Петр Грушин - Владимир Светлов

Грушин почувствовал падение интереса к его А‑350Ж вскоре после выхода Постановления по «Тарану». Казалось бы, все уже было позади: выбор характеристик, компоновки, первые пуски. Мевиусу удалось выполнить чрезвычайно необходимую по условиям работы системы наведения, но считавшуюся невыполнимой для однокамерных ЖРД задачу обеспечения работоспособности двигателя при восьмикратном изменении тяги и при повторном включении. Несколько опытных образцов этого двигателя испытали в 1962 году. Велась подготовка к его испытаниям на стендах в уральской Нижней Салде.

Но в конце 1962 года ленинградские двигателестроительные ОКБ‑117 и ОКБ‑466 были объединены. Новую организацию возглавил Сергей Петрович Изотов, который вскоре отказался от продолжения работ по двигателю Мевиуса для А‑350Ж и, сославшись на нехватку возможностей, предложил Трушину вариант двигателя на базе ЖРД, создававшегося для «таранной» МБР УР‑100.

Но Грушин, проведя операцию, не менее рискованную, чем в военные годы, быстро организовал работу по перепроектированию ракеты, заменив на ней двигатель с поворотной камерой более традиционным, с неповоротным соплом и рулевыми камерами. По‑прежнему этот двигатель должен был запускаться в полете дважды, а между его включениями полет ракеты выполнялся с использованием тяги рулевых двигателей.

В свою очередь Кисунько предложил для «Тарана» еще одну плодотворную идею: вместо замены А‑350Ж на УР‑100 – обеспечение взаимодействия А‑35 с «Тараном», при котором А‑350Ж должна обеспечивать заданную для А‑35 зону перехвата баллистических целей, а УР‑100, наводимые по данным РЛС системы А‑35, – дальний эшелон перехвата.

Тем временем защита аванпроекта «Тарана» прошла триумфально, и уже летом 1964 года началась подготовка следующего постановления – о создании системы «Таран», в котором предполагалось записать пункт о том, что первым заместителем генерального конструктора системы «Таран» назначается Г. В. Кисунько.

Эта новость стала одной из центральных, которую обсуждали на банкете в ресторане «Пекин» по поводу избрания А. А. Расплетина действительным членом Академии наук. Через несколько дней, 30 июня 1964 года, она также могла стать главной новостью на праздновании 50‑летия В. Н. Челомея, который заблаговременно разослал приглашения своим будущим смежникам. Как вспоминал Г. В. Кисунько:

«В тот теплый июньский вторник я позвонил Трушину и предложил подъехать к нему, подписать какие‑то второстепенные бумаги по выполнению плановых заданий по А‑35. По его напряженному голосу я понял, что он над чем‑то напряженно размышляет. И непривычно быстро вызвался приехать ко мне сам. К вечеру Грушин появился в моем кабинете. Мы быстро подписали все, что требовалось. Петр Дмитриевич многозначительно посмотрел на часы и, достав полученный им красочный пригласительный билет, спросил, собираюсь ли я на юбилей Челомея? Действительно, это был тот самый случай, когда на мероприятии мы могли быть или не быть только вдвоем. Я еще раз посмотрел на свой билет, а потом взял и порвал. Вслед за мной порвал свой билет и Грушин. И вместо выслушивания здравиц в честь юбиляра и банкетных тостов мы решили пройтись с ним пешком домой. Вот так просто мы, два член‑корреспондента Академии наук, два Героя Социалистического Труда, и шли по Ленинградскому проспекту, теплым июньским вечером, о чем‑то вспоминали, рассказывали… Единственный раз за всю нашу многолетнюю совместную работу».

А в это время, как вспоминали очевидцы, после торжественной части, состоявшейся в ОКБ‑52, с вручением оригинальных подарков, чтением приказов и поздравлений, многочисленные гости направились к изысканно оформленному банкетному залу. Впереди шли Челомей, Сергей Хрущев и патриарх советских систем управляемого оружия Аксель Иванович Берг. Несмотря на многочисленность собравшихся, отсутствие на юбилее Туполева, Королева, Кисунько и Грушина не прошло незамеченным…

Вскоре Хрущев позвонил Грушину и предложил принять участие в работах по «Тарану».

В проекте постановления по «Тарану», которое летом и в начале осени 1964 года готовилось в Госкомитетах, комиссиях, кабинетах ЦК и Совета Министров, Грушин и его предприятие уже были вписаны в качестве участников разработки. И как говорили Грушину те, кто был в курсе содержания этого документа, «вписаны с другими должностями и статусом».

Каким образом принимать участие в работе, которая могла сломать судьбы тысяч талантливейших и достойнейших людей, Грушин еще не знал.

* * *

К концу 1950‑х годов очередной актуальной задачей для разработчиков средств ПВО стало создание дешевых и относительно простых и компактных самоходных и корабельных ракетных систем ПВО. Первыми за ее решение взялись англичане – в апреле 1958 года фирма «Шорт» на основе проведенных ею исследований по замене зенитных орудий на небольших кораблях приступила к созданию ракеты «Сикэт» с дозвуковой скоростью полета и дальностью действия до 5 км.

В начале 1959 года, еще до ее серийного производства, система уже была принята на вооружение кораблей Великобритании, а затем Австралии, Новой Зеландии, Швеции и ряда других стран. Параллельно с корабельным вариантом англичане разработали и наземный вариант системы с 62‑килограммовой ракетой «Тайгеркэт», размещавшейся на гусеничных или колесных бронетранспортерах, а также на прицепах.

В 1963 году английская фирма «Бритиш Эйркрафт» начала работы по созданию малогабаритного комплекса ЕТ 316, в дальнейшем получившего обозначение «Рапира», который должен был транспортироваться на прицепах.

Еще более перспективным казался путь, предложенный американцами. Все элементы разрабатываемого ими комплекса «Маулер» должны были разместиться на гусеничном транспортере‑амфибии М‑113: пусковая установка с 12 ракетами в контейнерах, аппаратура обнаружения целей и управления огнем, радиолокационные антенны системы наведения и энергоустановка. Предполагалось, что общая масса этого комплекса составит около 11 т, что считалось необходимым для обеспечения его транспортировки на самолетах и вертолетах.

Особое внимание американцы уделяли создаваемой для «Маулера» ракете: одноступенчатой, с полуактивной радиолокационной головкой самонаведения, которая при стартовой массе 50–55 кг должна была иметь дальность действия до 15 км и развивать скорость до 890 м/с.

В начале 1960‑х годов комплекс «Маулер» рекламировался в полном соответствии со стратегией, именовавшейся подкладыванием «дохлых кошек».

Подобная стратегия использовалась в первую очередь для того, чтобы поощрить советских конструкторов двигаться в ложном направлении. При этом в печати поначалу поднималась истерия по поводу «отставания» США в каком‑либо из направлений разработок. Потом в одном из технических журналов подбрасывалась идея о напряженной работе заокеанской мысли. Следом с большим шумом «выбивались» деньги на ее реализацию, причем иногда немалые. «Липа» какое‑то время держалась на плаву, сопровождаясь победными реляциями и репортажами, а по утрате надобности незаметно исчезала. Расчет этой игры делался на то, что если руководство СССР «покупалось», то за этим могло последовать либо принятие неправильных решений, либо длительная убежденность в правильности принятых ранее ошибочных решений.

Впрочем, аналогичные методы работы нередко использовались и советскими знатоками «тайн вашингтонского двора» – известны истории с умножением количества построенных самолетов за счет многократных пролетов их небольших групп на авиационных парадах, с демонстрацией на Красной площади мифических ракет… Строительство «потемкинских деревень» по‑прежнему оставалось одним из национальных «видов спорта».

8 января 1964 года Грушина вызвали на заседание Комиссии по военно‑промышленным вопросам. О причине вызова не сообщалось.

Начавший заседание руководитель Комиссии Л. В. Смирнов быстро ввел в курс дела всех приглашенных. Оказалось, что в соответствии с Постановлением руководства страны от 27 октября 1960 года НИИ‑20, КБ‑82 и ряду других предприятий было предписано начать работы по созданию войскового самоходного ЗРК малой дальности «Оса». Комплекс должен был иметь унифицированную ракету 9МЗЗ, предназначавшуюся для применения как в войсковом, так и в корабельном варианте «Оса‑М». В войсковом варианте ЗРК предназначался для противовоздушной обороны войск и их объектов в боевых порядках мотострелковой дивизии в различных формах боя, а также на марше.

В числе основных требований к «Осе» была обозначена полная автономность комплекса. Она должна была обеспечиваться размещением всех его боевых средств – от станции обнаружения до пусковой установки с ракетами, а также средств связи, навигации и топопривязки, вычислительных средств, средств контроля и источников электропитания – на одном самоходном колесном плавающем шасси.