Хребет Мира - Андрей Ветер

Убедившись, что Вороны оказались ненадёжными союзниками, вожди приняли решение немедленно покинуть их территорию.

Колонна упорно двигалась дальше, невзирая на все препятствия. Подступив к горной гряде Абсарока, мы узнали, что на нашем пути появились новые солдаты. Гряда Абсарока представляла собой гранитный барьер с тридцатью скалистыми вершинами, вздымавшимися на десять тысяч футов. Где-то на этих уступах стояли люди в военной форме, поджидая нашу колонну. Позади, словно голодные волки, наседали кавалеристы генерала Ховарда.

Вожди провели неторопливое совещание, разработали какой-то хитрый манёвр и сумели обманным движением увлечь солдат со своего пути в сторону, уйдя тем временем по узкому ущелью. Если бы я не находился среди Проткнутых Носов, то никогда бы не поверил, что такая масса всадников сможет ускользнуть. Каньон был похож на трещину, стены которой сходились так близко друг к другу, что две лошади с трудом могли протиснуться туда одновременно. Переход был труден, но мы все ушли.

Опять на пути встречались ранчо, и мои дикие спутники безжалостно уничтожали их. Всё чаще встретившимся белым людям приходилось вступать в бой и оставаться лежать на сырой земле. Всё суровее становились Проткнутые Носы.

Возле Каньонова Ручья нас настигли кавалеристы, но Проткнутые Носы не прекратили движения. Женщины с детьми и старики продолжали скакать вдоль русла между крутыми берегами, а часть мужчин под предводительством Зеркала образовала арьергард и открыла огонь по приближавшимся синим всадникам. Наступающие кавалеристы спешились и вынуждены были пробираться вперед на полусогнутых ногах. Индейские всадники носились по устью каньона туда-сюда, будто разбросанные горошинки. Некоторые укрылись за камнями и вели неторопливый прицельный огонь.

Находясь в задних рядах отступающих, я получил прекрасную возможность увидеть, как солдаты легко сбились в кучу и спешились. Насколько я могу судить о тактических приёмах, кавалеристам нечего ввязываться в пешую атаку. Это было явной ошибкой. Очень скоро на месте боя осталось лишь два или три индейца, догнавших нас позже, но эта жалкая горстка снайперов удерживала солдат до наступления вечера[4].

День ото дня близ лагеря появлялись индейцы-Вороны, и всякий раз из табуна Проткнутых Носов исчезали лошади. Белая Птица и Зеркало яростно ругались, но не решались ввязываться в драку с недавними друзьями, хорошо зная их боевую выучку. Одного из Ворон удалось захватить, и Проткнутые Носы подвергли его нещадному избиению плётками. Они не убили его, нет. Они лишь зло посмеялись над пленником и отпустили. Бедняга еле ковылял на раскоряченных ногах, брёл без оглядки, униженный, окровавленный.

Я испытал сильную обиду, глядя на побитого дикаря. Волна жалости захлестнула меня, я даже решился забрать одного коня из табуна и догнать хромающего индейца, чтобы вручить ему лошадь. Но, отправившись за ним, я встретил совершенно другого человека.

Из еловых зарослей на склоне холма ко мне выехал Юджин Сэмтон. Он сидел в седле и смотрел на меня, не подозревая, что бородатый всадник перед ним — Лэсли Грант. Сам он был привычно выбрит и одет весьма опрятно, несмотря на походный образ жизни.

— Приветствую вас, сэр! — крикнул он мне, спускаясь медленным шагом по склону. — Вы здешний траппер? Чёрт меня подери, если я не заплутался в этих горах. Я присоединился к гражданскому ополчению и участвую в погоне за мятежными краснокожими. Слышали про таких? То-то…

Я таращился на него и ощупывал ремень, на котором висел карабин за моей спиной. Весь мой надуманный героизм как ветром сдуло, пока я наблюдал за Сэмтоном. Он был ещё достаточно далеко от меня, но я уже чувствовал, что страх начал сковывать меня. Я вспомнил кулак Юджина, кислый привкус во рту после удара, безумные глаза моего недруга. У меня в горле что-то задёргалось.

— Не опасайтесь меня, сэр! — крикнул он, видя, что я взял в руки карабин. — Я еду вместе с отрядом волонтёров, но слишком вырвался вперёд. Нетерпение, знаете ли… страсть охотника… Здесь где-то совсем близко прошли краснокожие, наши скауты обнаружили их следы.

Он подъезжал всё ближе и ближе, и я чувствовал, как руки мои начали подрагивать. Мне, конечно, следовало выстрелить в тот момент, не выжидая, но я медлил. Я боялся. Я не умел убивать. Не та у меня закваска.

— Что скажете, мистер? — Юджин находился совсем близко. Я различал тиснение на широком кожаном ремне вокруг его талии, где был прилажен крупный «кольт». Вот уже видны стали брызги на его щеке.

И тут он остановился. Ствол моего карабина смотрел ему в грудь.

Он меня узнал. Ненавистное лицо узнаётся даже в гриме, а на мне было лишь одно непривычное украшение — борода. Зато две родинки над левым глазом, которые Юджин высмеял однажды, посещая Тэйлоров, и назвал женским украшением, сразу бросились ему в глаза. Юджин побледнел, внезапно поняв, кто держал его на мушке. В другой ситуации он нашпиговал бы меня свинцом без колебаний, но в данном случае жерло ствола, направленное на третью сверху пуговицу его кожаной куртки, оказалось сильнее его вспыльчивости.

— Я всё равно разделаюсь с тобой, Лэсли Грант. Если ты не хочешь, чтобы я перегрыз однажды твою глотку зубами, пристрели меня сейчас же, — прошептал он побелевшими губами. — Я отыщу тебя, и наша следующая встреча станет похожа на ад. Ты проклянёшь свою слабость тысячу раз, прежде чем подохнешь…

— Поезжай обратно, — ответил я и удивился твёрдости моего голоса.

Он помедлил, испепеляя меня взглядом сквозь сузившиеся щелочки хищных глаз, и повернул коня. Жеребец с неохотой начал карабкаться вверх, осыпая каменья.

Я уже ругал себя за мягкотелость, нерешительность, но момент был упущен. Я не выстрелил сразу и подавно не мог нажать на спусковой крючок теперь, когда Юджин ехал спиной ко мне.

Я повернул лошадь и поскакал в сторону индейской деревни, моля Бога, чтобы Сэмтон не обернулся и не увидел моего позорного бегства. Из-за шума падающих камней он не сразу заметил, что я пустился наутёк. Зато я легко могу представить его гримасу, когда он оглянулся.

Вскоре возле моего уха прожужжала пуля. Мне даже почудилось, что она обожгла меня. Я не стал рассуждать по этому поводу и растрачиваться на гневные взгляды, а пустил лошадь во весь опор. Юджину предстояло сперва спуститься по крутому склону, и это давало мне значительное преимущество в скачке, я мог порядочно удалиться от этого безумца. Ещё пара пуль ударилась в землю слева от меня.

Спустя несколько мгновений на опушке, вылетев из-за мокрых деревьев, появился всадник, в котором я не сразу узнал Лопнувшую Тетиву, и помчался мне навстречу. Он стремительно приблизился ко мне, осадил мустанга, поднял руку и велел мне остановиться. Он проворно подхватил свою дорожную сумку, сунул в неё руку и протянул мне горсть патронов. В первую секунду я не понял его, но затем меня осенило. Индеец не мог поверить, что я струсил и бежал от врага. Он был уверен, что у меня по какой-то причине не было боеприпасов. Он считал меня верным другом Проткнутых Носов, поскольку я добровольно присоединился к ним в самый тяжёлые дни. Он видел во мне одного из соплеменников и бросился на выручку.