Рассказы: 2005-2010 - Лев Власенко

— Я слышал, что люди сейчас рассказывают сказки о владычестве приспешников Тьмы…

— Нам посчастливилось жить в мире, где силы Света одержали убедительную победу, — кивнул полковник. — Наши предшественники жили неопределенностью. Неуверенные в исходе вечного противостояния, они не могли даже помыслить о счастливом будущем и путях его достижения.

Он обернулся, взглянул на Карасу и властным жестом провел рукой над макетом города.

— Их задачей было сохранить для нас настоящее. Но благодаря нам дети смогут построить свое собственное счастливое будущее. Карбоблон — их защитник, гарант порядка и спокойствия! В это сложно поверить, но до меня дошли… тревожные известия. Якобы среди гвардейцев, в самой сердцевине нашего содружества, появились те, кто оспаривает право Карбоблона на борьбу с силами Тьмы.

Лицо командующего исказила гримаса ярости.

— Эти черви стремятся изгадить плод нашего труда изнутри! — выкрикнул он, ударив кулаком по столу. — Опасная зараза, которая отравляет сознание детей!

— Всего лишь слухи… — осторожно заметил Карасу.

— Возникновение таких слухов само по себе — мерзкое преступление, — перебил командующий.

— Вы кого-то подозреваете, полковник?

Седовласый мужчина смерил Карасу оценивающим взглядом.

— Речь идет не просто о банальном заговоре, — проговорил он. — Будь это борьба за власть или награды, дележ выделенных на содержание города средств… я бы мог понять. С таким мы сталкивались много раз.

«И сами принимали в этом участие», — подумал Карасу.

— Но, судя по дошедшим до нас сведениям…

«…Хотел бы я знать их источник».

— Все намного сложнее и опаснее. Преступление заключается не в использовании наших идеалов в личных, корыстных целях…

«Что случается постоянно».

Карасу порадовался, что полковник не обладает способностью читать мысли — сохранять серьезность стоило больших усилий.

— …Но о полном отрицании целей и идей существования Карбоблона!

Карасу постарался придать себе возмущенный вид.

— Невозможно!

— Невероятно, но это так, — заключил командующий гвардией. — Я думаю, тебе, Карасу, неоднократно доказывавшему свою верность истинным идеалам Света, не следует объяснять, насколько гнусно и отвратительно это извращение — оспаривать необходимость защищать мир от порождений Тьмы.

— Вы хотите, чтобы я занялся поиском предателей? — предположил капитан.

— В этом нет необходимости, — ответил полковник. — Ты нужен нам как опытный гвардеец, а не плохой соглядатай. Достаточно того, что ты осведомлен об опасности и будешь осторожен. В особенности, осторожен с близкими тебе людьми. Я слышал, с тобой живет сестра…

— Мы не родня, — быстро сказал альбинос, — я подобрал ее на улице семь лет назад. Во время вороньего пира.

— Что тебя связывает с этой девчонкой?

— Она мой друг. Ты ведь знаешь, что такое «друг»?

— Ты уделяешь слишком много времени и сил своей… дружбе, — полковник смерил Карасу неприязненным взглядом. — Разумнее надеяться только на себя.

— Дружба бывает надежной, — возмутился Карасу.

— Правда? — полковник улыбнулся. — Неужели тебя ни разу не предавал человек, которому ты доверял?

— Если смотреть на все с такой точки зрения…

— Если все зависит только от точки зрения, — перебил командующий, — то любовь и ненависть — всего лишь две крайние формы самообмана.

Карасу промолчал.

— Вы свободны, капитан, — после неловкой, долгой паузы проговорил полковник.

***

У ворот, прислонившись спиной к деревянной полосатой будке сторожки, стоял Судзумэ. В согнутой руке он держал кружку с горячим чаем.

При виде Карасу юноша выпрямился и смущенно улыбнулся.

— Отдыхаешь после тяжелой работы?

Карасу оглядел лежащие на улице трупы, покрытые глубокими ранами. Судзумэ перехватил его взгляд и нервно кивнул.

— Мы не позволяем им защищаться, — произнес Карасу. — Они умирают, чтобы мы могли наслаждаться видом крови. Если мы забудем, как выглядит чужая кровь — исказится смысл нашего существования.

Судзумэ внимательно слушал.

— По-твоему, обязательно заставлять невинных страдать? — спросил у него капитан.

— Воин живет войной. Война живет страданием людей. Мы — воины, живем чужим страданием, — отчеканил новобранец.

«Должно быть, решил, что это какая-то проверка».

Удостоившийся личной аудиенции у командующего гвардией, новобранец гордился собой и охотно начал отвечать на вопросы, почти дословно пересказывая устав Карбоблона.

— Чужая смерть дает нам жизнь, — продолжил говорить Судзумэ. — В былые времена воины убивали своих врагов. Но для Объединенного Царства, лишенного внешних и внутренних конфликтов, в этом больше нет необходимости. Мы смогли избавиться от промежуточного звена между нами и смыслом нашего существования. Вороний пир — подлинная, лишенная покровов и лжи сущность страдания, самопожертвования и подвига.

«Увидел это и ворон. Захотелось ворону, чтобы сова выкрасила его в такой цвет, чтобы среди птиц не было ему равного…»

— Как насчет сострадания или милосердия? — продолжил капитан, увлекшись разговором. — Разве оно не является источником нашего существования? 

— Милосердие, сострадание? Сострадание — это слабость, оно «разносит заразу страдания», — процитировал Судзумэ.

— Нет! — сквозь зубы прошипел Карасу и яростно стиснул кулаки. — Сострадание — это сила, возвышающая нас над животными! Зверь не может позволить себе сострадать. Животное способно заботиться лишь о защите себя и своего потомства…

Новичок расширенными от изумления глазами наблюдал за своим начальником.

— Мы — сильнее. Мы можем не только защитить себя, — выкрикнул Карасу, — у нас достаточно сил, чтобы защитить и сохранить все, что пожелаем. Милосердие может позволить себе только сильный. Оправданная жестокость и рационализм — удел трусов и ничтожеств!

— Твои слова… полностью противоречат идеям Карбоблона, — прошептал юноша.

Карасу задумался над тем, что обсуждали в его отсутствие Судзумэ и командующий гвардией. Не дал ли полковник тайный приказ новобранцу устранить своего опасного напарника, если тот выдаст себя бунтарем? Судзумэ напрягся, отступил на шаг и с заметным усилием заставил себя разжать кулак, сомкнутый на рукояти меча.

— Я не отрицаю необходимости существования гвардии, — проговорил Карасу. — Я лишь ставлю под сомнение наши методы.

— Не нам судить…

— Не нам судить, — подтвердил альбинос. — Но нам быть осужденными.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});