Люди Путина. О том, как КГБ вернулся в Россию, а затем двинулся на Запад - Кэтрин Белтон

переключили свое внимание на, как им казалось, более актуальные и реальные проблемы. — Нам сказали, что мы предвзяты по определению: «Вы работаете в России, поэтому воспринимаете ее как угрозу».

Европа уже была измотана конфликтом в Украине, нарастающим напряжением на Ближнем Востоке и огромными потоками беженцев. На Западе бытовало мнение, что путинская Россия не сможет проникнуть в европейские политические и экономические институты. Несмотря на очевидный успех ее попыток расколоть Украину, Запад считал это пирровой победой. Долгое время экономика России считалась слабой, а внешняя разведка — кастрированной. Хлынувшие на Запад русские деньги казались не более чем ворованными активами. Никто не думал, что черный нал из резервных фондов пойдет на стратегические цели.

Однако по всей Европе начали работу старые сети КГБ. Когда Константин Малофеев ребенком жил на окраине Москвы, Серж де Пален уже работал под прикрытием на КГБ в Париже в составе созданной Игорем Щеголевым агентурной сети и вместе с Жаном Гучковым сотрудничал с «дружественными фирмами», которые поставляли оборудование для советской промышленности. Еще один верный союзник из числа потомков белоэмигрантов Александр Трубецкой вошел в команду Щеголева, занятую обеспечением Советов французскими компьютерными технологиями. А теперь все они поддержали Малофеева: де Пален заседал в совете директоров Фонда святителя Василия Великого, Гучков вошел в совет директоров одной из его компаний, Трубецкой в 2011 году был назначен главой «Связьинвеста» — государственного гиганта в составе «Ростелекома», частично принадлежавшего Малофееву, и заседал в совете директоров Фонда святителя Василия Великого, а Щеголев как министр связи контролировал развитие бизнеса Малофеева.

Без их покровительства Малофеев, вероятно, никуда бы не пробился. В начале деятельности Фонда святителя Василия Великого в Восточной Европе кураторы старались не светиться. В Чехии Малофеев запустил хаотичную кампанию поддержки разношерстных антизападных политиков и передал на это минимум 100 тысяч евро через посредника белорусского происхождения. Тот, судя по информации из взломанной переписки, попытался привести к власти пророссийские группы. Однако эти утечки обнажали лишь вершину айсберга, коим, по сути, и являлась масштабная и сложная операция, в которой Малофеев был лишь одним из игроков. Задолго до того, как Милоша Земана избрали президентом Чехии (это случилось в 2013 году), его начал обрабатывать Якунин. Глава чешского представительства «Лукойла» Мартин Неедлы стал главным советником Земана и сооснователем политической партии, финансировавшей его президентскую кампанию. Другими спонсорами Земана были сотрудники компаний, принадлежащих одному из швейцарских юристов банка «Россия». Он же, в свою очередь, был последовательным сторонником Путина и первым из европейских лидеров открыто призвал откатить санкции ЕС против России.

В Венгрии интересы Кремля представляла быстро развивающаяся ультраправая партия «Йоббик». С 2005 года она влачила жалкое существование, однако в какой-то момент все изменилось. Как следует из взломанной электронной переписки, политический посредник Малофеева также сотрудничал с партией «Йоббик». Однако катализатором, превратившим ее в самую мощную оппозиционную партию Венгрии, стало появление вынырнувшего из ниоткуда венгерского бизнесмена Белы Ковача. Много лет он работал в России, а теперь примкнул к «Йоббику» и спас его от банкротства. Ковач утверждал, что финансировал партию из личных средств. В 2014 году венгерская прокуратура предприняла попытку выяснить, не является ли он агентом Кремля, и начала расследование. В итоге Европарламент получил достаточно убедительные доказательства связи Ковача с российскими спецслужбами и лишил его депутатской неприкосновенности. Но расследование ни к чему не привело: президент Венгрии Виктор Орбан также стал союзником Москвы.

Поддерживая ультралевые и ультраправые группировки, Кремль стремился поднять волну недовольства в Восточной Европе. Страны советского блока уже десять лет являлись членами Евросоюза, и манящий блеск западного либерализма начинал тускнеть. Голод по потребительским товарам, возникший после дефицита плановой экономики, был давно утолен: в Восточной Европе выросли огромные торговые центры и продавались последние модели айфонов. Но необходимость следовать либеральным порядкам ЕС оставляла горькое послевкусие, а призраки советского прошлого — агентурные сети КГБ — не желали уходить.

В 2015 году Россия, вдохновившись успешной операцией по расколу Украины, вторглась на Ближний Восток и начала бомбить Сирию. Это объяснялось стремлением защитить режим давнего кремлевского союзника Башара Асада. В результате проблемы Европы только усугубились. Из-за бомбежек увеличился и без того стабильный поток беженцев — в поисках спасения сотни тысяч людей ринулись на Запад. В 2015 году в Европу прибыло более полумиллиона сирийцев. Все это давало Путину отличную возможность посеять волнения, ненависть и пробудить сопротивление либеральному порядку. Особенно хорошо тактика Кремля работала в Восточной Европе: в бывшем советском блоке экономические блага распределялись неравномерно, а консервативные воззвания Русской православной церкви и критика либеральных свобод нашли благодарную аудиторию.

В Женеве близкий к Тимченко швейцарский банкир Жан Гучков открыто призывал к созданию Славянской Европы, которая объединила бы Польшу, Чехию, Болгарию, Россию и Украину, протянулась до Венгрии и отделилась от Евросоюза, в котором доминируют Франция и Германия. В мае 2014 года, на пике украинского кризиса, Гучков заявил, что Евросоюз проклят, а лидеры Германии и Франции хотят создать новую Европу без проблемных новых членов с востока. Это положило начало процессу, который, как надеялись люди Путина, в конце концов расколет Евросоюз.

Применяя уже обкатанные на востоке тактики, Кремль начал накачивать ресурсами Запад. Женевские финансисты уже давно общались с французскими элитами. Когда Геннадий Тимченко решил наладить деловые отношения с энергетическим гигантом Франции фирмой Total, то фактически распахнул двери перед российскими агентами влияния в верхи французского общества. В 2009 году женевский адвокат Ален Бионда, сотрудничавший с Гучковым и Тимченко, обхаживал двух топ-менеджеров из Total, а Тимченко в это время занимался приобретением второго по величине газового гиганта России «Новатек». В начале 2013 года Гучков встретился в Москве за завтраком с Франсуа Олландом — это был его первый визит в должности президента Франции.

При содействии женевских партнеров Тимченко успешно налаживал связи с французами — за 4 миллиарда долларов он продал фирме Total 12 % акций «Новатека» и 20 % акций в проекте по производству сжиженного природного газа, а двумя годами позже получил высшую французскую награду — орден Почетного легиона. Его избрали также председателем экономического совета Франко-российской торговопромышленной палаты, в которую вскоре вошли и ведущие промышленники Франции, и путинские капиталисты высшего звена. Среди них были связанный с КГБ глава Газпромбанка Андрей Акимов и коллега Путина по дрезденским временам генеральный директор «Ростеха» Сергей Чемезов. В санкционный список Евросоюза, введенный после аннексии Крыма, Тимченко и Акимова не внесли, хотя под санкции США они попали. А Чемезов, несмотря на санкции ЕС, даже умудрился остаться в экономическом совете. В Total призвали к полному снятию санкций.

Россия стремилась не только укреплять деловые связи и