Убийца Войн - Сандерсон Брендон

– Что там? – шепнул Лларимар.

– Голоса, – тоже шепотом ответил бог. Вокруг царила тьма. – О войне говорили.

– Кто они такие?

– Не знаю. Но хочу выяснить. Жди здесь, пока я…

Его прервал истошный вопль. Жаворонок подскочил. Звук донесся оттуда же, откуда раздавались голоса, и был похож на…

– Отпустите меня! – крикнула Рдянка. – Что вы о себе возомнили?! Я богиня!..

Жаворонок резко выпрямился. Чей-то голос ответил Рдянке, но Жаворонок находился слишком далеко, чтобы расслышать слова.

– Нет, вы меня отпустите! – не унималась Рдянка. – Я…

Она осеклась, плача от боли.

У Жаворонка бешено заколотилось сердце. Он сделал шаг.

– Ваша милость! – окликнул его Лларимар, тоже встав. – Надо позвать на помощь!

– Мы и есть помощь, – ответил Жаворонок.

Он глубоко вздохнул. Затем, сам себе удивляясь, побежал по туннелю, быстро достиг освещенного участка, свернул за угол и очутился в скальном отсеке. В считаные секунды он промчался по гладкому каменному полу и ворвался в комнату, похожую на тюремную камеру.

Рдянку привязали к стулу. Ее окружила группа мужчин в одежде жрецов Бога-короля. Было и несколько солдат в мундирах. Рдянке разбили губу, а плакала она сквозь кляп. На ней была красивая ночная рубашка – правда, измятая и грязная.

Собравшиеся изумленно встрепенулись, застигнутые врасплох нападением сзади. Жаворонок воспользовался их потрясением и врезал ближайшему солдату плечом. Он был выше, весил больше, и страж отлетел к стене. Проворно нагнувшись, Жаворонок выхватил из ножен его меч.

– Ага! – возликовал он, наставив оружие на противников. – Кто первый?

Солдаты тупо рассматривали его.

– Давай-ка начнем с тебя! – сказал Жаворонок и атаковал следующего стражника.

Он промахнулся на добрых три дюйма и пырнул, потеряв равновесие, пустоту. Стражник наконец понял, что происходит, и тоже обнажил меч. Жрецы вжались в стену. Рдянка потрясенно сморгнула слезы.

Солдат, стоявший ближе к Жаворонку, сделал выпад, и бог неуклюже воздел клинок в ужасающе неловкой попытке выставить блок. Стражник вдруг бросился ему в ноги и опрокинул на пол. Затем другой вонзил меч Жаворонку в бедро.

Кровь хлынула красная, как у любого смертного. Внезапно Жаворонок познал боль. Такую, какой не испытывал за всю свою короткую жизнь.

Он закричал.

Сквозь слезы он увидел, как Лларимар героически попытался достать стражника сзади, но его атака оказалась не многим лучше той, что предпринял Жаворонок. Солдаты отступили; несколько стражников взяли под охрану туннель, другой приставил к горлу Жаворонка окровавленный меч.

«Забавно, – подумал он, скрипя зубами от боли. – Я представлял этот процесс совершенно иначе».

53

Вивенна ждала Вашера. Он не вернулся.

Она мерила шагами тесное однокомнатное убежище – шестое по счету. Они никогда не проводили на одном месте больше нескольких дней. В невзрачной клетушке лежали только их постельные принадлежности и котомка Вашера да мерцала одинокая свеча.

Вивенне досталось бы от Вашера за то, что ее зажгла. Он был на удивление скуп для человека, по-королевски богатого дохами.

Она все расхаживала, понимая, что лучше, наверное, лечь спать. Вашер мог сам о себе позаботиться. Похоже, в городе это не по плечу только самой Вивенне.

И все же он заявил, что идет всего лишь на короткую разведку. Хотя Вашер предпочитал действовать в одиночку, ему, очевидно, было понятно ее желание участвовать, а потому он обычно делился своими намерениями и говорил, когда вернется.

Того же Дента она никогда не ждала по ночам, а с Вашером пробыла далеко не так долго, как с наемниками. Почему она так за него беспокоилась?

Дент казался ей другом, но она не тревожилась на его счет. Он был забавен и мил, но далек. А Вашер… самим собой. В нем не было коварства. Он не носил масок. Вивенна знала лишь одного человека, похожего на него: свою сестру, которая вынашивала ребенка от Бога-короля.

«Повелитель цветов! – подумала Вивенна, продолжая расхаживать. – Откуда взялась эта путаница?»

* * *

Сири проснулась от криков, доносившихся из коридора. Она мигом вскочила, подбежала и приложила к двери ухо. Расслышала шум схватки. Если бежать, то сейчас. Она толкнула створку в надежде, что окажется не заперто. Напрасный труд.

Сири ругнулась. Ей уже приходилось слышать крики умирающих, и вот опять. «Может быть, кто-то идет мне на выручку? – мелькнула обнадеживающая мысль. – Но кто?»

Дверь неожиданно дрогнула, и королева отскочила. Створки распахнулись, на пороге нарисовался Треледиз, первосвященник Бога-короля.

– Живо, дитя мое! – махнул он ей. – Тебе придется идти со мной.

Сири заполошно высматривала, куда бы податься. Она попятилась от жреца, и тот, глухо выругавшись, махнул паре солдат в мундирах городской стражи. Они ворвались в опочивальню и схватили Сири. Королева закричала, зовя на помощь.

– Тише, дуреха! – осадил ее Треледиз. – Мы и стараемся помочь!

Его ложь была очевидна, и Сири забилась в руках солдат, выводивших ее наружу. Там валялись трупы: одни в мундирах, другие не поймешь в чьих доспехах, а третьи – с серой кожей.

Из коридора летели звуки сражения, и она крикнула в ту сторону. Солдаты грубо поволокли ее прочь.

* * *

Дедок – так его называли. Те, кто вообще удосуживался как-то назвать.

Его лодчонка медленно плыла в темных водах бухты. Ночная рыбалка. Днем за нее в Т’Телире приходилось платить подать. Если честно, то ночью – тоже.

Но ночь хороша тем, что тебя не видать. Ухмыльнувшись, Дедок спустил за борт сеть. Вода, плескавшаяся о лодку, издавала привычный звук. Плюх-плюх. Темная. Он любил ее такой. Плюх-плюх-плюх.

Иногда ему поручали работенку получше. Забирать трупы у городского авторитета и сбрасывать в бухту, упаковав перед этим в нагруженный камнями мешок. Их, верно, набрались сотни – стояли торчком, притянутые тяжестью ко дну и колеблемые течением. Тусовка пляшущих скелетов. И – раз, и два, и три…

Правда, сегодня трупов не было. Очень прискорбно. Трупы означали рыбу. Бесплатную, свободную от налогообложения. А если рыба бесплатная, то она и хороша.

«Нет, – произнес голос. – Справа кое-что есть».

Бывало, что море с ним разговаривало. Улещивало то так, то этак. Он радостно повел лодку в указанном направлении. Он выходил на промысел почти каждую ночь, и вода его отлично запомнила.

«Молодец. Бросай сеть».

Он так и сделал. Здесь было не очень глубоко. Можно протащить сеть за лодкой, чтобы она, отягощенная грузами, волочилась по дну и захватывала кормящуюся на мелководье рыбешку. Нелучшая добыча, но небо выглядело слишком грозным, и удаляться от берега не хотелось. Близилась буря?

Сеть что-то зацепила. Дедок ворчливо рванул ее вверх. Иногда она застревала средь мусора или кораллов. Сеть отяжелела. Не на шутку. Он вытянул ее полностью и поднял на фонаре щиток, рискнув немного посветить.

В сети на дне лодки покоился меч. В серебряных ножнах и с черной рукоятью.

Плюх, плюх, плюх.

«До чего же здорово! – сказал голос уже намного внятнее. – Терпеть не могу воду. Там мокро и вообще паскудно».

Ошеломленный Дедок поднял оружие. Оно оказалось увесистым.

«Насколько я понимаю, ты не собираешься истреблять зло? – осведомился голос. – Честно сказать, я толком не знаю, что это такое. Доверяю твоему решению».

Дедок улыбнулся.

«О, будь по-твоему, – согласился меч. – Повосхищайся мною еще, если надо. Но потом нам нужно вернуться на берег».

* * *

Вашер очнулся. В голове стоял туман.

Его подвесили за руки к крюку, вбитому в потолок каменной камеры. Он обратил внимание, что веревка – та самая, которой он связал служанку. Она полностью обесцветилась.