Барон по призванию. Путь дворянина - Владислав Игоревич Миронов

Хозяин сначала был Хульфом Серпом, а потом стал Хульфом Медоваром. Раздобрел понемногу, подобрел, по крайней мере внешне, постарел и со временем, чтобы не рисковать прибыльным бизнесом, решил вести дела исключительно с Корстом Красным и несколькими его приближенными. Среди приближенных был и Ренфилд Быстроногий, который хоть и не приносил особого дохода, но необъяснимо будил в Медоваре отеческие чувства.

Свою кличку Ренфилд получил из-за многочисленных удачных побегов от стражи или преступных группировок с запада Кронфеста. Каждый раз, когда парень принимал участие в потасовке или отчаянной попытке вырваться из окружения с боем, его либо выносили за шиворот случайно проявившие сострадание сообщники, либо чудом не замечали противники. Другими словами, боевая единица из него оказалась, как из сыра наковальня. Тогда он начал драпать, спасая свою шкуру, и этот метод оказался наиболее действенным.

Дверь таверны открылась, холодный ветер с улицы заставил поежиться местных обитателей. В «Заслуженный отдых» вошли трое: Дэдрик Бэск и Дрю Торнборнсен, а за ними явно прибывший в то же время по случайности Ренфилд Быстроногий. Они сели за стол к Корсту Красному.

– Старшой, – обратился к атаману Дэдрик.

Здороваться первым считалось нарушением этикета, но Корст был не из тех, кто отдавал должное вежливости. Рен сразу понял, что Дэдрик и Дрю не из того же теста, что преступный авторитет. Кроме того, у них имелись вторые имена, что свидетельствовало об их принадлежности к среднему классу. У Ренфилда и Корста было только одно имя, что говорило об их безродности и жизни в нищете. «Красный» и «Быстроногий» считались погонялами или прозвищами. Престижнее всего было иметь два имени с добавлением города-отчизны, вот тогда в обществе тебя принимали за дворянина. Помнилось, Корст некоторое время называл себя «Корст Красный из Кронфеста», но вскоре отказался от этой затеи, потому как знать презирал и не хотел быть похожим на нее.

– К чему эти формальности, Дэд, Дрю. Садитесь, закажите себе пива, у меня есть дело к вам обоим. И к тебе, Быстроногий, сядь.

Все трое расположились за столом и приготовились слушать.

– Времени у нас мало, – начал Корст. – Это дело отличается внезапностью. Ни одна крыса не успеет предупредить стражу или влезть в долю, поэтому либо вы все согласны, либо расходимся и забыли! Условились?

Дэд и Дрю переглянулись:

– Одно скажи, дело стоящее? – спросил хриплым голосом Торнборнсен.

– Стоящее. Тридцать гольденов каждому из вас.

– Тридцать гольденов – этма не шутки. Говори, Красный, мы в деле.

Корст скрестил пальцы и наклонился поближе к сообщникам:

– Короче, есть маза хапануть шкатулку с монетами, которую на лекарства для армии доставляют местным аптекарям. Гонец тот под нищего замаскирован, чтоб на него никто не позарился. В городе гонца этого должен небольшой отряд встретить, чтобы обезопасить ту шкатулку.

– Да как же мы ее хапанем тогда? – спросил Дэдрик. – Я против, стражу грабить не хочу.

– Тихо, не перебивай! Я что говорю-то, стражи с другим человеком пойдут, а мы гонца этого за городом схватим.

Все трое, Дэдрик, Дрю и Ренфилд непонимающе переглянулись.

– Это с каким?

– А вот с Ренфилдом!

С этими словами Красный вытащил из-под плаща круглую брошь с изображением сандалии с крылышками:

– Это отличительный знак гонца Фестунга. Дадим его Быстроногому и отправим раньше гонца. Рен скажет, таки-так, я и есть гонец, да стража и уйдет вместе с ним. А когда настоящий гонец придет, мы скажем, мол, мы и есть стража. Отведем посыльного в сторонку да там и порешим. Далее сотню гольденов разделим: Дрю и Дэдрику по тридцать, мне сорок, вот сотня и разошлась по рукам. Шкатулка та ничего не стоит, потому как специально дурную выбрали, для маскировки, стало быть.

– Эй, а мне что? – возмутился Ренфилд. – Ты сказал, каждому по тридцать.

– А для тебя отдельное предложение. Тебе, жучара, диковина.

Корст знал, куда жать. Ренфилда сильно бесило, что он всю жизнь убегает. Он хотел научиться стоять за себя, может даже, убить кого-нибудь, но на свои силы рассчитывать не приходилось. Поэтому Быстроногого преследовала идея завладеть диковиной, какие есть у знаменитых воинов или королей. Он выискивал информацию, глядел, что имеется у торговцев, но случая заполучить что-то эффективное не представилось.

– Что за диковина? – спросил он.

– Она называется «Нож Тысячи Ударов». Ну, там нож метательный и браслет. Ежели ты браслет наденешь, а нож кинешь в кого-нибудь, то оружие к тебе в руку само вернется. Хоть тысячу бросков сделай, всякий раз в руку возвращаться будет.

Заинтригованный названием Ренфилд задумался.

– А тысяча – это много? – недоверчиво спросил он у Корста.

– Много, – улыбнулся Красный, понимая, что его молодой сообщник заглотил наживку и уже сидит на крючке.

После вечернего колокола Рен, укутанный в плащ, шел по дороге в сторону города, откуда должен был появиться гонец. На рубахе под плащом была приколота брошь, а в импровизированном дорожном мешке, перевязанном через плечо, лежала шкатулка с камнями, которую ему вручил Корст.

Сначала Ренфилд услышал тихое ржание лошадей, а потом в свете луны появились фигуры пятерых всадников с красными ромбами и черными коронованными волками на сюрко и щитах.

– Укусы хаундов чешутся нынче! – сказал один из всадников.

– Полей уксусом и посыпь солью, и они перестанут чесаться и начнут щипать, – последовал ответ Ренфилда. Пароль был принят.

– Как добрались, герр посол? Без происшествий? Не приходилось встречаться с хаундами, чьи укусы, к-хех, чешутся?

– Нет-с, не приходилось, – ответил Ренфилд, пытаясь подстроиться под манеру речи «адристократов», как в подслушанном им однажды диалоге. Один из дворян говорил «да-с» или «нет-с», «господин-с».

– Прошу за мной, герр посол. Господин Гоннисон ждет. Вы, верно, устали с дороги. Где ваша лошадь?

Ренфилд сглотнул. Вроде как его не разоблачили, значит, стоит и дальше добавлять эту глупую «эс» к каждому слову, и чем чаще, тем лучше.

– Она издохла-с, герр стражник-с, – придумал на ходу Ренфилд. – Так-с загнал-с бедняжку-с, что она-с свалилась-с без сил-с.

– Угу, свалилась, значит. Понимаю, – кивнул стражник. – Ну, так-с. Следуйте за мной. Сударь-с.

– Короче говоря, они сразу отвели меня в тюрьму, отобрали узелок и открыли шкатулку. Тот, что главный у них был, сказал, что дружков моих уже сцапали, и что план наш коровьей лепешки не стоит. «Какой гонец, – говорит, – в одиночку пойдет с кучей денег? Это вам, – говорит, – не в кости играть, это военная вопирация». А я почем знаю, что это за «вопирация» такая? И как они поняли, что Красный задумал? Да только швырнули нас всех в соляные пещеры, соль добывать. И его, и Дэдрика с Дрю. Вон как у меня получилось: ни денег, ни диковины, чуть шеей не расплатился. Повкалывали недельку, а потом нас на эшафот выволокли, вешать. Дрю и Дэдрика сразу повесили, а Корста какие-то удалые парни в плащах из пасти червя вытащили. Вот клянусь, еще бы пару ударов сердца, и все, не было бы Красного в живых! Парень в плаще и мне напоследок веревку перерубил, ну я и убег.

– Да, повезло тебе, паршивец, – почесал подбородок Хульф. – Сказочно