Эмансипированные женщины - Болеслав Прус

Может, через год Зохна и впрямь будет сидеть перед нею за партой, как сидят теперь вот эти девочки. Она будет, конечно, в коричневой форме и черном переднике и так же будет красива, как Маня, вон та шатенка с распущенными волосами, которая, подпершись рукой, уставилась на круг света, падающий от лампы на потолок. Только сестра будет вдобавок так же прилежна, как вон та блондинка, Генрися, которая заткнула уши и повторяет урок так, чтобы не пропустить ни единого слова, ни единой запятой. Да и любить Зохну подруги будут так, как сейчас Стасю, которую они обступили со всех сторон. И уж, конечно, Зохна не будет такой хитрой, как Франя, которая то и дело вынимает из кармана карамельки и, поедая их, закрывает рот рукой, чтобы никто не заметил, что она ест конфеты.

Вдруг течение ее мыслей прерывает одна из воспитанниц:

- Скажите, пожалуйста, панна Магдалена, - спрашивает она из-за парты, что это за Колумбово яйцо?

Девочки засмеялись, Франя чуть не подавилась карамелькой, а Мальвинка крикнула:

- Милая Коця, и зачем ты утруждаешь панну Магдалену, я ведь все могу тебе объяснить!

Магдалена забыла, что это за Колумбово яйцо; склонившись над работой, она слушает объяснения Мальвинки и узнает, что Колумб открыл Америку и что у Мальвинки в Америке дядя богач, он недавно уехал из Варшавы и уже успел нажить состояние.

Раздался звонок на ужин, и воспитанницы в сопровождении классных дам прошли в две столовые, где стояли длинные столы, обитые клеенкой и уставленные рядами стаканов чая и булочек с ветчиной. Девочки задвигали стульями, стали рассаживаться, требовать сахару или молока, меняться булками. Классные дамы успокаивают младших девочек; снуют служанки в белых передниках с булками на подносах; в обеих столовых царит шум.

Внезапно все смолкли, стулья с шумом отодвинулись, ученицы и классные дамы встали, и сперва в одной, а затем в другой столовой головы склонились, как пшеница под дуновением ветра. Одетая в черное, спокойная, с лицом словно высеченным из камня, прошла пани Ляттер, то и дело слегка кланяясь классным дамам. Казалось, она ни на кого не смотрит; но каждая классная дама, пансионерка, служанка чувствовала на себе ее огненный взгляд. Она уже скрылась, но в столовых царила такая тишина, что из коридора долетел ее голос, когда она спросила служителя, почему не отворено окно в пятом классе.

"Боже! - думала Магдалена, - и это ей, такой королеве, я хотела одолжить три тысячи рублей? Я отважилась составить ей протекцию у Ады, я, жалкое ничтожество? Что будет, если она как-нибудь узнает о моем разговоре с Адой? Ясно, выгонит меня без сожаления. Ей и выгонять меня не понадобится, она только взглянет и спросит: что ты, несчастная, говорила? И я тотчас умру".

После ужина ученицы направились в рекреационные залы и начали играть: одни в жмурки, другие в кошку и мышку. Одна из девочек села за фортепьяно и, поминутно ошибаясь, заиграла вальс. К Мадзе подбежали девочки и стали просить потанцевать с ними за кавалера.

Мадзя отказалась, она прошла в один из пустых классов и стала у растворенного окна; обрызганная каплями дождя, она думала в отчаянии:

"Никогда уже мне не набраться ума! Ну, как это я посмела сказать Аде, что пани Ляттер нужны деньги? Да если ей понадобятся деньги, вся Варшава соберет для нее хоть целых сто тысяч!.. Ах, лучше было мне умереть!"

Часов в одиннадцать вечера, когда все ученицы спали, хранимые святыми образами, а Магдалена за своей ширмочкой читала при свече книгу, в дортуар вошла пани Ляттер. Она окинула взглядом кроватки, поправила у одной из девочек сбившееся одеяло и наконец заглянула за синюю ширму.

"Наверно, выгонит", - подумала Магдалена, и сердце у нее екнуло.

- Иоаси все еще нет? - вполголоса спросила пани Ляттер.

- Не знаю, пани начальница.

- Спокойной ночи, Мадзя! - ласково сказала пани Ляттер и вышла из дортуара.

"Ах, какая она добрая, какая благородная!" - восхищалась Мадзя, со страхом думая о том, как ужасно было бы в такой дождь очутиться в одной рубашке на улице. А ведь эта участь не миновала бы ее, если бы пани Ляттер узнала о разговоре с Адой.

- Бесстыдница я! - прошептала Мадзя и потушила свечу.

Дождь все усиливался, шелестел на крыше, барабанил в окна, журчал, вытекая из водосточных труб, шумел во дворе на асфальте. Иногда раздавался стук извозчичьей пролетки, и лошадиные копыта шлепали по воде, залившей всю улицу.

"Как холодно, наверно, тем, кто возвращается домой", - подумала Мадзя.

Озноб пробежал у нее по телу, она плотнее завернулась в одеяло и уснула. Ей снилось, что пани Ляттер совсем на нее не сердится, что Зохна уже первая ученица в пансионе и за отличное поведение каждый день носит пунцовый бант. Сестренка так внимательна и так благовоспитанна, что пани Ляттер, желая выделить ее среди самых внимательных и самых благовоспитанных учениц, велит ей даже спать с пунцовым бантом.

Сон этот кажется Мадзе таким нелепым, что она разражается смехом и просыпается.

Просыпается и - садится на постели, потому что из коридора напротив доносится стук в дверь. В дортуаре кто-то шепчет:

- Слышишь, Маня?

- Молчи, я ужасно боюсь.

- Уж не вор ли это?

- Что ты болтаешь? Надо разбудить панну Магдалену.

- Я не сплю, дети, - говорит панна Магдалена и дрожащей рукой зажигает свет.

Стук раздается снова, и панна Магдалена торопливо надевает туфельки, накидывает халатик и направляется со свечою к двери.

- Ой, панна Магдалена, не ходите в коридор, там, наверно, разбойники! говорит одна из девочек и прячет голову под подушку.

Некоторые так усердно закрывают одеялами головы, что у них высовываются голые ступни и даже коленки. Одна начинает дрожать - и вот дрожат уже все, другая начинает плакать - и вот уже плачут все.

Набравшись духа, Мадзя отворяет дверь в коридор; девочки в рев.

- Кто здесь? - спрашивает Мадзя, поднимая вверх свечу.

- Я, разве не видишь?

Услышав разговор, девочки умолкают; но когда Мадзя говорит им:

- Успокойтесь, дети, это Иоася, это панна Иоася, - начинают плакать и истошно кричать.

Мадзя остолбенело смотрит на Иоасю. Смотрит и не верит своим глазам: красивое кремовое платье Иоаси залито дождем и забрызгано грязью, волосы растрепаны, лицо пылает, глаза странно блестят.

- Чего ты на меня уставилась? - сердито говорит панна Иоанна. - Вот уже целый час я не могу войти, мне пришлось пройти через лакейскую, а сейчас вот стучу, потому что эта негодница Зося заперла дверь!

- Зося! - повторяет Магдалена, не зная, стоять ли ей в коридоре, или пойти успокоить девочек, которые плачут все громче.

Но с лестницы вдруг падает свет, он все растет, показывается пламя свечи и темная фигура.

Мадзя пятится и, захлопнув дверь, бросает плачущим девочкам два слова:

- Пани Ляттер!

В дортуаре мгновенно воцаряется тишина. Страх перед начальницей подавляет страх перед разбойниками, и девочки смолкают. В коридоре слышен резкий голос:

- Что это значит, Иоася?

Слышен чей-то короткий шепот, затем пани Ляттер отвечает по-прежнему резко, но уже потише:

- Какой скандал!

Снова шепот, и снова пани Ляттер отвечает шепотом:

- Пойдем ко мне.

В коридоре слышны удаляющиеся шаги. Мадзя ложится в постель, гасит свечу и слышит за стеной, что в соседнем дортуаре тоже разговаривают.

Часы пробили два.

Глава шестая

Несчастливица

Мадзя не запомнит случая, который так бы ее потряс, как этот поздний приход Иоаси.

Хотя в дортуарах и в коридоре было тихо, она не могла уснуть. Ей казалось, что кто-то ходит, что слышен запах гари, что сквозь шум частого дождя пробивается какая-то мелодия. Но больше всего мешал ей спать рой собственных мыслей.

Она думала о том, что завтра в пансионе случится нечто страшное. Скорее всего Иоася за позднее возвращение потеряет место классной дамы; а может, и Зосю исключат за то, что она заперла дверь на ключ.

"Бедная Иоася, - вздыхала Магдалена, ворочаясь в постели, - для нее уже нет спасения. Помню, я была в третьем классе, когда пани Ляттер уволила панну Сусанну за то, что она перед обедом ушла без разрешения в город. А что было два года назад с панной Кристиной? Один только раз не ночевала она дома и - прости-прощай! Не знаю даже, получила ли она место в другом пансионе?

И что этой Зосе взбрело в голову? Что она, боялась? Но в коридор никто не мог войти. А может, она это из ревности к пану Казимежу? Скверная девчонка, она, конечно, сделала это из ревности...

А может, пани Ляттер и меня уволит за то, что я вышла в коридор? Но я скажу, что девочки ужасно перепугались и я вышла, чтобы их успокоить".

На этот раз мысль об увольнении потрясла Мадзю. Что она скажет папе и маме, как покажется им на глаза, если потеряет место? И что будет делать дома, изгнанная, опозоренная?..

Мадзя села на постели и схватилась руками за голову.

"Боже, боже! - думала она. - Я просто теряю ум! Ну за что же пани Ляттер выгонять меня? Что это со мною творится, отчего такие глупости лезут мне в голову? Наверно, я больна..."