Коля-Коля-Николай - Петр Сосновский

мало сил. Деньги, какие бы ни были большие, у Владимира Ивановича не задерживались. Отец всегда, сколько я помнил себя, был щедр и беспечен, рублями сорил как ребенок.

На строительство дома деньги скопила мать. Отдать его, запросто так, было не в ее характере. Я знал, она все сделает, но дом Шуваре не достанется.

Однако мать беспокоилась. Ее негодование, вызванное поведением тети Насти, мне было понятно. Все у нас в семье были устроены. Большой каменный дом был никому не нужен. Анна жила в Сибири. Она всем была обеспечена переезжать — не собиралась. Мои братья Александр и Василий в жилье также не нуждались. Я с женой и дочерью жил в большом городе имел двухкомнатную квартиру. Проблем у меня не было.

Тетя Настя могла свободно претендовать на дом. Однако мать все обдумала и решила:

— Я, Сеня, — сказала она, — если буду умирать, заставлю отца отдарить дом тебе. Он будет для твоей семьи дачей.

Мать была настроена решительно. И то, что она свои слова выполнит, я не сомневался. Мне, выслушивая ее, приходилось соглашаться. Правда, я не верил, что болезнь может как-то сломить мать. В ней чувствовалась сила.

Чтобы построить дом, отец был вынужден уйти из школы. В нее он врос, хотя диплома педагога и не имел: окончить институт ему помешала война. Знания он черпал, вначале отучившись на курсах, куда его послал однополчанин друг-директор, потом из книг.

С книгой Владимир Иванович не расставался даже тогда, когда ушел в пастухи.

В селе больше пастуха никто не зарабатывал.

Старый деревянный дом разваливался. Крыша текла. Перекрытие готово было не выдержать и рухнуть нам на головы. Отец поставил подпорки. Он, пытался получить жилье, обращаясь к школьному начальству.

— Иди, взгляни на мои «хоромы»! — ответил ему друг-директор. — Я сам живу не в лучших условиях. В настоящее время школа предоставить тебе жилье не может.

Лето я вместе с братьями Василием и Александром проводил в лугах. Мы помогали отцу пасти коров. Первое время к нему приходили бывшие ученики, прося его разобраться в сложной задачке. Он помогал, а сам думал о том времени, когда снова вернется в школу.

Тимофей Михайлович, муж Анастасии Ивановны, свой дом построил раньше, чем отец. Он у него был деревянный и не такой большой, однако стоил прилично. Отец однажды не удержался и спросил у него:

— На какие это ты деньги построился?

Я слышал, дядя Тимофей ответил:

— У людей взял!

— Ну, понятно, — хмыкнул отец и не стал дальше вести разговор.

После Шувара, уволившись из товарищества по обработке земли, тоже подался в пастухи. Однако его пассаж был для видимости. Я не раз слышал, как тетя Настя на каждом углу говорила всем своим знакомым:

— Построились. Надо отдавать долги.

— О каких долгах она болтает, — спрашивала мать у отца. — Все люди знают: дом выстроен на золото Сафронича.

Анастасия Ивановна боялась Сафронича, боялась всегда, даже после его смерти. Ей постоянно виделась тень старика. Она преследовала Шувару. Ее страхи были заметны даже мне. Однако я не понимал Анастасию Ивановну, хотя знал о том, что за какой-то грех Сафронич проклял ее семью.

Мрачный старик, колдун на многих в селе наводил страх. Он был каким-то нашим родственником. Я не раз в детстве слышал слова отца, он говорил матери:

— Сеня наш порой мне напоминает Сафронича, чем-то похож на него.

Есть у него сила. Загадает, и вот это уже произошло.

Я словам отца не придавал значения, вел себя обычно, хотя любил, забравшись на печь часами слушать рассказы взрослых об оборотнях, домовых, русалках.

Сафронич был странным человеком. В детстве я не раз через щели в заборе наблюдал за ним. Не знаю, чувствовал он мой взгляд или нет, но всегда его мрачное лицо вдруг преображалось, на щеках появлялось подобие улыбки. Эта улыбка позволила мне как-то пересилить страх. Я перестал бояться старика. Порой я разговаривал с ним. А вот бабка Петениха долгое время оставалась для меня ведьмой. Это уже после, когда моя мать стала с нею близка, я в ней увидел обычную старушку.

Помощь матери Петенихе была безвозмездной. Правда и старушка в долгу не осталась: научила мать собирать и правильно использовать травы. Теперь мать не знала, что и думать. Болезнь обострилась в момент смерти Петенихи. Может старушка и не причем. Однако все это было для нее неожиданным.

На другой улице жила Булиха — бабушка жены моего среднего брата. Она тоже что-то знала, так говорили люди и обходили ее с опаской: не дай Бог взглянет не так.

— Сеня! — говорил не раз мне брат Александр, — ты знаешь, почему я еще живу со своей женой? Давно бы бросил, сколько раз у нас все шло к разводу, но ее проклятая бабка — колдунья чертова, что-то пошушукает, и мы снова вместе — не разлей вода.

Булиха — говорили, делала на водке. А мой брат до женитьбы ярый трезвенник как-то незаметно пристрастился к этому зелью. О нем пошел слух, что он не дурак выпить. Вокруг него стали кружить всякие собутыльники. Мать, как могла, старалась отогнать их, но они липли к Александру как мухи на мед. Разговоры матери с женой брата — ее звали Татьяной, ничего не давали. Речь этой самой Татьяны была простой:

— Надежда Кондратьевна, — обращалась она к свекрови, — выпивки вашего сына мне не мешают. Хочет пить, пусть пьет. Это его дело.

Что только ни делала мать, никакого толку, не было. Александр отдалялся, становился замкнутым и злым.

Петениха выручила, помогла. Мать с трудом затащила его к старушке. Он отнекивался, говорил матери:

— Да не пойду я к ней, что я у нее забыл?

Однажды мать догадалась, что сказать Александру:

— Саша, идем, я хочу, чтобы ты помог мне. — Она отвела его к Петенихе и попросила поправить забор. Брат все сделал. Старушка дала ему бутылку какого-то снадобья.

— Вот, возьми Саша! Это тебе за труды. Когда ты поссоришься с женой, и она потянет тебя к Булихе выпей три глотка, не больше. Все будет нормально. Да, только спрячь эту бутылку подальше от глаз Татьяны, где-нибудь в сарае.

Александр после сумел уйти от Татьяны. Он, когда однажды она попыталась его отвести к Булихе, украдкой приложился к бутылке с зельем Петенихи и сделал три больших глотка. Содержимое бутылки напомнило ему водку. Александр тут же почувствовал слабость и свалился на пол. Татьяна, пыталась его поднять, что только не делала: крутила уши, била по щекам, даже обливала водой, ничего не помогло.