Журнал «Вокруг Света» №10 за 1990 год - Вокруг Света

 

— Юлис молод,— начал свой рассказ мэр.— В административном плане город оформился лишь в 1977 году. Приехал сюда в феврале министр внутренних дел республики и объявил о присвоении Юлису статуса коммуны. Создание университета в Орсэ, комиссариата по ядерной энергетике в Сакле, а также строительство нескольких институтов в округе заставили подумать о жилищном строительстве, и в генеральной схеме развития парижского района появились условные обозначения застройки плато Юлис.

Сначала речь шла о создании студенческого городка, но, спохватившись, что в студенческом городке и мэр должен быть студентом, решили создавать настоящий город. Закон о децентрализации еще не действовал, и поэтому решение было навязано коммунам Бюр и Орсэ сверху. Для строительства города создали общество смешанной экономики, объединившее капиталы частных владельцев и коммунальные. В 1968 году построили первый дом и появился первый житель — сторож микрорайона Бат. Затем стали прибывать новоселы. В отличие от других городов Франции Юлис строился в чистом поле. На месте Юлиса располагались угодья двух крупных ферм.

Поль Лориндан разгорячился, снял пиджак и подошел к плану города.

— Основная концепция города проста — первый этаж или уровень — для автомобилей, второй — для пешеходов. Вы можете пройти через весь город с севера на юг и с запада на восток, и не встретите ни единой автомашины, через автострады вы пройдете по широким мосткам.

Население города росло, и в один прекрасный момент превысило население Бюра и Орсэ, вместе взятых. Среди жителей Юлиса преобладали левые настроения, а мэры двух коммун придерживались более умеренных, если не сказать, консервативных, взглядов. Что вы хотите — маленькие провинциальные городки с сильной местной буржуазией. И вдруг такой мощный возмутитель спокойствия под боком! Ровно половина Юлиса находилась в ведении Бюра, а другая — Орсэ. Во время выборов в законодательное собрание 1973 года стало ясно, что под влиянием избирателей Юлиса сразу две коммуны качнутся влево. Накопились и свои внутригородские проблемы, для решения которых выделялись суммы со счетов обеих коммун. Мэры стали действовать, и вскоре Юлис выделился в самостоятельную коммуну.

— В сравнении с другими городами, окружающими Париж, жители Юлиса — самые малоимущие, здесь проживают люди среднего и ниже среднего достатка. Половина жилого фонда сдается внаем, а другая частная. Среди тех, кто выкупил жилища — средние технические кадры. Юлис — город тех, кому не по карману Париж. Треть жителей работает на предприятиях района, другая треть — в системе обслуживания города, остальные — в Париже.

В возрастном отношении город очень молод. Он напоминает Алжир в миниатюре — две трети лица в возрасте до 20 лет. Наш город удобен детям. В Юлисе нет такого места, расстояние от которого до ближайшей школы превысило бы 400 метров.

Прирост населения — в основном за счет выходцев из развивающихся стран, их в городе пятая часть. Много португальцев. Как известно, они — отличные каменщики, работали на строительстве, а потом многие здесь и осели. Население формировалось после пережитого Францией в 60-х годах промышленного бума, вызвавшего привлечение иностранной рабочей силы.

— Раз много иммигрантов, значит, возможность возникновения конфликтов на расовой почве довольно велика. Кто вам доставляет больше всего хлопот? — поинтересовался я.

— Больше всего хлопот с выходцами из заморских департаментов Франции, с Мартиники и Гваделупы, например. Дело в том, что по конституции они являются гражданами нашей страны. Они все замечательные люди, но ужасно вспыльчивы и требовательны порой не в меру. Они любят принимать многочисленных родственников, двоюродных братьев и сестер. Я, как мэр, очень горд, что в городе проживают люди более ста национальностей и расовых проблем у нас не возникает.

Мэр Юлиса Поль Лориндан был в тот вечер занят, а следующий день обещал стать еще более хлопотным.

Тепло осеннего праздника

На другой день Юлис отмечал свой праздник — день города. Главным событием оказалась ярмарка, организуемая самими жителями. На ней можно было обменять свой товар на понравившийся товар соседа. К примеру, за пару карманных книжек можно было выторговать вполне приличный детский костюм или обменять старый холодильник на почти новый пылесос. В день ярмарки ничего невозможного не существовало. Еще до Великой французской революции драматург Шамблен де Мариво подметил у французов, и особенно у парижан, удивительную способность к торговле. «Парижским торговцам свойственна практическая смекался, кто еще может действовать столь напористо и изворотливо, чтобы всучить свой товар». Даром, что ли, Юлис под боком у Парижа. И здесь тащили на продажу все, вплоть до дырявых кастрюль.

— А они-то на что? — спросил я у парня с тачкой.

— Сгодятся! — крикнул он.

Люди сами толпами валили на улицы, становясь непосредственными участниками праздника. На втором ярусе города, куда машинам был путь заказан, царили радость и смех. Все сто пятнадцать ассоциаций города, начиная от клубов любителей домашних животных и кончая защитниками прав арабских женщин, у своих стендов агитировали за вступление. Агитировала и Ассоциация родителей-алкоголиков, избавляющихся от пристрастия к спиртному (была и такая). Правда, в отношении последней у меня возникли сомнения — я так и не смог доподлинно выяснить, кого принимают в ассоциацию: уже законченных алкоголиков, желающих стать родителями, или родителей, скатывающихся к алкоголизму.

Патриция и Бертран тоже были при деле. Патриция и ее сослуживицы, работающие в санитарной службе города, развернули балаганчик санпросвета. Бертран и я помогали им. Сложность заключалась в том, что все атрибуты, плакаты и прочее приходилось носить на себе, ничего не попишешь — второй ярус. Посетителями балагана были в основном дети. Они знакомились с плакатами, получали конфетку, брошюрку или открытки и, довольные, уходили.

К обеду посетителей поубавилось, и нам удалось посмотреть окрестности. Поехал и местный журналист Жан-Марк Ромби, живой свидетель строительства Юлиса. Жан-Марк — француз, но родился в Алжире. В 1962 году его родители, как и большинство французов, покинули Северную Африку и перебрались на родину. Ему тогда было семнадцать лет. Окончив университет, он приехал работать в Бюр-сюр-Иветт, где нашлось свободное место.

— Я застал еще то время, когда здесь выращивали клубнику и свеклу,— рассказывал Жан-Марк, попыхивая сигаретой. Его желтое, прокуренное лицо порозовело, а глаза за толстыми стеклами очков начинали светиться.— Клубнику продавали, а свеклу перерабатывали на спирт на фермах Куртабёф и Гран-Вивье. Видишь,— он махнул рукой в сторону коричневых построек,— сохранилась дистилляционная башня. А ферму отдали под казарму пожарной охраны. Сохранилась винокурня и в Куртабёфе, но и она бездействует. А какую делали клубничную наливку!

Выращивали здесь кукурузу и немного винограда. Виноградники как раз находились на месте, где стоит сейчас город. В память о них в Юлисе один из районов так и назван — Виноградники. К винограду во Франции испокон веку отношение уважительное. Поэтому, когда началось строительство города, виноградники перенесли в городской парк. С тех пор зреют лозы у пруда. Собирают виноград для местных нужд, в продажу он не идет. Да и в прошлом никто не слыхивал о марке вина Юлис.

В отличие от винограда местная клубника славилась, правда, не качеством, а количеством. Но, говорят, что ею не брезговал и Людовик XIV. Версаль был неподалеку. Память о былой клубничной славе хранит Маркуси, небольшая деревушка, где до сих пор отмечают праздник урожая этой ягоды. Да, пожалуй, господин Кордон, мэр Бюра, поддерживает ягодную репутацию здешних мест и продает со своих клубничных полей по два урожая в год.

Мы проехали мимо разноцветных кубиков зданий промышленной зоны Куртабёф. Только металлические заборы, кажется, построены фундаментально, а сами конторы и цеха выполнены из легких сборных конструкций. Цыганский табор, да и только, остановившийся у городской черты. Но все так и должно быть: сборные конструкции позволяют в кратчайший срок перестраиваться, перепрофилировать производство, осваивать новейшие достижения науки и техники.

Бертран пристроился за мусоровозом, некоторое время едем за ним. Остановились, а грузовик покатил дальше, повернул направо и замер у здания, где стоял такой же «мусорщик».

— Наша фабрика тепла,— пояснил Бертран,— отсюда Юлис получает горячую воду.

— Не только тепла,— поправляет его Жан-Марк,— но и завод по переработке отходов. Сюда привозят мусор из 11 близлежащих коммун. Отходы сортируют. Упаковки и прочие обертки являются отличным топливом. Органические отходы перерабатываются в удобрения. Шлак — отход из отходов — идет на подсыпку дорог. Получается из отходов безотходное производство.