Алтарь любви и смерти - Полина Чернова

Обессилев, Хелен прекратила свои бесплодные попытки, спустилась вниз по каменным ступеням, спрятала заплаканное лицо в ладонях и завыла, как раненая тигрица…

* * *

Сэм Траут воровато оглянулся, отвязывая старую гребную лодку, и бесшумно спрыгнул в эту видавшую виды скорлупку.

День клонился к вечеру, над землей сгущались сумерки, но было еще достаточно светло, чтобы разглядеть человеческую фигуру на расстоянии сотни шагов. Поэтому молодой рабочий был очень осторожен. Он долго размышлял, как помочь Мэри, так как видел, что полицейские просто отделались от Питера Кросби, и не верил ни единому их слову.

Парень бросил взгляд через плечо — все было спокойно — и взялся за весла, чтобы пересечь канал и достичь Лайвинг-Айсленда. Его уверенность, что живущие там люди что-то скрывают, была непоколебима. А офицер просто трусил, опасаясь иметь дело с важными господами.

Сэм Траут не признавал никаких препятствий. Он любил Мэри, мечтал жениться на ней и был готов бороться за нее, если понадобится. Привычные к работе мускулистые руки легко гребли, быстро гоня лодку вперед. На горизонте появилась узкая полоска суши, на которой зажглись первые огни. Наступал вечер воскресенья. Почти при полном безветрии вода в канале была гладкой и спокойной, напоминая зеркало. В пути Сэм обдумал план действий. Ни в коем случае нельзя идти в дом и звонить у двери, надо спрятаться у черного хода и проникнуть в дом через винный погреб или что-нибудь в этом роде. Конечно же, его мучила совесть: он только что украл чужую лодку, да еще и собирался незаконно проникнуть в чужой дом. Но любовь быстро заглушила муки совести. Сэм думал только о спасении Мэри — девушки, которую любил!

Когда парень доплыл до острова, сумерки уже сгустились. Он привязал лодку у пирса и крадучись добрался до Хэмли-Холла. Разумеется, он не пошел по главной аллее, а свернул на боковую дорожку, пересек полосу кустарников и спрятался у заднего фасада.

Обнаружив вход в подвал, Сэм спустился вниз по ступеням и положил руку на ручку деревянной двери — она была не заперта! Коридор, ведущий в подвал, слабо освещался прикрепленными к стене керосиновыми светильниками из латуни. Сэм закрыл за собой дверь и подумал, что попал в ловушку. Он начал осторожно пробираться между мешками с картофелем, корзинами с углем и вязанками дров для каминов, стараясь не производить никакого шума. Увидев ведущую наверх лестницу, наверное, в служебные помещения, он забыл об осторожности и бросился к ней. Здесь ему трудно дышалось, легкие, казалось, сжимали металлические скобы, и хотелось скорее выбраться на воздух.

Он только успел поставить ногу на нижнюю ступеньку лестницы, как почувствовал за спиной какое-то движение. Он хотел повернуться, но другой оказался проворнее и нанес Сэму сильный удар в висок. От страшной боли, словно у него взорвался мозг, парень застонал, потерял сознание и рухнул как подкошенный. Нападавший ласкар с отвратительной улыбкой наклонился над своей жертвой, легко поднял Сэма, будто перышко, и, перекинув его через плечо, выбрался из подвала и направился на семейное кладбище рода Хэмли, тихо радуясь, что сможет положить на алтарь темной богини еще одну жертву…

* * *

Леди Элизабет сидела в постели, когда к ней ворвался доктор Морригам. Ее лицо было мертвенно-бледно, но она, как всегда, прекрасно владела собой и не выказала ни малейшего удивления его бесцеремонным вторжением.

— Прошу прощения, миледи, — взволнованно произнес Майкл Морригам, — но я нигде не могу найти вашего мужа. И, похоже, что мисс Браун исчезла.

Леди Элизабет резко приподнялась на постели, прижала руку к сердцу и глухо застонала. Доктор, почувствовав себя виноватым, бросился к ней, но она жестом остановила его:

— Боюсь, что все зашло слишком далеко. Я же предупреждала мисс Браун, просила ее покинуть остров вместе с вами, — тяжелый вздох прервал ее речь, — теперь, похоже, слишком поздно.

Молодой врач пододвинул свой стул поближе к постели к больной. Он больше не думал о соблюдении врачебной этики, его волновала только судьба Хелен:

— Умоляю вас, миледи, если вам что-то известно, расскажите мне. Я… я очень привязан к мисс Браун и не вынесу, если с ней что-нибудь случится.

Леди Элизабет улыбнулась, ее глаза на миг потеплели, а затем в них снова появилось серьезное выражение, и в уголках рта пролегли глубокие складки. Она набрала в легкие больше воздуха и откровенно заговорила о том, что мучило ее уже несколько месяцев:

— Вот уже полгода я стою на краю могилы. Я сопровождала моего мужа в Индию, хотя знала, что это вредно для моего больного сердца. Но мне не хотелось оставлять Генри одного. Как вы прекрасно знаете, у меня тяжелый врожденный порок сердца, лишивший меня многих радостей жизни. Мои родители были против нашей свадьбы, потому что наш домашний врач требовал, чтобы я вела уединенный образ жизни и большую часть времени проводила в санатории. Но ведь я была молода, мне хотелось любить и не отказывать себе во всех радостях жизни! Когда сэр Генри попросил моей руки, я добилась благословения родителей и разрешения на брак. В первые годы нашей супружеской жизни мы были безмерно счастливы, муж буквально носил меня на руках. К сожалению, мы не могли завести детей, но Генри не делал из этого проблемы. Когда его полк направили в Индию, я последовала за ним, хотя муж уговаривал меня остаться в Англии. Но мне так хотелось всегда быть рядом с ним! Что значили бы для меня дополнительные два года жизни, если надо было провести их вдали от любимого мужа? Однако очень скоро я убедилась, что переоценила свои силы. Боли в сердце не просто возобновились, а значительно усилились. Мне становилось все хуже. Наконец, я окончательно слегла, и врачи давали мне не больше двух недель жизни. Я, разумеется, грустила, но перспектива близкой смерти не ожесточила меня. Даже если мне была отпущена богом короткая жизнь, я провела ее рядом со своим любимым мужем! Но Генри эти доводы не утешали. Его отчаяние было безграничным. Он мучительно и настойчиво искал выход. И в одно прекрасное утро я почувствовала себя гораздо лучше: боли исчезли, я снова могла ходить и ощущала себя здоровой. Я все время пытала Генри, в чем причина? Но он только отшучивался и сразу принимался страстно целовать меня. Правда, один раз он проговорился, что его ласкар Махата обратился к индуистским богам и нашел способ восстанавливать мое здоровье. А потом я случайно увидела в рабочем кабинете мужа древнюю рукопись на санскрите с миниатюрой — женской фигурой с шестью руками, в каждой из которых был зажат кинжал с изогнутым клином.

— Кали, богиня смерти, — прошептал мужчина.

Леди Элизабет изумилась:

— Вы образованный человек, доктор Морригам. Да, я узнала, что это изображение богини из индуистской мифологии. Но я узнала и еще кое-что. Как раз в это время в городе пропала юная проститутка, которую видели поздно вечером около нашего дома. И в мою голову закралось страшное подозрение. И потом каждый раз, незадолго до того, как в моем состоянии наступало улучшение, до меня доходили слухи, что пропала девушка.

— Вы думаете, что исчезновение девушек связано с улучшением вашего состояния?

Леди Элизабет ответила вопросом на вопрос:

— А вы думаете иначе?

— Господи, помоги! Вот и объяснение всему! Где она сейчас может быть?

— Точно не знаю. Но я видела, как поздно вечером Махата шел на семейное кладбище. Может быть, она в усыпальнице…

Майкл резко вскочил со стула и ринулся вон из комнаты.

— Господи, молю тебя, пусть будет еще не поздно! — прошептала больная, едва шевеля посиневшими губами…

* * *

Солнце зашло, и темнота накрыла Лайвинг-Айсленд, когда Махата открыл дверь склепа и начал спускаться вниз по каменной лестнице, держа на плечах еще не очнувшегося Сэма Траута. Ласкар захватил с собой корабельный фонарь, освещавший помещение слабым светом. Он оглядел склеп и увидел Хелен, свернувшуюся калачиком в углу на холодном каменном полу. Она быстро вскочила и направилась к нему. Махата быстро закрыл дверь, чтобы отрезать ей единственный путь к спасению. Хелен остановилась, увидев принесенного ласкаром человека.

— Пожалуйста, — ее голос, потерявший былую мелодичность, звучал хрипло и еле слышно, а сама она едва держалась на ногах. — Помогите мне выбраться отсюда.

Махата не обратил никакого внимания на ее слова — ему надо было связать Сэма. Но он не заметил, что парень очнулся. Когда ласкар попытался связать ему руки, он резко вырвал их и мгновенно вскочил на ноги. Несмотря на сильную головную боль, он не собирался сдаваться.

Реакция Махаты не заставила себя ждать — в его руке матовым блеском сверкнул изогнутый клинок. Махата злобно смотрел на Сэма, слегка отступившего назад. Хелен наблюдала эту сцену, не имея возможности ни вмешаться, ни убежать.