Колумбы российские - Виктор Петров

Тараканов совершенно потерял счет времени. Прошло шесть, а может быть, и семь или восемь месяцев после его разговора с толстым монахом. Неожиданно его вызвали в канцелярию миссии, где на этот раз его принял помощник, аббата, маленький, щупленький падре.

— Ты говорил, что сможешь делать железные плуги, если будут необходимые инструменты, — сказал он, сверля Тимофея своими колючими глазками, — инструмент мы достали, пойдем в мастерскую.

В мастерской Тимофей действительно нашел инструменты, но так как они приобретались неопытными людьми, то некоторых вещей не хватало, а других было больше, чем нужно. Тем не менее Тараканов сказал, что он может начать работать, если ему дадут помощника в кузницу. В помощники он взял одного из алеутов. С этого времени жизнь в заключении стала для них гораздо легче.

Обоим механикам из-за недостатка нужных инструментов потребовалось гораздо больше времени, чем обычно, чтобы построить первый плуг, но тем не менее через несколько недель первый новенький железный плуг выкатили во двор к необычайному восторгу монахов и солдат. Репутация Тараканова сразу же возросла, и его больше никто не тыкал и не называл «собакой» или «свиньей», как раньше. Тараканова опять выручила его русская смекалка, как это было и в индейском плену, где он запустил самодельного змея в небо и с тех пор стал считаться чуть ли не колдуном или шаманом.

Монах, убедившись в талантах Тараканова, немедленно стал составлять планы, как развить дело, построить «фабрику» плугов и продавать их соседним миссиям. Тимофею обещали дать нужное число работников-помощников. Мало того, Тараканову даже стали платить за каждый сделанный им плуг; платили, правда, мизерную плату, но даже и таких денег он не видел уже много месяцев, со времени своего пленения.

Успехи Тараканова в изготовлении плугов привели к тому, что монахи опять стали приставать к нему с требованиями перехода в католическую веру и обещали дать ему в жены любую из индейских девушек, какую он только пожелает.

Несмотря на его протесты, что он женат и вновь жениться не собирается, что он верный сын православной веры, монахи по очереди приходили к нему и часами рассказывали о тех преимуществах и благах, которыми он будет пользоваться, если согласится стать католиком — и жену красивую обещали, и жизнь вечную в раю, и богатства на этой земле.

Отказ Тимофея от всех этих благ так разъярил монахов, что они готовы были опять отправить его на полевые работы, но потом благоразумие взяло верх — репутация искусного мастера по изготовлению железных плугов, топоров и прочих инструментов спасла его.

Несмотря на тяжелую работу, Тараканов не только не терял веры в свое спасение, но и сохранял свою природную наблюдательность. Позже, вернувшись домой, он подробно описал жизнь и нравы испанцев в миссии, где он был в заключении.

А нравы среди испанских солдат были самые низменные. Захваченных индейских девушек они превратили в наложниц, что особенно оскорбляло пуританские чувства Тимофея, хотя нечто похожее он наблюдала порой и в Русской Америке, но гораздо в меньшей степени. Обилие индейских женщин в миссии привело к большому «урожаю» незаконных детей. Этих детей в своих воспоминаниях Тараканов называл «солдатскими сиротами».

За несколько месяцев работы на своей «фабрике» Тимофей, получая мизерную плату, сумел тем не менее скопить четырнадцать пиастров. К несчастью, один из солдат видел, как Тараканов пересчитывал свои «сокровища». Он отправился к аббату миссии и сказал, что Тимофей украл у него четырнадцать пиастров. Суровый падре приказал привести Тараканова к нему на суд за кражу денег у солдата.

Тимофей клялся и божился, что это его деньги, что он их заработал. Аббат, видимо, не совсем доверял обвинениям солдата, но, с другой стороны, при обыске Тараканова была найдена точная сумма в четырнадцать пиастров. Тогда падре вынес поистине «соломоново» решение.

Он сказал, что возьмет деньги «на хранение» на год, а через год обе стороны опять получат возможность доказать свою правоту, и тогда будет вынесено окончательное решение. Излишне говорить, что Тимофей этих денег больше никогда не видел.

6

Шли месяцы… шли годы, но Тимофей не терял надежду на свое освобождение. Он знал, что пройдет много времени, прежде чем Баранов узнает о его пленении, а затем его протест и требование об освобождении Тимофея дойдут до губернатора Новой Калифорнии. Еще несколько месяцев потребуется на получение ответа от губернатора. В те времена человек должен был обладать огромным терпением.

И вдруг… Тимофей узнал, что в бухту Сан-Франциско пришел русский военный фрегат. Это был «Рюрик» под командой лейтенанта Отто Коцебу, того самого Коцебу, который когда-то юным кадетиком принял участие в первой кругосветной экспедиции на корабле Крузенштерна.

Можно себе представить изумление Коцебу, когда ему было доложено, что у испанцев уже больше трех лет томятся русские пленные. Он потребовал их немедленного освобождения.

О том, что в его судьбе скоро произойдут изменения, Тараканов понял по тому возбуждению, которое вдруг воцарилось в миссии. Монахи стали бегать из кельи в келью, шептаться, советоваться друг с другом, солдаты немного присмирели. И как-то утром Тараканова вызвали к аббату, который смущенно заявил ему, что из Монтерея пришел приказ немедленно отправить «российского кавалера» Тараканова в Монтерей. И сразу же аббат заявил, что он предоставит «эль кабальеро руссо» самую лучшую лошадь миссии. Тараканов был плохим наездником, но быстро и лихо вскочил на спину лошади, и также быстро лошадь сбросила незадачливого всадника на землю. Тимофей при этом сильно зашиб ногу и несколько дней хромал.

Из-за этого случая он смог добраться со своими товарищами до Монтерея только дней за десять. Оттуда был доставлен в Сан-Франциско.

Стоял погожий осенний день 28 октября 1816 года, когда Тараканов, приехав в Сан-Франциско, вдруг увидел на рейде родной фрегат «Рюрик» с Андреевским флагом, весело шевелившемся от легкого дуновения ветра. Невозможно описать те чувства, которые охватили Тимофея при виде этого зрелища — неужели он свободен и наконец скоро вернется домой!

На корабле его встретил командир корабля, лейтенант Коцебу. Небольшого роста, суховатый, моложавый, с непомерно длинным носом, Коцебу произвел на Тараканова неприятное впечатление. «Опять немец», — подумал он.

Коцебу посмотрел на него, даже не подал руки… Тараканов для него был простым промышленным, человеком низшего класса… и только спросил:

— Сколько вас приехало?

— Семь человек, считая меня.

Коцебу снова взглянул на Тимофея и сказал:

— К сожалению, всех взять с собой не могу. У меня места найдется только для трех человек, да еще Элиот Кастро поедет с нами!

Тараканов остолбенело посмотрел на него:

— Так эти же люди провели три года в заключении, рвутся домой… Как же можно их здесь оставлять опять!

Коцебу смотрел мимо него… спорить и доказывать что-то Тимофею он не собирался, только добавил:

— Остальные задержатся здесь недолго. Я договорился с губернатором, за ними вскоре придет другой корабль… Можешь идти, и выбери себе двух компаньонов, которые поедут с нами.

Когда Тараканов повернулся, чтобы идти, Коцебу заметил вскользь:

— Мы не идем в Новоархангельск. Я тебя доставлю на Сандвичевы острова, а оттуда ты доберешься до дома на другом корабле.

На следующий день Коцебу отправился в Монтерей для переговоров с губернатором относительно форта Росс, который якобы был самочинно построен Кусковым в Калифорнии.

Освобожденные пленники решили воспользоваться своей свободой и отправились на охоту, закончившуюся трагически. Приятель Тараканова Иван Строганов был сильно изувечен от нечаянно загоревшегося пороха и в тот же день умер. Какая насмешка судьбы! Больше трех лет провести в неволе и в первый день своего освобождения потерять жизнь!

Через несколько дней после возвращения капитана Коцебу «Рюрик» поднял паруса и направился к Сандвичевым островам.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ: АВАНТЮРА ДОКТОРА ШЕФФЕРА

1

Три года, проведенные Таракановым в неволе в Калифорнии, были полны событий в Русской Америке и в ее столице Новоархангельске. За эти три года селение разрослось, похорошело и стало похожим на небольшой город. Это уже не был маленький форт, торчавший на небольшом холме и ежечасно ожидавший нападения враждебных колошей. Гавань Новоархангельска стала самой оживленной на всем западном побережье Северной Америки. В порту часто стояло по нескольку кораблей и не только своих, компанейских, но и заморских, большей частью бостонских. Нередко заходили и английские суда, а иногда и французские. Дела компании в Русской Америке шли хорошо: торговля расширялась далеко за пределы русских владений. Баранов сумел привлечь иностранных шкиперов выгодной торговлей с ним и благодаря этому сам теперь перестал нуждаться в продуктах, недостаток которых в прошлом сильно тормозил дело. Теперь он мог получать из Бостона не только предметы первой необходимости, но и позволить себе даже некоторые предметы роскоши. Иностранные гости теперь шли к Баранову не только для торговли, но иногда и для защиты. Так во время войны 1813 года между Англией и Соединенными Штатами несколько американских торговых кораблей пришло в Новоархангельск, ища защиты от английских корсаров. Батареи крепости были теперь настолько внушительны, что могли противостоять бомбардировке вражеских кораблей и оказать защиту своему собственному флоту.