Великий воин - Эдгар Берроуз

— Я, Третий Джед, — крикнул он, — объявляю себя джеддаком Морбуса. Пусть Джеды, которые готовы повиноваться мне, встанут.

Никто не встал. Это уже было опасно, так как весь зал был полон воинами остальных Джедов. Я подумал, что будет делать Третий Джед, Мне казалось, что он обречен, вне зависимости от того, что он предпримет. Он повернулся и что-то скомандовал своим дварам. И тут же двары приказали нам пробиваться обратно к дверям. Началась битва, так как остальные Джеды отдали приказ своим воинам задержать нас.

Третий Джед выкрикнул мое имя.

— Расчисти путь к выходу, Тор-дур-бар! — воскликнул он.

Видимо, он делал слишком большую ставку на мою силу. Но я был рожден для схваток, а тут мне представилась великолепная возможность насладиться боем.

Я бросился в передние ряды нашего отступающего отряда. Оказалось, что мое уродство дает мне большое преимущество в бою. Моя ненормально длинная рука с мечом, нечеловеческая сила, мое искусство фехтования — все это делало меня опаснейшим противником, перед которым не мог устоять никто. Путь перед нами открылся, как по мановению волшебной палочки, и те, кого я не мог достать мечом, повернулись и обратились в бегство.

Весь пол передо мной был завален отрубленными руками, ногами, по полу катались отрубленные головы, изрыгавшие проклятия; как обезумевшие бегали обезглавленные тела, размахивающие мечами и разившие своих и чужих. Да, в большом зале Совета Семи Джедов царил настоящий хаос. Хормады были слишком глупы, чтобы осознать, что такое страх, но они видели своих офицеров, убегающих от меня и вместе с ними обращались в безумное бегство.

Мы пробились к выходу из дворца, и наши офицеры провели нас по улице к городским воротам. Часовые возле ворот не знали о событиях во дворце и открыли для нас ворота по приказу Третьего Джеда. Но в любом случае они не могли остановить нас, так как нас было гораздо больше.

Я размышлял, куда же мы идем, но вскоре догадался. Когда мы вошли в первую же деревню, Третий Джед собрал всех и объявил, что он джеддак Морбуса и ему должны подчиняться. Он заставил всех офицеров и воинов поклясться в преданности новому джеддаку, то есть себе, повторив свои обещания об улучшении условий жизни и увеличении количества пищи. Затем он оставил двара представлять себя в этой деревне и отправился на новые завоевания.

Он нигде не встретил сопротивления и в три дня завоевал весь остров, за исключением самого города. Двары, которых он оставил в деревнях, организовывали местных воинов на то, чтобы оказать сопротивление любым силам, которые могли быть посланы шестью Джедами из города. Однако в эти три дня из города не вышел ни один отряд воинов, чтобы отобрать у нового джеддака его право на правление.

На пятый день мы вернулись в большую деревню на побережье близ города. И здесь Эймад, джеддак Морбуса, основал свою столицу. Свое имя он придумал сам, в переводе на английский оно означает Человек Номер Один, или Первый Человек. Да, он доказал, что из всех семи Джедов он самый достойный, чтобы называться джеддаком. И физически, и по умственному развитию он вполне соответствовал своей новой роли. Он был, пожалуй, самый умный из всех хормадов, каких я знал.

Однако все, что случилось, не оставляло мне почти никаких надежд. Джанай находилась в городе, и я был не в силах помочь ей. К тому же, рядом со мной не было ни Военачальника ни Рас Таваса. Теперь я просто бедный хормад, без положения, без влияния. К тому же все сторонники шести Джедов прекрасно знали мое страшное лицо, и у меня не было ни малейшей надежды пробраться в город и быть никем не узнанным.

Когда мы обосновались в новой столице, я со своими товарищами-хормадами разлегся на земле в ожидании похлебки с искусственной плотью — награды за все наши подвиги. Такая оплата вполне удовлетворяла моих ограниченных собратьев, но только не меня. Я был намного более умен, развит, физически силен, чем любой из них. Я был гораздо умнее, чем сам джеддак, — и, тем не менее, оставался в самом низу общественной лестницы, как и самый тупой хормад. Я полулежал и занимался самобичеванием, когда офицер выкрикнул мое имя.

— Я Тор-дур-бар, — ответил я, поднимаясь.

— Идем со мной, — сказал офицер. — Джеддак послал за тобой.

Я пошел за офицером туда, где устроились джеддак и все его высшие офицеры. Я думал, какие же задачи возложит на меня Эймад, чтобы проверить мою сверхъестественную силу. Я был уверен, что вряд ли он вызывает меня для чего-нибудь иного. Да, я наследовал комплекс неполноценности типичного хормада.

Для нового джеддака был выстроен помост. Он сидел на своем троне в окружении офицеров и выглядел как обычный джеддак любого государства Барсума.

— Подойди сюда, Тор-дур-бар, — приказал он.

Я вышел вперед и встал перед троном.

— На колени! — приказал он. Я встал на колени, ведь я был только бедный хормад.

— Самую большую победу из всех мы одержали в зале Совета в Морбусе. И этой победой мы обязаны тебе, — сказал джеддак. — У тебя есть не только чудовищная сила, но и ум. Поэтому я назначаю тебя дваром и, когда мы с победой войдем в Морбус, я разрешаю тебе выбрать для себя любого красного человека. Я прикажу Рас Тавасу перенести твой мозг в выбранное тобою тело.

Итак, я стал дваром. Я поблагодарил Эймада и встал в строй других дваров, стоявших тут же. Все они имели тела красных людей. Сколько из них имели мозги хормадов, я не представлял. Я был единственным дваром с телом хормада. И, насколько я знал, я был единственным, у кого в голове были мозги человеческого существа.

Глава XII. Планы воина

Морбус был защищен стенами. Он был практически неприступен для людей, вооруженных только мечами. Семь дней Эймад пытался взять город, но его воины не могли сделать ничего: им оставалось только тщетно стучаться в деревянные ворота, в то время как защитники города сбрасывали на их головы тяжелые камни.

Ночью мы отступили, и защитники города спокойно пошли спать, уверенные в своей безопасности. На восьмой день Эймад созвал своих дваров на совет.

— Мы топчемся на месте, — сказал джеддак. — Мы можем биться в эти ворота хоть тысячу лет и не достигнем ничего. Только обломаем зубы. Как нам взять Морбус? Если мы хотим завоевать мир, то должны захватить Морбус и Рас Таваса.

— Мир завоевать тебе не удастся, — сказал я, — но Морбус взять ты можешь.

— Почему мы не можем завоевать мир?

— Он слишком велик и населен многими цивилизованными народами.

— Что ты знаешь об этом? — спросил он. — Ты ведь только хормад, который не бывал нище, кроме Морбуса.

— Потом ты убедишься, что я был прав. Но Морбус взять очень просто.

— Как?

Я рассказал ему в нескольких словах, что надо делать. Он долго смотрел на меня, обдумывая сказанное, затем произнес:

— Это очень просто, — он повернулся к дварам. — Почему никто из вас не мог додуматься до этого? Тор-дур-бар — единственный человек с мозгами среди вас.

Всю ночь тысячи хормадов делали лестницы. Всю ночь и весь следующий день. И во вторую ночь, когда обе луны склонились к горизонту, сотни тысяч хормадов бросились на штурм. По сигналу лестницы легли на стены города, и сотни хормадов оказались на улицах Морбуса.

Остальное было просто. Мы взяли спящий город, потеряв только нескольких воинов. Эймад со своими дварами вступил в зал Совета. Первое, что он сделал, это вышвырнул оттуда все троны, кроме одного. Затем он уселся на трон, и к помосту приволокли шестерых Джедов, перепуганных до смерти.

— Вы хотите умереть? — спросил Эймад. — Или вы хотите, чтобы ваши мозги были перенесены в тела хормадов, откуда были взяты?

— Теперь это стало невозможным, — сказал Пятый Джед. — Но если ты все-таки собираешься попытаться это сделать, то я лучше пойду в резервуары. Я не хочу снова становиться хормадом.

— Почему этого нельзя сделать? — спросил Эймад. — Что Рас Тавас делал сотни раз, он может повторить и с вами.

— Рас Таваса нет, — сказал Пятый Джед, — он исчез.

Можете представить, что я почувствовал, когда услышал это. Если это правда, то я обречен на всю жизнь остаться в теле хормада. И спасения не было, так как единственный, кто мог выручить меня, Вад Варо, находился в Дахоре. А это в сложившихся обстоятельствах было равносильно тому, что он где-то на Земле. К тому же новый джеддак Морбуса рвется к завоеванию мира, а значит, каждый не хормад будет для меня врагом. Откуда же мне ждать помощи?

А что с Джанай? Она испытывает ко мне отвращение, и я никогда не смогу сказать ей правду. Пусть лучше она думает, что я мертв, чем узнает, что моя сущность, мой мозг заключены в эту жуткую нечеловеческую мумию. Как может человек с такой внешностью говорить о любви? Любовь не для хормадов.

Как в тумане я слушал вопросы Эймада о Рас Тавасе и ответы Пятого Джеда.