Дьявол носит «Прада» - Лорен Вайсбергер

Я снова кивнула и забралась на заднее сиденье черного «кадиллака». Рич захлопнул за мной дверцу и помахал вслед.

– Так куда вам, мисс? – спросил водитель, возвращая меня к реальности. Я поняла, что не знаю, и вытащила из кармана свой листочек.

Первая остановка: студия Томми Хилфигера, Пятьдесят седьмая Западная улица, 355, шестой этаж. Спросить Линн, она даст все, что нужно.

Я назвала водителю адрес и уставилась в окно. Был холодный зимний день, час пополудни; мне двадцать три года, я сижу на заднем сиденье «кадиллака», и меня везут в студию Томми Хилфигера. Мне со страшной силой хочется есть. Час был обеденный, но мы потратили почти сорок пять минут на то, чтобы проехать пятнадцать кварталов, – это было мое первое знакомство с нью-йоркскими пробками. Водитель сказал, что, пока я буду находиться в здании, он объедет вокруг квартала, и я отправилась в студию Томми. В приемной на шестом этаже я спросила Линн, и сверху прибежала очаровательная девчушка не старше восемнадцати лет.

– Привет! – крикнула она, растягивая «и». – Ты, должно быть, Андреа, новая секретарша Миранды. Мы все тут ее обожаем, так что добро пожаловать в команду!

Она улыбнулась. Я улыбнулась в ответ. Откуда-то из-под стола она вытащила объемистую пластиковую сумку и вытряхнула все ее содержимое на пол.

– Здесь у нас любимая трехцветная джинса Каролины и детские маечки. А Кэссиди просто обожает юбки цвета хаки – вот здесь оттенки оливок и щебенки.

Из сумки вылетели джинсовые юбки, курточки и несколько пар носков: одежды было столько, что ее хватило бы, чтобы одеть как минимум четверых подростков. Господи, кто такие эти Кэссиди и Каролина, думала я, глазея на вываленное добро. Какой уважающий себя человек наденет трехцветную джинсу Томми Хилфигера?

Наверное, у меня был растерянный вид, потому что Линн, вновь укладывая вещи, специально повернулась ко мне спиной и сказала:

– Просто я точно знаю, что дочкам Миранды все это понравится. Мы уже несколько лет поставляем им одежду, и Томми всегда сам ее подбирает.

Я с признательностью посмотрела на нее и перебросила сумку через плечо.

– Всего хорошего! – крикнула она, когда я уже была в лифте; на лице ее играла доброжелательная улыбка. – Почетная у тебя работа.

Я мысленно докончила: и миллионы девушек готовы ради нее на что угодно. И в этот момент, только что побывав в студии знаменитого дизайнера и забрав оттуда одежды на несколько тысяч долларов, я нисколько не сомневалась, что так оно и есть.

Начало было успешным; между тем день давно перевалил за середину. Я задалась вопросом, не слишком ли много себе позволю, если потрачу минуту на то, чтобы перехватить сандвич, и пришла к выводу, что двух мнений здесь быть не может. Я ничего не ела с семи утра, когда купила круассан, а сейчас было уже почти два. Я попросила водителя притормозить у закусочной и в последний момент решила взять сандвич и ему тоже. У него челюсть отвисла, когда я подала ему индейку с горчицей, и я подумала, что, возможно, поставила его в неловкое положение.

– Просто мне показалось, что вы тоже голодны, – сказала я, – вы ведь целый день за рулем, вряд ли у вас есть время на еду.

– Спасибо, мисс, я признателен. Я уж семнадцать лет вожу девушек из «Элиас-Кларк», но они не такие заботливые. Вы очень милая. – Он говорил с сильным акцентом, но я не могла определить, каким именно.

Я поймала его взгляд в зеркале заднего вида, и вдруг меня охватило дурное предчувствие. Но оно тут же исчезло, и мы с ним сидели в пробке, жевали индейку и слушали его любимые песни, которые, с моей точки зрения, больше походили на истерический женский визг – непрестанное повторение одних и тех же слов на неизвестном мне языке под бесконечное бренчание ситара.

Следующее, что я должна была сделать согласно инструкции Эмили, – это забрать белые шорты, без которых Миранда не могла играть в теннис. Я думала, что за шортами надо ехать к Поло, но Эмили написала «Шанель». Белые теннисные шорты от Шанель? Мы приехали в салон, и немолодая женщина, у которой из-за подтяжки лица глаза превратились в щелочки, вынула белые – хлопок с лайкрой – спортивные шорты нулевого размера на изящной вешалочке и положила их в бархатную упаковочную сумку. Как мне показалось, шорты были слишком малы не только для женщины, но даже для шестилетнего ребенка.

– Хм, а вы действительно думаете, что Миранда это наденет? – спросила я, внутренне готовая к тому, что женщина сейчас откроет свою бульдожью пасть и проглотит меня целиком. Она уставилась на меня.

– Я надеюсь, мисс, раз уж они скроены и сшиты на заказ и с учетом всех специфических особенностей ее телосложения, – огрызнулась она, вручая мне мини-шорты. – Да, и передайте ей, что мистер Копельман шлет ей наилучшие пожелания.

Ну конечно, леди. Кем бы ни был этот ваш Копельман.

Следующий пункт был обозначен Эмили как «по дороге к центру» – магазин «Компьютерный мир», неподалеку от мэрии. Оказалось, что только этот магазин во всем городе имеет в продаже игру «Воины Дикого Запада», которую Миранда желала презентовать Мозесу, сыну Оскара и Аннетт де ла Рента. К тому времени, когда как мы добрались до центра, я сообразила, что сотовый вполне годится для междугородних звонков и у меня есть удобная возможность рассказать родителям о своей замечательной работе.

– Пап? Привет, это Энди. Угадай, где я? Ну конечно, на работе, но сейчас я в машине, с водителем, мы с ним разъезжаем по Манхэттену. Я уже побывала у Томми Хилфигера и Шанель, сейчас куплю компьютерную игру и поеду домой к Оскару де ла Ренте на Парк-авеню. Там все и оставлю. Нет, это не для него. Миранда в Санто-Доминго, и Аннетт летит туда к ним. Ну конечно, на своем самолете. Что, пап? Санто-Доминго? Доминиканская Республика!

Голос отца звучал настороженно, но он был рад, что я так счастлива. А я пришла к выводу, что меня наняли в качестве курьера с высшим образованием. Ну что ж, меня это вполне устраивало. После того как я оставила сумку с одеждой от Хилфигера, шортами и компьютерной игрой невероятно импозантному швейцару в невероятно роскошных апартаментах на Парк-авеню (так вот что люди имеют в виду, когда с придыханием говорят о Парк-авеню!), я вернулась в «Элиас-Кларк». Когда я вошла, Эмили сидела на полу в позе лотоса и упаковывала подарки в белую бумагу, обвязывая свертки белыми атласными ленточками. Вокруг нее возвышались горы одинаковых по форме красных и белых коробок, их были сотни, может быть, тысячи; они занимали все пространство между нашими столами и терялись где-то в кабинете Миранды. Эмили не знала, что я наблюдаю за ней, а я видела, что она тратит на каждый сверток всего две минуты и еще пятнадцать секунд на то, чтобы украсить его атласным бантиком. Ее движения были отработанны и точны, она не теряла ни единой секунды, и гора свертков у нее за спиной все росла и росла, однако гора незапакованных коробок меньше не становилась. Я прикинула, что она могла просидеть так дня четыре – и все же не закончить.

Я позвала ее, стараясь перекричать песенку восьмидесятых годов, доносившуюся из динамиков компьютера:

– Эй, Эмили, я уже здесь!

Она повернулась и мгновение, казалось, не понимала, кто я такая, глядя на меня совершенно пустыми глазами. Но затем она все же идентифицировала меня в качестве новой девушки.

– Ну и как? – быстро спросила она. – Все достала?

Я кивнула.

– Даже видеоигру? Когда я им позвонила, у них оставался только один диск. Ты успела?

Я снова кивнула.

– И ты отдала все это швейцару де ла Ренты? Одежду, шорты и так далее?

– Ну да. Все нормально. Все прошло как по маслу, я отдала вещи несколько минут назад. Мне только интересно, Миранда что, в самом деле будет носить эти…

– Послушай-ка, мне надо в туалет, я ждала, когда ты вернешься. Посиди минутку на телефоне, ладно?

– Ты что, ни разу не ходила в туалет с тех пор, как я ушла? – недоверчиво спросила я. Прошло уже пять часов. – Но почему?

Эмили завязала бантик на только что обернутой коробке и холодно посмотрела на меня.

– Миранда терпеть не может, когда кто-нибудь, кроме секретарей, отвечает на ее звонки; поэтому, если бы ты не появилась, я бы никуда и не пошла. Я могла бы выйти на минутку, но знала, что как раз сейчас у нее сумасшедшее расписание, и хотела быть уверена, что она в любой момент сможет связаться со мной. Поэтому мы никогда не уходим в туалет – или еще куда-нибудь, – не подменив друг друга. Мы должны работать вместе и всегда помнить о том, что работа должна максимально удовлетворять ее высоким стандартам. Это ясно?

– Вполне, – ответила я, – действуй. Я никуда не уйду.

Она вышла, а я оперлась рукой о стол, чтобы не упасть.

Нельзя выходить в туалет без согласования с центром? Она что, правда просидела здесь все пять часов, сдерживая позывы своего мочевого пузыря, потому что женщина, находящаяся за тысячи километров отсюда, могла позвонить в те две с половиной минуты, которые нужны, чтобы сбегать в дамскую комнату? Похоже, так оно и есть. Это несколько необычно, но я решила, что Эмили просто уж слишком исполнительна. Не может быть, чтобы Миранда и в самом деле требовала этого от своих секретарей. Или может?