Прозрение. Том 2 (СИ) - Бэд Кристиан

Я понимал, что нам придётся как-то сработаться, искать вместе, но…

Дверь снова раскрылась, вошли люди Мериса — два разведчика из важняков, что он мне прислал. Их тут и не хватало, остальные разведчики из группы всё утро ухаживали за девицами. Наверное, их смена была отдыхать.

Рос заметил, что я опять глазею на Данини, и догадался подогнать сзади кресло. Я плюхнулся в него. Ноги меня держали без особого удовольствия.

Будущие собеседники рассаживались кружком, называли имена, знакомясь друг с другом, пожимали руки или поворачивали головы, чуть касаясь висками.

Эйниты не стеснялись знакомиться самым интимным образом, словно собирая чужаков в семью. Люди Мериса не все успели поручкаться с эйнитами, кроме двух особо пронырливых.

Храмовая молодёжь ломала последний лёд повисшего в общем зале эмоционального разгрома, учинённого мной. Ломала ненавязчиво, но привычно.

Их было двенадцать. Четыре девушки и восемь парней.

Я усвоил, что рыжеватую девушку зовут Иана, а белокожую брюнетку — Вилия. Что кроме Тоо, мне знакомы Йтан и Лок, оба из старших.

Основной массе ребят было под сорок, а Локу, Паулю и Нэери — в районе сорока двух. Майлэ, кажется, даже сорок два, он был здесь самым старшим, а Эесси и Ликсте, низкорослому, с грантской, наверное, кровью, по тридцать пять.

Я смотрел на двух самых юных и думал — а не погнать ли их отсюда к Темной матери? В идеале — вместе с Тоо…

— У него не грантская кровь, — сказала, проследив мой взгляд, Кераи. — Грантская — у меня.

И улыбнулась. Но не так эффективно как Данини. Удар пришёлся мне примерно в печень.

Дерен возник из-за спины с плавающим столом, чайником и кружками. Это было спасение.

— А чья? — спросил я, хватанув горячего чая.

— Алайская, — ответила эйнитка, ввергая меня в очередной ступор.

И не только меня. По-моему, вся имперская часть присутствующих полагала раньше, что алайцы с людьми не скрещиваются.

— Ой! — сказал повеселевший разведчик Хоггинс.

И по этой реплике я понял: все, кроме меня, уже более-менее в душевном равновесии.

— Я думаю, мы будем говорить о поисках командующего и Ингваса Имэ? — спросил Дерен.

— У нас не слишком расширенное собрание? — осведомился еврейский медик.

— Предлагаете исключить разведчиков⁈ — поинтересовался я резко.

Эесси не смог сдержать улыбку. Эйнитов моё гавканье не пугало совершенно. Оно и понятно, по сравнению с разъярённой Айяной, я был не более, чем микроб.

— Боюсь, силами одной разведки мы не добьёмся ничего, — констатировал я уже спокойнее. Доброжелательная весёлость эйнитской молодёжи действовала на меня отрезвляюще.

Хоггинс открыл было рот, чтобы возмутиться, но вспомнил мою недавнюю вспышку и закрыл его молча.

Это было достойно уважения. Соображал он быстро. Под меня, как под несущийся поезд, сумел лечь Тоо, да и то с посторонней помощью, иначе исход мог бы быть совершенно иным.

— Вы нам не доверяете, — констатировал второй разведчик, Йитрэм Неберис, темнокожий, что в Империи было сравнительной редкостью.

— Чушь, — отозвался я. — При чём тут вера? Я проконсультировался в Содружестве. Всё, что вы предлагаете, просто отнимет время. Мне нужен другой алгоритм поисков. Или вообще другой способ.

— Ты думаешь, мы предвидим события, словно какие-то картины? — улыбнулась Данини, и стала изучать моё лицо. — Это не так… — она снова ушла в многозначительную паузу.

— А как? — удивился Неджел, всё это время сидевший необычайно тихо, так, что я почти позабыл про него.

Ой, надо было выгнать…

— Видения, — дело редкое, и не обязательно относящееся к текущему варианту событий. Мы не всегда доверяем видениям. Они лежат рядом со снами и являются непрямой проекцией подсознательного на сознательное. Сны избирают в сознании путь сами. Это вполне может быть желаемый или наведённый путь. А нам нужно наиболее близкое к сегодняшнему варианту событий решение. Варианты же могут быть неустойчивыми или в процессе листания, смены… — она подвесила последнее слово и улыбнулась, ощутив, что я теряю нить разговора. — Я говорю понятно?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Более-менее, — отозвался я, размышляя, не опрокинуть ли на колени стакан с холодной водой. — Но если вы не видите какой-то последовательности событий, тогда как вы предсказываете будущее?

— Очень просто, — отозвалась девушка. Бархатные губы раскрывались для меня в своём, замедленном времени, словно лепестки на рассвете. — Нужно распознать собственное внутреннее движение. Созерцать себя. Вывести работу подсознания на осознанный уровень…

Я мотнул головой. На осознанный уровень я сейчас вообще ничего не мог вывести, только оно меня. Мне больше всего хотелось под ледяной душ, иначе…

Остальные сектанты молчали. Даже те, кто был не эйнитской направленности. Затаились, гады. Типа, что-то понимают.

— Это несложно… — подбодрила меня Данини.

Губы опять раскрылись, поманив белизной зубов. Как сахар. Теперь понятно, почему он наркотик.

Я покачал головой.

— Попробуй, это нетрудно, — Данини улыбалась так, что меня бросало то в жар, то в холод. — Ты ведь давно уже ищешь решение. Возможно, неосознанно оно уже найдено. Но в массе повседневных проявленных дел его не увидеть. Следует научиться наблюдать за собой. Довериться себе…

Я опустил глаза в чашку с йиланом, но её голос тоже играл со мной. Кровь опять пошла вниз.

— И что мне делать? — брякнул я, понимая всю двусмысленность фразы.

— Увидим, — Данини обвела глазами общий зал.

Я задышал ровнее, выскользнув из прицела ее глаз.

— А что бы тебе хотелось сделать? — продолжала она, слава Беспамятным, блуждая глазами по другим лицам. — Прямо сейчас?

— Заставить присутствующих вывернуть карманы, — отшутился я.

Фраза родилась как-то сама собой, без особых причин. Мысли были заняты совсем не философскими вопросами, а напряжением ниже пояса.

— И отправить кое-кого из вас домой! — Это я добавил уже сознательно, мне этого и в самом деле хотелось.

— А что тебя раздражает в тех, кого ты хочешь отправить домой? — Данини опять повернулась ко мне, и я глубже втиснулся в кресло.

— Возраст. Слишком детский для войны. И… — я помедлил. — Кровь. Родственники тоже мне здесь откровенно мешают.

— Это мы сейчас узнаем, — кивнула Данини и выложила на колени содержимое карманов длинной широкой юбки. Какие-то женские побрякушки, магнитный ключ-браслет от каюты… — Не то? — спросила она, вглядываясь в моё лицо.

Я мотнул головой. Глаза нечаянно остановились на Тоо.

— Выкладывай! — приказала Кераи.

Тот высыпал прямо на столик с чайником горсть полудрагоценных камней: округлых, хорошо обработанных.

Каждый камушек крепился к своей цепочке, а все цепочки — к кольцу. Можно было взять за кольцо и раскрутить камушки, чтобы они закружились, как планеты по орбите.

Я видел такие штуки в храме. Видимо, чётки или приспособление для гадания.

Камни символизировали для меня обитаемые планеты, вот так во мне срослось. Я покопался и выбрал аметист.

— Понимаешь, да? — спросила Данни.

— Что понимаю? — Вдох-выдох, успокоиться и не смотреть на неё. — Что аметист — это символ обитаемой планеты? — Кровь отлила, наконец, и мне стало немного комфортнее. — Не соображу — какой? Аннхелл — нефрит, а аметист…

Эйнитка фыркнула совершенно по-детски. Я её позабавил.

— Думай проще. Тебя раздражает кто-то молодой и близкий тебе по крови. И подсознательно он связан для тебя с домом Аметиста…

Я промычал что-то нечленораздельное.

— Ну, так, да? — уточнила Данини.

Так вот к чему были её паузы. Она ожидала от собеседника реакции на свои слова. Но от меня добивалась этим совершенно иного. Кровь опять устремилась вниз, я едва успел её поймать.

— И что? — спросил я. — Не вижу какого-то особенного смысла.

Данини покачала головой.

— Может, ты сам чуть-чуть подумаешь? Я бы предположила, что наследник дома Аметиста что-то утаил от тебя при встрече. И ты знаешь об этом.