Интенсивная терапия - Юлия Вертела

– Да ты здоровенная бабища, что с тобой случится? – промямлила жующая Дормидонтовна, она уминала некие волшебные хлебцы, которые совсем не перевариваются: с вечера съешь, наутро выползают такие же...

Яна раздраженно посмотрела на сухую жилистую штукатуршу:

– А ты не смотри, что у меня живот толстый! Человек может умереть и с круглыми щеками! Если у него трагедия...

– Да разве ж это трагедия – мужик обманул? Ха! Мы такие трагедии только так за кушак засовываем. – Дормидонтовна макнула хлебцем в варенье: – Возьми покушай вкусняшек, чайку наливай. Ну и дуреха ты, Янка!

– Да!!! Я – идиотка! Мое тело в автономке, я ему говорю спать, а оно бежит, я говорю ему спокойно, а оно трясется. Не видит! Не слышит! Как взбесившаяся лошадь! – Яна перешла на шепот: – Сегодня прическа «ходила по голове», это когда выступают ОЧЕНЬ крупные мурашки и кожа вздыбливается, шевеля волосами. Такие же мурашки ползали по лицу, по ногам, груди, как будто бесы ощупывали меня...

– Пустырничек увеличь до четырех таблеток.

Гомеопатические советы Яна давно перестала воспринимать всерьез.

– Да какой там пустырничек!

– Ну чего ты боишься? Ты хоть можешь объяснить если не врачу, то хотя бы мне.

– Я не знаю. Оно прячется за разными личинами... – Яна напряглась. – Хочется бежать. Как будто за спиной кто-то страшный. Бежать домой, потом бежать из дома, по улице – я не знаю куда. ПА-НИ-КА! – Она закрыла голову руками. – В любой момент сердце начинает бешено колотится, и я бегу, ничего не видя. А на самом деле, – тут Янка торжествующе оглядела всех присутствующих, – а на самом деле я могу просто идти по улице. Или даже стоять. Но при этом голова разрывается от напряжения – я бегу внутри себя. Словно хочу выпрыгнуть из взбесившегося тела. Мне страшно!!!

– А ты скажи себе – ничего нет... – натачивая пилкой ногти, предложила Лена.

– Допустим, я сказала, но я-другая знает, что НИЧЕГО ЕСТЬ... Как бы это объяснить?.. – Девушка замялась. – У меня подруга с анорексией. Она худая, как скелет, ничего не ест, ее подводят к зеркалу, чтобы привести в чувство, и говорят: смотри, смотри на себя! А она ужасается: «Господи, какая же я толстая!»

– Но ведь ты понимаешь?..

– Да, я понимаю, – прервала Яна, – но мне неподконтролен этот страх. Он не слушается разума, это какая-то брешь в материальном... Это не вместить... Все зарождается в сердце. Оно как будто всхлипнет, и тут если страх поймать, как зайца, и успокоить, можно вырулить и без подъема давления. Но если он успеет проскочить к голове, то голову контролировать невозможно – по крайней мере мне это не удавалось, она взрывается и бушует. И в считаные минуты все тело захлестывает жесточайший шторм.

– Все страхи пустые... Посмотри им в лицо – они выдуманные – нет ничего. Только так ты сможешь себе помочь, – убеждала Лена.

– Ты не знаешь, о чем говоришь. Когда могут себе помочь, не ложатся в клинику... Фенозепам, грандаксин, капельницы с пирацетамом... А по лестнице одной спуститься во двор страшно, а в метро страшно, даже на кухне бывает страшно, если мамы нет дома... – Яна, в очередной раз непонятая и не услышавшая нужных слов, укуталась с головой в одеяло до обеда.

3

Обеды в неврологии роскошные.

Говорят, какой-то спонсор приплачивает за питание, а взамен проводит важные исследования на мозгах. Какие именно – больных это мало интересует.

Все ждут, когда загремят кастрюли в столовой.

– Что сегодня?

– Мясо в кляре, пюре, салат...

Возле окошечка с раздачей мисок некая перерепетировавшая актриса из восьмой палаты, увидев Яну, замахала руками:

– У вас энергетические дыры! Если вы хотите жить, немедленно поезжайте в монастырь, пусть вас батюшка отчитает. У вас в семье есть вампир! А ваша верхняя чакра совсем пустая...

– Батюшка плюс чакры плюс вампир – что у нее в голове? – помрачнела Яна, показывая Дормидонтовне на актрису.

– А у тебя что? Лучше, что ли?

Штукатурша набрала побольше кусков хлеба к борщу и уселась с девчонками у окна.

За стеклопакетами на широком проспекте оседали в пробках автомобили.

Нервотрепка полным ходом...

Перекошенный мужик выскочил из «Жигулей» и что-то яростно доказывал соседнему джипу. Без слов перепалка смотрелась комично, если не идиотично, и Дормидонтовна, неспешно пожевывая, наметанным глазом оценила, что взвинченному водителю придется вскоре отдохнуть.

После обеда все дрыхли – кто собственным сном, кто под воздействием...

Вечером от скуки девчонки выползли в коридоры и холлы почитать на стенах познавательные плакаты: у входа в кабинет завотделением крупная надпись: «Если страдает мозг».

– Еще как страдает! – Янка жадно припала к тексту.

Дормидонтовна тоже нашла кое-что интересное:

– Ха, девчата, подивитесь! «Если у вас лабиринтопатия». А я-то все думала-гадала, что со мной происходит: головокружение, тошнота, шум в ушах – оказалось, «лабиринтопатия»...

Спокойная, как сфинкс, Лена ничего не читала. Пожевывая на диванчике пирожные из коробочки «Север», она покорно слушала даму бальзаковского возраста.

– Какая-то я неневестная! – пожаловалась перерепетировавшая актриса. – Никто в невесты меня не берет. Может, грех на мне какой? Я подумала-подумала, собрала все плачевные бабушкины иконы и в церковь снесла, батюшка принял...

– Имя ваше батюшка записал? – по-деловому спросила менеджер.

– Нет, не записал... – Лицо актрисы скуксилось.

– А должен был записать, чтобы молиться о вас. Да вы не переживайте. Съешьте пирожное, меня ребята завалили сладким. – Лена протянула взъерошенной актрисе корзиночку.

Та нервно укусила кремовый бутон и улыбнулась.

– Вы не думайте, что все так просто, – актриса приглушила голос, – батюшка имя-то не записал... Но зато через неделю я на помойке рылась в одежде и коробочку нашла, открыла – золото. Кольца, серьги, цепи... Я сразу догадалась: это Бог мне подсунул в благодарность за иконы. – Довольная произведенным впечатлением, женщина пошла искать новую жертву для излияний. Но неожиданно сама была атакована:

– Вы знаете, к Земле приближается огромный астероид-убийца, несколько километров в диаметре, это Бог Хаоса, нам не спастись... – Мужчина из третьей палаты был очень серьезен.

– Зачем же мы лечимся? – Побелевшая актриса прижалась спиной к стене, как будто та могла подпереть ее хлипкое существование.

– Вот и я о том же. Что деньги, что здоровье? Все прах... Наступит длинная космическая ночь... НАСА знает. Но от нас скрывает, от всех скрывают, чтоб не было паники. И вы молчите... – Прорицатель сделал таинственный знак и переместился к другой барышне.

В неврологии больные охотно делятся своей шизой. Кто кому пошизее расскажет. Кто сколько сможет выдержать. Однако как только в конце коридора показывалось кресло с синелицым наркоманом, все притихают, боясь встретиться взглядом с «привидением».

За десять дней Лена отдохнула в больнице, как на курорте, и выла от желания работать. Дормидонтовна подлечила грыжу, Яна тоже развеялась...

Перед выпиской последний совместный обход.

Завотделением и лечащий врач.

Мужчина и женщина – сорок пять и тридцать – Ричард Гир и Джулия Робертс...

Яна лежит, а они с двух сторон у ее кровати стоят, друг на друга смотрят, будто канат из взглядов свивают – тугой такой, прочный канат. «Ты меня?» – «А ты?» Ни шевеления, ни намеки не могут прервать того, что между ними...

Секунды промелькнули, и они опять внимательные доктора.

– Закройте глаза, вытяните руки, достаньте пальцем кончик носа.

Яна достала кончик и слегка приоткрыла один глаз, а врачи даже не смотрят, достала она нос или тычет в ухо – снова между собой канат вьют...

Девушка почувствовала удивительное расслабление – любят. Видно же – любят. Она повисла на связывающем их невидимом канате и, покачиваясь, улыбнулась.

...Ночью ей снилось, как пилят желтые ароматные доски для дома. Распускание листьев и постройка дома – для тех, кто любит и будет жить. Звук пилы, стук топоров, дым от костра и предчувствие начала начал, заселяющееся в сердце по весне.

Проснулась с радостью. Чтобы не растерять настроение, ушла гулять.

В больничном парке подрезали ветки на деревьях. Яна подобрала пару срезков и жадно принюхалась, в веточках еще не испарилось весеннее желание жить и распускаться. Она переплавила древесное желание в свое и поняла, что тоже хочет...

Встрепенуться ли? Разыграться ли? Побегать? Радость тоненьким ручейком пробилась из сухого сердца... Жи-и-и-ить!

При выписке невропатолог назначила девчонкам курс йоги плюс Янке транквилизаторы, а Дормидонтовне – уход на пенсию и никаких козлов!

...Кресло из-под синего наркомана освободилось и сиротливо стояло в коридоре.

На каталке везли в санитарную комнату бессознательную голую девушку с исколотыми венами на руках. Длинные волосы, как водоросли, свисали вокруг ее русалочьего лица – оно было такого же цвета, как у предыдущего, столь недолго прожившего «привидения».