Жизнь и судьба Михаила Ходорковского - Наталья Точильникова

Собственно, сейчас происходит фактически то же самое. Спасибо за внимание».

Зал взорвался аплодисментами.

«Прекратите аплодисменты! – вскричал судья. – Выведите тех, кто аплодировал!»

И объявил перерыв на обед.

Выступления адвокатов

После обеда выступали адвокаты и один за другим просили полностью оправдать обоих подсудимых.

«…это расправа с политическим противником с большой примесью коррупционно-рейдерской составляющей», – говорил Юрий Шмидт.

«На моих глазах вчерашние вожди в одночасье становились врагами народа, шпионами и расхитителями. И наоборот, лжеученые, шпионы и прочие отщепенцы возводились на заслуженный пьедестал и становились героями в глазах людей. А сейчас ход времени ускорился – и нам предстоят многие открытия в совсем недалеком будущем. От вашего приговора зависит судьба двух замечательных, незаслуженно посаженных, оболганных, но не сломленных людей. Сколько потеряла Россия от того, что Ходорковского послали шить варежки в Краснокаменске, не дав даже преподавать там! Какой ущерб нанесло это дело против Ходорковского и Лебедева престижу России и ее экономике! Новые инициативы президента Медведева по либерализации уголовного наказания, по созданию инвестиционного климата, в котором собственность будет защищена, они появились не на пустом месте, они – вынужденная мера. Обвинительный приговор надолго перечеркнет надежды нашего президента на успешное экономическое развитие нашей страны.

Я ощущаю особую ответственность, потому что уверен, что защищаю одного из умнейших и достойнейших людей России. И этим горжусь!» – закончил адвокат под аплодисменты публики и крики приставов, выводящих из зала тех, кто дерзнул аплодировать.

«Предупреждаю зал! – закричал судья. – Все ваши аплодисменты будут пресекаться аналогичным образом! Здесь не культурное… ээ… не культурно-массовое мероприятие!».

Адвокат Владимир Краснов говорил о мене акций, о том, что срок давности по этому эпизоду истек еще в 2008-м, и что акции были возвращены.

Адвокат Леонид Сайкин говорил о так называемой легализации ценных бумаг:

«Зафиксирую важное открытие, сделанное обвинением, оно достойно того, чтобы попасть в методические пособия по легализации. Помимо уведомления государственных органов, надо отразить в публично доступных официальных документах (реестрах) всю цепочку сделок и обязательно привести в них подробные сведения обо всех владельцах. И важно также сохранить все первичные документы по совершенным сделкам, чтобы облегчить затем правоохранительным органам постижение истинной картины сокрытия источника происхождения акций».

«Итак, о сделках сообщили государственным органам, отразили их в публичном реестре, «ЮКОС» обсуждал с заинтересованными государственными органами, когда и как акции будут возвращены. И таким образом сокрыли факт приобретения таких акций», – заметил Сайкин.

Слушания продолжились на следующий день.

Адвокат Алексей Мирошниченко говорил о преюдиции, о том, что решения предыдущих судов по делу «ЮКОСа» не позволяют говорить ни о хищении нефти, ни о легализации. И если Виктор Данилкин проигнорирует эти решения, то это «будет означать дискредитацию всей судебной системы РФ».

Ничего, он проигнорирует.

Хотя дискредитировать судебную систему России – все равно что дискредитировать Иуду Искариота – хуже не будет.

Мирошниченко говорил о решениях арбитражных судов, признавших, что нефть, купленная трейдерскими компаниями «ЮКОСа», принадлежала «ЮКОСу», а не Ходорковскому и Лебедеву. О решениях, подтвердивших законность генеральных соглашений о покупке нефти «ЮКОСом» у своих нефтедобывающих «дочек», о приговоре Мещанского суда, которым его подзащитные были осуждены за то же самое, только с иной квалификацией, а повторное осуждение по тем же преступлениям запрещено не только российскими законами, но и Европейской конвенцией. «Очевидно, что речь идет о процессе перепродажи одной и той же нефти, добытой теми же дочерними обществами «ЮКОСа», через одни и те же торговые фирмы-трейдеры «ЮКОСа», зарегистрированные в ЗАТО «Лесной» и «Трехгорный», в один и тот же период времени», – говорил адвокат.

Мирошниченко вспомнил о том, что прокурор Ибрагимова заявляла в прениях, что между Мещанскими и Хамовническими обвинениями нет совпадения. И ушла в глубины уголовного и налогового права. «Все это опровергается известной любому квалифицированному юристу непреложной истиной. У похитителя никогда не возникает законной обязанности уплачивать налог», – заметил защитник.

Адвокат Борис Грузд говорил о том, что основной метод обвинения заключается в широком использовании прилагательных «фиктивный», «подставной» и «подложный», которые применяются то к фирмам, то к их директорам, то к договорам.

И я подумала, что метод вполне универсальный, так можно описать все. Например: «В результате подложных выборов к фиктивной власти в России пришел подставной президент».

Но в случае Ходорковского эта терминология не столь реалистична. И фирмы работали, и договора должным образом и оформлены, и исполнены.

И с предметом преступления не все в порядке. До сентября 2005-го следствие считало, что похищены денежные средства, а потом вдруг решили, что похитили нефть.

«Как правило, в обычном уголовном деле расследование идет от факта преступления к предполагаемому преступнику. Здесь не так. В исходных условиях уже было «установлено», что Ходорковский и Лебедев «должны сидеть». За что – не важно. Деньги, нефть – безразлично!» – говорил адвокат.

Предмет хищения изменили, а способ оставили прежним: «в их версии получается, что жидкость присваивалась тем же способом – путем составления бумаг, – что и деньги в безналичной форме». Но «составив какой угодно документ, невозможно присвоить вещь. Для этого необходимо совершить действия, непосредственно направленные на вещь, то есть обособить ее и изъять либо иным способом установить над ней физический контроль».

И адвокат перешел к оценке ущерба: «Поскольку денежные средства, уплаченные «потерпевшим» за нефть по договорам купли-продажи, превышали ее фактическую стоимость, то ущерб отсутствует».

И заметил, что сторона обвинения перешла к другой методике расчета ущерба. Объем похищенной нефти был уменьшен, а сумма ущерба при этом непостижимым образом увеличилась. Расчет обвинители не представили ни суду, ни защите. Так что методика осталась тайной.

Честно говоря, меня этот факт нисколько не удивляет. Если в результате хищения у потерпевших возникает прибыль, почему, собственно, от уменьшения размера похищенного сумма тоже должна уменьшаться? Я не удивлюсь, если они прибыль как раз в качестве ущерба и посчитали. Ну, или выручку.

А адвокат занялся составом преступления, которого не обнаружил вовсе, ни одного признака: ни обращения в свою пользу имущества против воли собственника, ни противоправности, ни безвозмездности.

Последняя, например, заключалась в том, что «потерпевшим» за нефть за 1998—2003 годы было перечислено почти 408 миллиардов рублей, что примерно равно годовому бюджету города Москва.

И Борис Грузд попросил суд оправдать подсудимых за отсутствием события преступления.

После обеда выступал адвокат Константин Ривкин.

Он начал с цитаты из Валерия Лахтина: «Сторона обвинения не оспаривает приобретение таких производственных активов, как «Арктикгаз», «Mazeiku Nafta», «Rospan International», «Ангарской нефтехимической компании», «Trancpetrol», «Саханефтегаз», «Восточносибирская нефтяная компания», «Уренгойл Инк.», так как сведения об этом подтверждены исследованными доказательствами и содержатся в отчетности ОАО «НК ЮКОС». Сторона обвинения не оспаривает, что часть полученных средств была направлена на капитальные вложения и на выплату дивидендов акционерам ОАО «НК ЮКОС», расходы по приобретению производственных активов, освоение месторождений, реконструкцию производственных мощностей были необходимы Ходорковскому и Лебедеву для обеспечения добычи и переработки нефти, похищаемой ими. Поддержание производственных мощностей не противоречит предъявленному Ходорковскому и Лебедеву обвинению, а подтверждает его, так как увеличение объемов производства компании, используемых ими для личной наживы, соответствовало их корыстным стремлениям получать все бо́льшую прибыль. Выплатой дивидендов Ходорковский и Лебедев преследовали две цели: обогатиться вместе со всеми остальными акционерами и подкупить остальных акционеров растущими из года в год дивидендами». [266]

«Но ведь ясно, как день, – заметил адвокат, – что могло быть что-то одно: или многолетнее масштабное хищение, или выручка 50 миллиардов долларов!»

«В целом в результате банкротства до донышка обворованной в течение шести лет компании, и при всех «дружественных» продажах в пользу «правильных» покупателей, выручено еще 30 миллиардов долларов – это как?!» – поражался Ривкин.