Слова сияния - Брендон Сандерсон

«Полагаю, не стоит чувствовать себя подобным образом, — подумала Шаллан, пока Палона проверяла шкаф на наличие полотенец и простыней. — Ведь я помолвлена с принцем».

Но такое количество роскоши напоминало Шаллан об отце. Кружево, драгоценности и шелк, которые он дарил в попытке заставить ее забыть о... других временах...

Шаллан моргнула, повернувшись к Палоне, которая что-то ей говорила.

— Прошу прощения? — сказала девушка.

— Слуги, — проговорила Палона. — У тебя есть собственная горничная?

— Нет. Хотя, я располагаю восемнадцатью солдатами и пятью рабами.

— И они будут помогать тебе переодеваться?

Шаллан покраснела.

— Я имела в виду, что хотела бы разместить и их, если возможно.

— Возможно, — легко согласилась Палона. — Скорее всего, я даже найду, чем их занять. Полагаю, ты будешь платить им жалование из своего содержания, так же, как и горничной, которую я для тебя найду. Еда подается на втором колоколе, в полдень и на десятом колоколе вечером. Если захочешь перекусить в другое время, обращайся на кухню. Повар, возможно, тебя обругает, при условии, что на этот раз я все же смогу заставить его вернуться. У нас есть штормцистерна, поэтому обычно имеется проточная вода. Если захочешь горячую ванну, мальчишкам понадобится около часа, чтобы подогреть воду.

— Проточная вода? — с воодушевлением переспросила Шаллан. Первый раз она увидела подобное в Харбранте.

— Как я и сказала, штормцистерна, — Палона указала наверх. — Каждый сверхшторм наполняет ее водой, а форма цистерны отсеивает крэм. Не пользуйся ею до полудня после сверхшторма, иначе вода будет мутной. И ты выглядишь чересчур возбужденной.

— Извините, — ответила Шаллан. — У нас Джа Кеведе нет ничего похожего.

— Добро пожаловать в цивилизацию. Надеюсь, ты оставила свою дубину и набедренную повязку у двери. Позволь мне теперь заняться тем, чтобы подыскать тебе горничную.

Маленькая женщина развернулась, чтобы уйти.

— Палона? — позвала Шаллан.

— Да, дитя?

— Спасибо вам.

Палона улыбнулась.

— Ветер свидетель, ты не первая сбившаяся с пути, кого он привел в дом. Некоторые из нас даже остались навсегда.

Она вышла.

Шаллан опустилась на пышную белую кровать и утонула в ней почти до шеи. Из чего ее сделали? Из воздуха и желаний? Кровать была роскошной.

В гостиной — ее гостиной — послышались звуки, возвестившие о прибытии лакеев с сундуками. Несколько мгновений спустя они прикрыли за собой дверь. Впервые за очень долгое время Шаллан поняла, что ей не нужно бороться за выживание или беспокоиться, как бы не оказаться жертвой одного из спутников по путешествию.

И она просто заснула.

ГЛАВА 41. Шрамы

Тот акт великого злодейства выходит за рамки бесстыдства, которое до сих пор приписывают орденам. Поскольку борьба в то время была особенно интенсивна, многие объясняют его врожденным духом предательства. После того, как они отказались от клятв, на них напало около двух тысяч человек, уничтоживших большую часть сообщества. Но случившееся коснулось только девяти из десяти, последний заявил, что не бросит своего оружия и не сбежит, и взамен поддержал великую уловку за счет остальных девяти.

«Слова сияния», глава 38, страница 20

Пока Семнадцатый мост строился за его спиной, Каладин коснулся пальцами стенки ущелья.

Ему вспомнилось, как он испугался ущелий, спустившись сюда впервые. Он боялся, что ливни вызовут наводнение, которое захлестнет его людей, пока они рыскали внизу. Каладин немного удивлялся, что Газ не нашел способа «случайно» отправить Четвертый мост вниз в день сверхшторма.

Четвертый мост принял свое наказание, присвоив себе эти ямы. К своему изумлению Каладин осознал, что, спускаясь в ущелья, он гораздо сильнее чувствует себя дома, чем если бы возвратился в Хартстоун к родителям. Ущелья принадлежали ему.

— Парни готовы, сэр, — отчитался Тефт, подошедший и вставший рядом.

— Где ты был прошлой ночью? — спросил Каладин, взглянув на полоску неба.

— Я не дежурил, сэр, — ответил Тефт. — Пошел посмотреть, чем можно поживиться на рынке. Я должен докладывать о каждой мелочи?

— Ты пошел на рынок, — проговорил Каладин, — во время сверхшторма?

— Возможно, я немного потерял счет времени... — ответил Тефт, отведя взгляд в сторону.

Каладин хотел нажать посильнее, но Тефт имел право на личную жизнь.

«Они больше не мостовики. Они не обязаны проводить все свое время вместе. У них снова появилась личная жизнь».

Каладин хотел поощрять подобные вещи. Но все же его не покидало беспокойство. Если он не был в курсе, где все находились, как он мог быть уверен, что они в безопасности?

Он повернулся, чтобы оглядеть пеструю бригаду Семнадцатого моста. Некоторые из них были рабами, купленными таскать мосты. Другие оказались преступниками, хотя в армии Садеаса почти за любое преступление можно было угодить в мостовики: не отдать вовремя долг, оскорбить офицера, подраться.

— Вы — Семнадцатый мост под командованием сержанта Питта, — обратился Каладин к мужчинам. — Вы не солдаты. Носите униформу, но пока ей не соответствуете, а только играете в переодевание. Мы собираемся это изменить.

Мужчины зашевелились и стали переглядываться. Несмотря на то, что Тефт работал с ними и с другими бригадами уже несколько недель, они до сих пор не видели в себе солдат. До тех пор, пока их отношение не изменится, они будут неуклюже носить копья, лениво оборачиваться, когда к ним обращаются, и еле плестись в строю.

— Ущелья принадлежат мне, — сказал Каладин. — Я позволяю вам тренироваться здесь. Сержант Питт!

— Да, сэр! — откликнулся Питт, вытянувшись по стойке смирно.

— Передо мной куча неряшливых штормовых отбросов, с которыми вам придется поработать, но я видел и похуже.

— Я с трудом в это верю, сэр!

— Можешь мне поверить, — ответил Каладин, оглядывая мужчин. — Я сам был в Четвертом мосту. Лейтенант Тефт, они твои. Заставь их попотеть.

— Есть, сэр, — сказал Тефт.

Он начал выкрикивать приказы, а Каладин подобрал свое копье и направился глубже в ущелья. Дело будет продвигаться медленно, пока все двадцать бригад не придут в форму, но, по крайней мере, Тефт успешно обучил сержантов. Герольды утверждали, что такое же обучение подходило и для обычных людей.

Каладину хотелось, чтобы он мог объяснить, хотя бы самому себе, почему он с такой тревогой стремился побыстрее подготовить своих людей. Он чувствовал, что стремительно несется навстречу чему-то. Но не знал к чему именно. Те надписи на стенах... Шторма, они доводили его до предела. Тридцать семь дней.

Он прошел мимо Сил, сидевшей на листовидном отростке оборцвета, который высунулся из стены. При приближении Каладина листок сжался. Сил не заметила и продолжила сидеть прямо в воздухе.

— Чего ты хочешь, Каладин? — спросила она.

— Сохранить жизнь своим людям, — сразу же ответил он.

— Нет, — сказала Сил, — этого ты хотел раньше.

— Ты говоришь, что я не хочу, чтобы они были в безопасности?

Сил скользнула на его плечо, будто ее сдуло сильным ветром. Она скрестила ноги, усевшись, как подобает леди. Ее юбка колыхалась в такт шагам Каладина.

— В Четвертом мосту ты посвятил всего себя их спасению. Что ж, они спасены. Ты не можешь ходить кругами, пытаясь защитить каждого, как... э-э... как...

— Как самец курла, присматривающий за яйцами?

— Точно! — Сил помолчала. — Что такое курл?

— Ракообразное, — ответил Каладин. — Размером примерно с маленькую громгончую. Выглядит как помесь краба и черепахи.

— О-о-о-о... — протянула Сил. — Хочу взглянуть на такого!

— Они не живут в этой местности.

Каладин шел, устремив взгляд прямо перед собой, поэтому Сил начала тыкать его в шею, пока он на нее не посмотрел.

— Значит, ты признаешь, что твои люди в относительной безопасности, — сказала она. — Тогда ты не ответил на мой вопрос. Чего ты хочешь?

Он шел мимо сваленных в кучи костей и обломков деревьев, покрытых мхом. В одном месте кружились и спрены гниения, и спрены жизни — маленькие красные и зеленые пылинки, светящиеся вокруг лоз, неуместно пустивших живые побеги из средоточия смерти.

— Я хочу победить того убийцу, — сказал Каладин, удивленный тем, насколько неистовым было его желание.

— Почему?

— Потому что такова моя работа — защищать Далинара.

Сил покачала головой.

— Дело в другом.

— Что? Думаешь, ты стала так хорошо разбираться в человеческих стремлениях?

— Не всех людей. Только в твоих.

Каладин хмыкнул, аккуратно ступая по краю темной лужи. Ему не хотелось провести остаток дня в промокших ботинках. Новая обувь не так хорошо защищала от воды, как должна бы.