Перевёрнутая чаша. Рассказы - Галина Константинова

погладил он её щеку.

Пока Полина убирала остатки вчерашнего пиршества, Глеб попивал сок, оглаживая взглядом ее фигуру. Настроение было безмятежное, в город не хотелось. Он плохо помнил вчерашние страхи, словно прочитал о них давно, в детской книжке, размытые акварели с изображением чудовищ… И вдруг он с отчетливостью осознал, что все это уже видел. Дежа вю… Помнит он и этот сок, и оглаживающий взгляд свой, что-то ещё было, но помнит он это утро, и всё.

– Скоро поедем?

– Да, минут через десять.

Глеб с беспокойством выглянул в окно. Машина на месте. Что же она так долго собирается. Внезапно вспомнилось, что сегодня запланированы какие-то дела.

– Глеб, а ты когда-нибудь думал о свободе? Не той, которая в конституции прописана, а внутренней?

Где-то я это уже слышал. Как будто плёнку одну и ту же проматывают по второму кругу.

– И что?

– Вот ты свободен в своем Тель-Авиве? Ведь свобода должна быть прежде всего в душе. Ты будешь смеяться, но в наших душах свободы гораздо больше. При нашей демократии, которая находится под угрозой выкидыша, тем не менее, можно найти свою нишу. Мы не настолько влились в погоню за материальными благами. У нас доллар еще не бог, и мы не духовная провинция.

– Я никогда не называл тебя провинциалкой.

– Просто я хочу сказать, что русские как бы прогибаются под обстоятельствами. Они сохраняют в себе что-то, что и называют нашей загадочностью.

– Ты что, меня за что-то агитируешь? Что происходит, Поленька, объясни мне толком, старому дураку? Возвращаясь к свойству прогибаемости – думаешь, это реальный путь сохранения души?

– А ты, ты сохранил свою душу? – с горячностью воскликнула она.

– Я люблю Россию. И в эту поездку… Я спорю с тобой, Поленька, не ради спора, я и с собой таким образом спорю.

– Ты спросил, что происходит. Действительно, в этом утре мы уже жили. Это просто эффект возврата кинопленки. Иногда события можно прокручивать несколько раз, пока не найдешь оптимальный вариант.

– Что-то начинаю припоминать о каких-то необычных возможностях. Именно это имелось ввиду?

– Ну да. Теперь ты убедился, что организация если не всесильна, то имеет средства управлять событиями.

– Слушай, поехали домой, мне уже эти приключения надоели. Я реалист.

– Не хнычь, сейчас поедем.

С улицы донесся звук заводимой машины. Ну да, сейчас еще машины сами будут заводиться, а потом и водители не понадобятся. Теперь он вспомнил и перевёрнутую чашу, и лифт, и глаза на стене, и предложение сотрудничества. Ну нет, не хочу я писать про эту чушь. Полина девочка молодая, пусть поиграет в политику без политики. А я уже староват для этого. М-да… Опасно на такой неуправляемой машине кататься, но выбора нет. Нехотя поплелся он к машине. Ключ зажигания был подозрительно вставлен, странно, подумал он, нет уж, сяду только после нее. Полина закрыла висячий замок на двери дома и села за руль.

– У тебя машина тоже движением мысли управляется?

– Ты пытаешься шутить, Глеб, но ты не представляешь, как ты не далёк от истины.

– Ладно, поехали, и немного помолчим.

Они вырулили по дороге, изобилующей кочками, на центральную дорогу. Глеб облегченно вздохнул и прикрыл глаза. Староват я уже для бурных ночей. И все-таки Поленька чудо как хороша… Ночные эротические впечатления обволакивали сознание липким медом… Лучше бы такую кинопленку все время прокручивали, я согласен… На дороге попалась ямка, слегка тряхнуло. Он поглядел налево.

Полина опять была прозрачной. Чёрт! Чёрт бы подрал эти виртуальные эффекты! Он боялся к ней прикоснуться и вдруг в его ушах возник звук отчаянного гудения. Он взглянул в лобовое стекло. Навстречу нёсся «Камаз». Ну, сейчас уж точно, прощай, родное небо. Последний раз он повернулся, чтобы взглянуть на Полину. Полины за рулём не было.

Он очнулся и с минуту ничего не мог понять. Машина стояла в стороне от дороги, заехав в редкий лесок. На лобовом стекле была видна чёткая царапина. Всё-таки это была авария. Полина сидела, сжимая руль, уронив на него голову. Всё, мертва, бедная девочка. Глеб задержал дыхание и попытался вылезти. Похлопал себя по карману куртки, сигарету, скорее сигарету… не смотреть…бедная девочка… это я её угробил… ну согласился бы с её смешными идеями… а она расстроилась… вот и не смотрела на дорогу… Прозрачность он увидел… померещилось…Сигарета плохо раскуривалась, он пытался затянуться поглубже и раскашлялся. Поганенькие, все-таки, в России сигареты. Мальборо как бы. Лучше б старый добрый «Родопи».

Солнце припекало, намекая, что лето не за горами. Дорога была пустынна. Правильно, ещё не сезон. Скоро потянутся караваны машин. Великое переселение на дачи. Все-таки нужно пощупать пульс, как-то уж очень трусливо он выскочил из машины. Он подошел к машине со стороны, где сидела Полина. Да за что же такое наказание, девочка моя, я же почувствовал, что во мне что-то открываться начало, и все эти простенькие приёмчики обольщения стали ни к чему, даже как-то непривычно, и тут всё кончается так нелепо, пытался он открыть дверь машины. Дверца не поддавалась. Он попробовал снова.

Услышал какое-то урчание в утробе двигателя. Ещё раз. Это маленькое ожившее чудовище поползло назад, в сторону дороги. Полина не шевелилась. Разворот, и Глеб, остолбенел, наблюдая, как она уже ехала в сторону города, совершенно спокойно набирая скорость. Провалиться мне на этом месте, подумал он охолодело, да ведь было все это – ожившие механизмы, сейчас еще Поленька глаза откроет, как ни в чем ни бывало. А пульс-то я ей не пощупал, идиот… Может, она вот так, не двигаясь, может машиной управлять. Осталось только проводить взглядом исчезающий контур.

Да уж, попал в переделку. Кукуй тут сейчас, жди у моря погоды. Надо выехать было сначала, а потом упираться, что не веришь в их идеи. А еще лучше согласиться, вряд ли их организация имеет форму спрута, в Израиле бы не достали. Кстати, совершенно ничего не знаю, что происходит в стране. Отстал от жизни. Что делать будем, товарищ? Вот-вот, много времени для размышлений. Надо было стать их рупором на всей планете. Бедная Поленька, ей-то зачем все это нужно, просто ничего не понимаю я в этой жизни. Мысли прервались от звуков приближающейся машины. Полина резко затормозила и выглянула в открытое окно.

– Не соскучился? Я тебя обыскалась.

– Постой… Ты ведь только что сама уехала… Вернее, тебя машина увезла. Или опять пленки крутишь туда-сюда?

– Смотри-ка, сообразительный. А про циклический трансфер еще не догадался?

– Что за зверь такой?

– Садись, расскажу.

Глеб уселся и подумал, что сейчас услышит объяснение всему.