Петр Грушин - Владимир Светлов

Начинавшая получаться ракета – а в этом Грушин уже нисколько не сомневался – по его замыслу должна была стать родоначальницей целой серии унифицированных вариантов. И первой попыткой ОКБ‑2 стала оценка возможности применения В‑611 в составе рассматриваемого тогда же варианта войскового ракетного комплекса «Ястреб». Грушин получил задание на эту работу в марте 1963 года.

Спроектированная в результате тактическая баллистическая ракета В‑612 с дальностью действия до 35 км несла в себе все черты своей зенитной прародительницы. Причем основное внимание было уделено обеспечению ее мобильности благодаря использованию для ее транспортировки плавающего транспортера с колесными шасси высокой проходимости, обеспечению простоты и удобства эксплуатации, минимальной потребности в обслуживающем персонале.

Впрочем, достичь полной унификации не удалось даже на проектной стадии. В подготовленном к октябрю 1963 года аванпроекте было отмечено, что в составе В‑612 удастся сохранить ракетный двигатель, энергосистему, блок радиоуправления и радиовизирования, а также рулевой тракт. В то же время ввиду намечавшегося использования различных видов боевых частей ракеты, что будет существенно менять ее центровку и форму передней части, для достижения необходимой устойчивости ракеты потребуется установка дестабилизаторов. Кроме того, требовалось разработать боевые части, устройства их подрыва, блок управления, автопилот, антенное устройство.

Таким образом, унификация не получалась и Грушин на несколько лет потерял интерес к этой идее.

К весне 1964 года в ОКБ‑2 изготовили первый образец «611‑й» ракеты из стеклопластика. Удалось выдержать неизменными габаритные размеры ракеты, ею геометрию, места стыковки с пусковой установкой. Опытный образец металлического варианта ракеты планировалось изготовить в начале 1965 года. А к лету 1964 года для бросковых испытаний подготовили два образца ракеты, оснащенных стеклопластиковыми двигателями.

На 30 июля был намечен первый пуск. Как вспоминал его непосредственный участник Ф. О. Согомонян:

«Специально для этих испытаний в Капустином Яре была подготовлена пусковая установка от В‑750, направляющая которой была укорочена. На первый пуск ракеты прилетел заместитель Трушина Владимир Семенович Котов. Однако успешного первого пуска не получилось. Сразу же после запуска двигателя его корпус с находящимся в нем твердотопливным зарядом вместе с передней частью ракеты сошли с направляющей и упали совсем недалеко за колючей проволокой, огораживающей стартовую позицию. От удара об землю заряд разрушился на огромное количество горящих фрагментов, которые разлетелись в радиусе 100–120 метров и подожгли все, что можно было поджечь. Пожар мы довольно быстро затушили. О неприятном происшествии доложили по телефону Трушину. Тот, выслушав Котова, распорядился о подготовке к пуску второй ракеты. Через несколько дней мы ее также пустили, заранее убрав подальше от пусковой все, что могло загореться. Но наша предосторожность оказалась излишней – ракета нормально ушла с направляющей и полностью выполнила всю программу полета».

Этот успешный пуск оказался последним для пластмассовой «611‑й». Получив с полигона сообщение о конфузе при первом пуске ракеты, Грушин очутился в очередной штатной для генерального конструктора ситуации, требовавшей от него самых решительных действий. Усугублялась эта ситуация еще и тем, что информация, поступавшая от промышленности, также была неутешительной – освоение перспективных пластмасс на основе стекловолокна шло крайне медленно. Конечно, по меркам ракетчиков…

Впрочем, от жестких графиков отставали не только ракетчики, но и кораблестроители. К лету 1964 года стало ясно, что строительство «Москвы» отстает по срокам приблизительно на полтора года. Спуск корабля на воду состоялся только 14 января 1965 года, и окончание его постройки было запланировано уже на 1967 год. На следующий день после спуска «Москвы» на воду, на заводе был заложен второй противолодочный крейсер, получивший в дальнейшем имя «Ленинград».

Времени на колебания оставалось все меньше, новую ракету еще предстояло научить летать, сбивать цели. В считанные месяцы были завершены все работы по проектированию и изготовлению металлической «611‑й». Ее летные данные не изменились, тем более что за пять лет работы над ракетой не оставались в стороне от прогресса и металлурги – появились и новые высокопрочные сплавы, и технологические процессы. Ряд из них впервые нашел себе место именно на этой ракете. В конструкции двигателя применили новейшие высокопрочные стали, для обработки которых в ОКБ‑2, а впоследствии и на серийном заводе освоили процессы ротационного выдавливания (цилиндрический корпус) и штамповки взрывом (днища). Для изготовления отсеков с аппаратурой управления был использован метод литья из магниевого сплава МЛ5. Более прочный магниевый сплав ВМб5 использовали для изготовления крыльев.

К тому времени в деле освоения новейших конструкционных металлов правой рукой Грушина стал Николай Гаврилович Курбатов. Он пришел к Грушину в 1961 году, будучи уже 48‑летним специалистом, имевшим за плечами уникальный опыт работы в машиностроении. Как вспоминал Николай Гаврилович свои первые рабочие годы:

«В тридцатые годы отец устроил меня к себе на завод „Динамо“ учеником плавильщика цветных металлов. Здесь условия работы были не лучше, чем на хлорном производстве, где мне довелось работать до этого. Работали в условиях, не отвечающих простейшим требованиям техники безопасности и санитарной гигиены. Но в 1931–1932 годах на этот завод стали поступать иностранные рабочие, которые имели большой опыт в литейном производстве. И я многому у них научился, что, наверное, и предопределило мое направление Во время одной из ночных смен в мой цех пришли директор завода и нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе. Нарком поинтересовался выполняемой мною работой, зарплатой и тут же дал указание директору направить меня в Институт стали. Там набирали будущих студентов и распределяли по группам подготовки к вступительным экзаменам. Так я попал в группу „Литейное производство“. Проучившись три года, вынужден был оставить учебу на дневном отделении и перейти на вечернее. В начале войны мне была поручена организация чугунно‑литейного цеха одного из эвакуированных заводов».

В середине 1950‑х годов Курбатов перешел на работу в 6‑е Главное управление Министерства оборонной промышленности, ставшее при реорганизации промышленности 2‑м Главным управлением ГКАТ, где ему поручили курировать металлургические производства на ряде предприятий, в том числе и в ОКБ‑2. На этой должности его и приметил Грушин, предложив перейти к себе, в Химки. И от этого не прогадали оба.

Вскоре по инициативе Курбатова и активно поддержавших его ведущих технологов и производственников предприятия Е. Ф. Точилина, С. И. Флягина, А. М. Круглова, Б. Н. Левочкина, В. Л. Дымовляка, В. Н. Плютовича, Б. П. Гвоздева, В. М. Воронина и других в ОКБ‑2 организовали литейное производство узлов из высокопрочных титановых сплавов, внедрили и освоили производство многочисленных новейших материалов на основе высокопрочных волокон, тканей, прессованных и композиционных материалов, изделий из пропитанной бакелитом бумаги, напыление тугоплавких окислов и металлов, организовали участок лазерной сварки.

Но все это, конечно, было впереди. Тогда же после В‑611 с экспериментами над пластмассовыми конструкциями ракет было покончено. В ноябре 1964 года провели первое испытание металлического твердотопливного двигателя для В‑611, и к весне следующего года автономные испытания металлической ракеты были завершены. Следующая серия испытаний должна была начаться в 1966 году на корабле ОС‑24, бывшем легком крейсере «Ворошилов», специально переделанном для испытаний различных типов ракет.

* * *

– Петр Дмитриевич, не могли бы вы помочь Челомею в его работе по «Тарану»? – голос Хрущева после нескольких минут делового телефонного разговора неожиданно приобрел доверительные интонации. Грушин уже несколько месяцев ждал подобного предложения, и теперь, когда в этот летний день 1964 года ему позвонил по «кремлевке» сам Хрущев, он в какой‑то мере даже испытал облегчение. Кончились недомолвки, произносимые в высоких кабинетах, переговоры за его спиной. Теперь он наверняка знал, что окончательное решение об участии его КБ в этой работе уже принято…

В начале 1960‑х годов организации, работавшие над созданием средств противоракетной обороны, начало лихорадить. Конечно, не в том смысле, что там останавливались работы, срывались сроки. В них поселился один из самых коварных для создателей любого вида техники врагов – неопределенность. Не сразу, не вдруг… И связано это было, как ни странно, с их успехами. Прогремевшие на весь мир межконтинентальная ракета, первые спутники, первые космонавты, уничтожение U‑2 и сохранявшиеся в тайне перехваты боеголовок баллистических ракет, полеты лавочкинской «Бури», старты баллистических ракет из шахт и подводных лодок – все это обращало на себя самое пристальное внимание руководства страны и являлось немалым стимулом для других КБ.