Слова сияния - Брендон Сандерсон

Шаллан похолодела и поплотнее закуталась в шаль. Вышеупомянутые арденты ужинали в молчании, сидя за отдельным столом. Трое мужчин были в равной степени седовласыми и прослужили достаточно долго, чтобы помнить отца Шаллан еще юношей. Так или иначе, они относились к ней с добротой, и девочка получала удовольствие от учебы, даже когда все остальное, по-видимому, просто разваливалось на части.

— Почему все молчат? — требовательно спросил отец, оглядывая комнату. — Я только что объявил о своей помолвке! Вы выглядите, как куча штормовых алети. Мы веденцы! Пошумите, идиоты.

Гости вежливо похлопали, хотя выглядели еще более стесненно, чем раньше. Балат и близнецы переглянулись, а затем слегка постучали по столу.

— Ну и пустота со всеми вами.

Отец рухнул на стул, а к низкому столу приблизились паршмены, каждый принес коробочку.

— Подарки для моих детей, чтобы отметить событие, — сказал отец, взмахнув рукой. — Вот еще! Не знаю, зачем проявил столько заботы.

Он допил остатки вина.

Мальчикам достались кинжалы — отличные экземпляры, с гравировкой как у Клинков Осколков. Шаллан получила ожерелье из внушительных серебряных звеньев. Она молча взяла его в руки. Отцу не нравилось, когда она много разговаривала на пирах, хотя он всегда сажал ее поближе к высокому столу.

Он никогда на нее не кричал. Не напрямую. Временами ей хотелось, чтобы он так поступал. Может быть, тогда Джушу не обижался бы на нее так сильно. Он...

Дверь в пиршественный зал резко распахнулась. Слабый свет упал на высокого мужчину в темной одежде, стоящего на пороге.

— Что за безобразие! — воскликнул отец, вскочив и ударив кулаками по столу. — Кто смеет врываться ко мне на пир?

Мужчина шагнул внутрь. Его лицо было таким узким и вытянутым, как будто его прищемили. На отворотах длинного мягкого красно-коричневого сюртука красовались оборки, а то, как он поджимал губы, создавало впечатление, что незнакомец только что наткнулся на уличную уборную, переполнившуюся из-за дождя.

Один его глаз был ярко-голубым, другой — темно-карим. Одновременно и темноглазый, и светлоглазый. По спине Шаллан побежали мурашки.

К высокому столу подбежал слуга дома Давар и что-то зашептал на ухо отцу. Шаллан не расслышала его слова, но что бы там ни было, из облика ее отца тут же испарилась любая угроза. Он остался стоять с отвисшей челюстью.

Несколько слуг в красно-коричневых ливреях окружили новоприбывшего. Он шагнул вперед, с особой тщательностью выбирая, куда наступить, словно опасаясь во что-то вляпаться.

— Меня прислал его высочество кронпринц Валам, правитель этих земель. До его внимания дошли дурные слухи, упорно гуляющие по здешним местам. Слухи касательно смерти светлоглазой женщины.

Мужчина встретился взглядом с отцом.

— Мою жену убил ее любовник, — ответил тот. — Который потом совершил самоубийство.

— Некоторые люди рассказывают другую историю, светлорд Лин Давар, — проговорил незнакомец. — Эти слухи... причиняют беспокойство. Они вызывают недовольство его высочества. Если подчиняющийся ему светлорд убивает светлоглазую женщину, имеющую высокий статус, кронпринц не может просто не обращать внимания.

Отец не отреагировал с тем возмущением, которого ожидала от него Шаллан. Он лишь сделал жест в сторону дочери и гостей.

— Прочь, — приказал он. — Освободите место. С тобой, посланник, мы поговорим наедине. Не стоит тащить грязь за порог.

Из-за стола поднялся Тавинар, явно желающий уйти как можно быстрее. Девочка взглянула на Балата и что-то тихо прошептала, когда они уходили.

Отец посмотрел на Шаллан, и она поняла, что снова застыла после упоминания о матери, по-прежнему сидя на своем месте рядом с высоким столом отца.

— Дитя, — мягко проговорил отец, — иди посиди со своими братьями.

Она отошла, пройдя мимо посланника, подошедшего к высокому столу. Его глаза... Это был Редин, незаконнорожденный сын кронпринца. Поговаривали, что отец использовал сына как палача и наемного убийцу.

Так как ее братьев не прогнали из комнаты напрямую, они расселись в креслах перед камином, достаточно далеко, чтобы обеспечить отцу уединение. Братья оставили местечко для Шаллан, и она устроилась рядом с ними, слегка помяв великолепное шелковое платье. Завернутая в многочисленные слои, создающие объем, девочка чувствовала себя так, будто только платье имело значение, а сама она находилась где-то в другом месте.

Бастард кронпринца сел за стол вместе с отцом. Хотя бы кто-то вступил с ним в конфликт. Но вдруг сын кронпринца решит, что отец виновен? Что тогда? Расследование? Шаллан не хотела, чтобы с отцом что-то случилось. Она решила, что остановит тот мрак, который медленно душил их всех. Казалось, что после смерти матери из жизни ее семьи ушел весь свет.

Когда мать...

— Шаллан? — позвал Балат. — С тобой все в порядке?

Она встряхнулась.

— Можно мне взглянуть на кинжалы? С моего стола они выглядели очень красиво.

Виким просто уставился в огонь, но Балат кинул ей свой кинжал. Она неуклюже его поймала и вытащила из ножен, восхитившись тому, как в металлических завитках отражается свет камина.

Мальчики наблюдали за спренами огня, танцующими в пламени. Трое братьев больше не разговаривали друг с другом.

Балат оглянулся через плечо, бросив взгляд в сторону высокого стола.

— Хотел бы я услышать, о чем у них идет речь, — прошептал он. — Может быть, они уволокут его прочь. Будет справедливо, учитывая, что он сделал.

— Он не убивал мать, — тихо произнесла Шаллан.

— Ага. — Балат фыркнул. — Тогда что же произошло?

— Я...

Она не знала. Не могла об этом думать. Только не о том времени, не о том дне. Неужели отец действительно пошел на убийство? Шаллан снова почувствовала озноб, несмотря на тепло очага.

Вновь наступила тишина.

Кто-то... кто-то должен что-то сделать.

— Они разговаривают о растениях, — сказала Шаллан.

Балат и Джушу посмотрели на нее. Виким продолжал пялиться в огонь.

— О растениях, — повторил Балат ровным голосом.

— Да. Мне немного слышно.

— Я ничего не слышу.

Шаллан пожала плечами из многочисленных слоев своего платья.

— У меня слух лучше, чем у тебя. Да, о растениях. Отец жалуется, что деревья в саду никогда его не слушают, когда он приказывает им подчиняться.

«Они теряют листья из-за болезни, — говорит он, — и отказываются отращивать новые».

«Вы пробовали бить их за непокорность?» — спрашивает посланник.

«Все время, — отвечает отец. — Я даже обломал их ветки, но они все равно не подчиняются! Полный беспорядок. Они должны хотя бы убирать за собой».

«Да, это проблема, — говорит посланник, — ведь деревья без листвы вряд ли кому-то нужны. К счастью, есть решение. Когда-то у моего кузена были деревья, которые вели себя таким же образом, и он обнаружил, что требовалось всего лишь петь им песни, и тогда их листья тут же отрастали заново».

«Ах, конечно же, — соглашается отец. — Я немедленно попробую поступить таким же образом».

«Надеюсь, у вас все получится».

«Что ж, если так, я действительно испытаю облегчение».

Ее братья уставились на нее, сбитые с толку.

В конце концов Джушу вскинул голову. Он был самым младшим из братьев и старше только самой Шаллан.

— Об... лист... вение...

Балат захохотал так громко, что на них посмотрел отец.

— О, это ужасно, — вымолвил Балат. — Это на самом деле ужасно, Шаллан. Тебе должно быть стыдно.

Она поуютней устроилась в своем платье, ухмыляясь. Даже на лице Викима, старшего близнеца, показалась улыбка. Она не видела, чтобы он улыбался уже... сколько?

Балат вытер слезы.

— На мгновение я действительно решил, что ты слышишь их разговор. Ты маленькая Несущая Пустоту. — Он глубоко вздохнул. — Шторма, но было так забавно.

— Нам нужно смеяться чаще, — ответила Шаллан.

— Наш дом — не подходящее место для смеха, — сказал Джушу, глотнув вина.

— Из-за отца? — спросила Шаллан. — Он один, а нас четверо. Нам просто стоит быть более оптимистичными.

— Оптимизм не изменит факты, — сказал Балат. — Хотел бы я, чтобы Хеларан не уезжал.

Он ударил кулаком по боковине кресла.

— Не завидуй его путешествиям, тет-Балат, — тихо проговорила Шаллан. — В мире столько мест — мест, которых мы, возможно, никогда не увидим. Пусть хоть один из нас побывает там. Подумай, какие истории он расскажет, вернувшись назад. Краски жизни.

Балат оглядел тусклую комнату из черного камня с беззвучно полыхающими оранжево-красными каминами.

— Краски жизни. Я бы не возражал, если бы здесь, вокруг, появилось больше красок.

Джушу улыбнулся.

— Любое изменение лучше, чем наблюдать за лицом отца.

— Только не надо цепляться к лицу отца, — ответила Шаллан. — Оно достаточно хорошо выполняет свою задачу.