Законы границы (СИ) - Серкас Хавьер

Однако вернемся к фактам: да, я принимал наркотики. Сначала было трудно угнаться за остальными, и были случаи, когда мне становилось плохо, но вскоре я привык.

— Что еще вам пришлось делать, чтобы влиться в компанию?

— Много всего. Но, пожалуйста, не истолковывайте мои слова неправильно: я принимал наркотики не для того, чтобы стать своим в компании. Я делал это, потому что мне нравилось. Можно сказать, что я начал употреблять наркотики по необходимости или из любопытства, но в конце концов я стал делать это для удовольствия — в общем, пристрастился.

— Тоже самое произошло у вас и с участием в кражах?

— В какой-то мере — да. И не только с этим.

— С чем еще?

— Например, с проститутками.

— Вы ходили к проституткам?

— Естественно. В китайском квартале бордели имелись на каждом шагу, а нам было по шестнадцать-семнадцать лет, когда тестостерон постоянно зашкаливает, и у нас водились деньги: разве при всем этом мы могли не ходить к проституткам? Значительную часть своих денег мы тратили именно на них. Хотя, говоря откровенно, мне оказалось намного труднее привыкнуть к борделям, чем к наркотикам: к последним я пристрастился быстро, а вот с проститутками все было не так просто. Некоторые путаны мне нравились, но, если честно — особенно вначале, — большинство из них вызывали у меня отвращение. Могу рассказать вам о своем первом посещении борделя. Я хорошо помню тот вечер, потому что тогда произошло кое-что любопытное.

— Расскажите.

— Это случилось в борделе «Ла-Ведет», он находился там же, где и большинство остальных публичных домов в китайском квартале — на улице Поу-Родо, расположенной параллельно Ла-Барка. Это было самое дорогое подобное заведение — и, надо сказать, самое лучшее, хотя это не мешало ему быть грязной и сумрачной норой. Можете представить, каковы тогда были все остальные. Заправляла там мадам по прозванию Ведет — пятидесятилетняя женщина, она вела свой бизнес железной рукой, никому не давая спуску. В тот день заведение было заполнено едва ли наполовину: не больше десяти-двенадцати мужчин сидели за барной стойкой или подпирали стены, потягивая напитки и вдыхая воздух, пропитанный дымом, дешевыми духами и запахом пота, секса и алкоголя. Девицы вились вокруг них в своих обтягивающих нарядах и с толстым слоем косметики на лице, а румба, звучавшая на полную громкость, заглушала разговоры. Все это происходило вскоре после того, как мы провернули дело в Ла-Монтгоде, или после одной из первых воровских вылазок, в которых я принимал участие. Именно после них мы могли позволить себе подобную роскошь, как посещение «Ла-Ведет». Так вот, едва мы явились в бордель, мои друзья тотчас выбрали себе девиц и исчезли, а я остался сидеть у барной стойки один, после того как несколько девушек отошли от меня, поняв, что у меня не было ни малейшего желания уединяться с ними. Тогда Ведет неторопливо прошествовала ко мне с противоположного конца зала. «Привет, красавчик, — сказала она. — Тебе не нравится никто из моих девушек?» У Ведет были обесцвеченные волосы, большая грудь, массивная фигура и резкие черты лица, и перед ее мощным телом сильнее охватывала робость, чем рядом с ее подопечными, но именно поэтому мне не составило труда солгать. «Ну, почему же, они мне нравятся», — ответил я. «Тогда в чем дело?» — удивилась хозяйка, навалившись своей огромной грудью на барную стойку. Я улыбнулся, поднес к губам стакан из-под уже допитого пива и отвел взгляд, пытаясь найти ответ. «Да неужто у тебя это в первый раз?» — спросила Ведет. Прежде чем я успел вновь что-то солгать, она расхохоталась — и этот хохот привел меня в ужас, длившийся до тех пор, пока мне не стало ясно, что никто этого в зале не слышал. «Ангелочек, — произнесла Ведет, обдавая мое лицо своим ментоловым дыханием, — если бы я сейчас продолжала работать, то сама лишила бы тебя невинности». Потом она немного отстранилась от меня и промолвила: «Но, если хочешь, я могу познакомить тебя с девушкой, которая для этого подходит. Вон она, там. — Ведет указала куда-то в полумрак и добавила: — Позвать ее? Не глупи, она тебе понравится». Я не видел, кого показывала Ведет, но это не имело значения: даже мысль, чтобы остаться наедине с одной из этих размалеванных женщин, вызывала во мне такое отвращение, что сразу убивало малейший намек на желание. Наверное, Ведет почувствовала это.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Она вздохнула, решив больше не настаивать, и спросила, указав на мой стакан: «Еще пива?»

Я не допил еще свое второе пиво, когда Сарко и остальные начали спускаться из верхних комнат. Все задавали мне один и тот же вопрос, и я всем отвечал одно и то же: все упорно настаивали, чтобы я выбрал какую-нибудь девицу и пошел с ней наверх в комнату. Никто не подозревал того, о чем догадалась Ведет, — или, по крайней мере, никто не высказал вслух подобных подозрений — и в конце концов, боясь, что под этим натиском мой секрет может выплыть наружу, я подошел к хозяйке заведения и попросил ее познакомить меня с девушкой, которую она рекомендовала. Девушку, оказавшуюся брюнеткой с короткой стрижкой и крутыми бедрами, звали Трини. Она заставила меня обнять ее за талию, и мы отправились наверх, а Сарко с остальными торжествующе замахали мне руками с другого конца барной стойки. Когда мы оказались в одной из комнат, Трини скинула туфли на каблуках, сняла с меня одежду и помогла мне раздеть ее саму. Потом она повела меня в ванную, где вымылась сама и вымыла меня, после чего уложила меня на кровать и стала работать ртом. Это был второй раз в моей жизни, когда со мной происходило такое, но, по правде говоря, то, что делали мне две разные женщины, показалось мне совсем не одним и тем же. Вскоре Трини удалось добиться, чтобы у меня встал, но, как только она попыталась помочь мне войти в нее, он снова упал. Трини постаралась успокоить меня, сказав, что в первый раз это было нормально, и опять припала ко мне губами. Мне было очень стыдно, я боялся потерпеть фиаско и изо всех сил старался сосредоточиться, пока наконец не догадался применить действенный метод: я представил, что нахожусь не в комнате «Ла-Ведет», а в туалете игрового зала «Виларо», и меня ласкают губы и пальцы Тере, а не Трини — это помогло мне возбудиться, однако я сразу кончил.

Тогда и произошло то событие, о каком я упоминал. Я уже начал одеваться, когда у двери загорелась красная лампочка, и Трини сказала: «Вот дерьмо». «Что случилось?» — спросил я. «Ничего, — ответила Трини. — Но сейчас мы не можем выйти. — Она указала на горевшую лампочку и добавила: — Внизу полиция». Меня бросило в жар, и я почувствовал, что ноги стали ватными. «Они тут, в баре?» — пробормотал я. «Да, — кивнула Трини. — Но ты не переживай, они не станут подниматься сюда. Просто, пока они не уйдут, мы не можем спуститься. В общем, можешь расслабиться и не трястись». Пока я продолжал одеваться, Трини рассказала, что, когда патрульные заходили в бар, Ведет или ее муж нажимали кнопку под барной стойкой, и во всех комнатах загоралась красная лампочка. Когда полицейские уходили, они опять нажимали кнопку, и лампочка выключалась. Трини повторила, что нет никакой причины для беспокойства и нужно лишь немного подождать. Полицейские, конечно же, были в курсе, что Ведет с мужем подают девушкам сигнал, но всегда уходили, никого не потревожив — просто поговорив с Ведет.

Трини оказалась права: все именно так и произошло. Мы с ней сидели какое-то время, уже одетые, на кровати, не касаясь друг друга и рассказывая всякие байки. Лампочка погасла, и мы спустились в бар. Таким было мое первое посещение борделя. И таким вот образом мы обычно тратили наши деньги.

— Девушки из вашей компании знали об этом?

— О том, что мы спускали деньги на проституток?

— Да.

— Никогда не задавался подобным вопросом.

— И все же?

— Наверное, нет. Естественно, мы отправлялись в бордели, не ставя их об этом в известность, и не помню, чтобы кто-нибудь из нас отпускал при них комментарии на данную тему. И я ни разу не слышал, чтобы сами девушки что-нибудь говорили по этому поводу. Теоретически они не должны были об этом знать, но в реальности вообще-то мне трудно представить, чтобы они не догадывались. В общем, значительную часть денег мы тратили именно так.