуков о сцену уже перекрывали мерный стук кулаков и кружек о столы, рокотавший подобно отдаленным раскатам грома. В зале поднялся тихий гул, напоминавший плеск разбивающейся о берег волны.

Слишком много слоев шума – ни одной составляющей не выделишь, – однако звуки, издаваемые сказителем, проходили сквозь него, как нож сквозь масло. Он прочистил горло, и люди, сидевшие ближе к сцене, замолчали.

Болтовня начала стихать, кружки опустились на столы.

Волна тишины катилась все дальше в зал. Одна компания за другой обрывала разговор, посматривая на человека на сцене, и люди заерзали на стульях, устраиваясь удобнее, – их ждало представление.

Еще минута – и зал погрузился в молчание, прислушиваясь к громким ритмичным ударам каблука сапога по деревянным доскам сцены. Ритм полностью совпал с моим сердцебиением, и теперь я даже при большом желании не смог бы отвести глаз от сказителя. Простенький трюк – а ведь приковал меня к месту.

Мимо прошмыгнул трактирщик и поднес сказителю бокал. Наверняка руха́, за который я заплатил.

Человек на подмостках сделал глоток: его веки затрепетали, на лице расцвела улыбка – он явно наслаждался напитком.

Вот и отлично. Надеюсь, теперь этот молодец не будет вести себя как последний осел.

Он откашлялся и вновь заходил туда-сюда.

– Усталые странники, прогоревшие торговцы, нищие и трактирщики! – Первые слова