Шутка костлявой девы - Наталья Чердак

Она говорила что-то о том, что этот город ее душит. Но что без него она не может. «Промозглый Питер, мы твои пленники с колыбели», – запомнилось мне. Девушка была грустной и усталой, как больная синяя птица, но глаза ее горели, в них тлел огонек и с каждым словом он разгорался все сильнее. Все ее стихи будто были посвящены одному человеку, который находится где-то далеко.

Мне не было ее жаль. Она не вызывала ни сострадания, ни сочувствия. Только грусть и понимание. Чувство, будто ты тоже это испытал.

Когда поэтесса сошла со сцены и села на свое место, я пододвинулся ближе.

– Зачем ты так грустишь? Кто тебя обидел?

Похоть прошла. Хотелось просто защитить ее.

Она уставила свои неподвижные глаза куда-то мимо моего плеча и произнесла:

– Никто меня не обижал. Записывая чувства, я избавляюсь от них.

– А зачем тогда перечитываешь на сцене?

– Чтобы не забывать, – отвечает она. К этому времени ее взгляд сделался более осмысленным.

– Хочешь чего-нибудь? – задаю я вопрос и ищу взглядом официантку.

– Да, воды, просто воды или сока, в общем, что-нибудь без алкоголя.

– Конечно, – произношу я и встаю со своего места.

Когда возвращаюсь, она уже почти спокойна. Она с благодарностью принимает из моих рук сок.

– Так если это плохие чувства, зачем себя насиловать? – начинаю я. Мне хочется докопаться до правды и понять ее, хотя обычно было плевать на все женские порывы и истерики.

Она улыбается.

– Ты когда-нибудь слышал про племя маиси?

Я делаю задумчивую мину. Она смеется.

– Конечно, не знаешь. Это был риторический вопрос. В общем, маиси абсолютно лишены чувства времени. Они стараются не спать, потому что думают, будто во сне теряют себя.

– Это как? – мне становится интересно.

– Спать, по их мнению, вредно. Просыпаешься немного другим человеком. Проблема не в том, что новый человек тебе не нравится, ты просто перестаешь быть собой. Я просто слежу за личной эволюцией, потому и пишу. А прошлому отдаю дань уважения. Если не помнить того, что было, как можно ценить то, что есть?

– Интересная логика, – произношу я.

За соседним столиком громко захохотали. Мы одновременно поворачиваем голову: рыжая девица восседает на коленках Макса и жизнерадостно смеется.

Я отвожу глаза. Похоже, друг в ударе.

– А что ты еще про них знаешь?

Мой мозг довольно вместительный. Я не смог пойти в университет, но всегда любил узнавать новое о мире, поэтому мне нравились собеседники с интересными для меня знаниями.

– У племени очень странные отношения с категорией времени. Они не знают, что такое «завтра» и что такое «сегодня», и так же плохо ориентируются в понятиях «прошлое» и «будущее». Они не думают о будущем. Принимают жизнь такой, какая она есть. Если сегодня они не поймали рыбу, ужина не будет. Маиси не расстроятся, они искренне не понимают, зачем есть несколько раз в день. Временами даже когда в деревне много пищи, они устраивают себе «разгрузочные дни»…

– Интересно. Я думаю, многим бы не помешала такая философия. Человек почему-то берет столько, сколько дают, и пытается урвать еще.

– Ты ведь понимаешь, что по-другому быть не может? Мы как крысы, которые тащат все в дом и запасают провизию «на черный день»?

После этого наш разговор был прерван: со сцены скатывается круглый, как мяч, бородатый поэт, хватает девушку за локоть и говорит, что ему плохо и надо поговорить. Пожалуй, на сегодня общения с ней хватит и теперь нужно уходить. Хотя я не задал волнующий меня вопрос. Думаю, возможность еще предоставится.

Этот парень, который утащил ее, мне совсем не нравится. Решаю посидеть и подождать ее возвращения, но девушки нигде нет. Выхожу во второй зал, останавливаюсь около стойки с напитками и легонько толкаю какого-то напившегося сидра поэта.

– Ты чего дерешься?

– Все нормально. Мне нужно узнать…

Говорю пару слов о тронувших меня стихах. Он вроде как пока не понимает, о ком я. Описываю внешность.

– А-а-а… Ты о ней, – говорит он. – Она ушла с Эрнестом. Он давно за ней приударяет. Вот недавно встречаться вроде как начали…

– Спасибо, – цежу сквозь зубы и отхожу.

Озадачил меня этот вечер и заставил задуматься. Однако следующее утро выбило из головы философские рассуждения и поставило меня перед неожиданной задачей.

Когда поэтесса сказала «извини», я заметил, что на меня смотрит другая женщина. Заметив это, я улыбнулся и после исчезновения той девушки пошел навстречу приключению. Я был очень зол и настроен весьма агрессивно. Но Мари просто тащилась от таких, как я.

Глава XIV

Истинная поэтесса

– Тридцать пять? Серьезно? – вскрикиваю я и делаю вид, будто не верю.

– Да, именно. В отличие от многих других женщин, я не скрываю свой настоящий возраст.

Передо мной восседает истинная поэтесса. Такая, какой я их всегда представлял.

Чуть пухловатая дама с округлыми бедрами и немного опухшим лицом. Ее волосы взбиты в прическу, из которой все еще торчит заколка с черными перьями. Похоже, той ночью мы немного перебрали. Сейчас голова побаливает, а тело ноет. Все-таки хорошо, что вчера я поймал ее полный интереса и желания взгляд.

Каждый мужчина замечает в женщине что-то свое. Важная деталь, которая сразу бросается в глаза и приковывает внимание. У нее вчера это был огромный фиолетовый бант на голове с торчащими во все стороны черными перьями.

Платье тряпочкой валяется около дивана. Мы сидим на кровати, и я притворяюсь, будто она и правда так молода, как ей хочется. Тело юноши дает свои преимущества. Можно пить полночи, а вторую половину потратить на чудесный секс.

Вчера после того, как ту молоденькую девушку утащил бородач, ко мне подсела женщина. Она держалась элегантно и уверенно. Будто всегда так делала: подсаживается к мужчинам в барах. Между пальцами красовался мундштук со вставленной в него тонкой сигаретой.

«Старомодно, но необычно, – подумал тогда я. – Что-то в этом определенно есть».

– А вы тоже поэт, юноша? – спросила она чуть прокуренным, но мягким голосом, и затянулась своей сигаретой.

Слово «юноша» меня немного смутило. Однако я тут же вспомнил, что сейчас выгляжу как семнадцатилетний парень. Потому все мои привычные «методы» наверняка не сработали бы.

– Здесь я только слушатель, – сказал я и беззаботно улыбнулся. Как мне и следовало.

Наверняка во мне ее привлекла молодость, ведь она сама уже была не юна. Для себя я сделал вывод, что эта женщина помешана на красоте и омоложении. Опыт – вот что тянет желторотых юнцов к дамам постарше. Опыт и невысказанное обещание удовольствия и наслаждения. Пыл и красивое тело – то, что ищут уже утратившие невинность молодости.

Помню ее нарумяненные ярко-розовые щеки. Такой цвет не идет никакой женщине, особенно полненькой и в летах. Она точно пытается выглядеть младше. Вот уж кому не помешала бы политика племени маиси (заключаю я). Ей нужно поменьше думать и казаться, а просто быть собой.

Весь вечер она проворковала вокруг меня как заботливая мать. Женщина мудрая и одинокая, она решила найти этой ночью человека, который бы согрел. Я вызвался. Готовый пионер с подтянутым животом и бицепсами как банки.

Сейчас она лежит передо мной обнаженная и проводит по мышцам пухловатыми пальцами с кольцами в камнях.

– Чем ты занимаешься?

Я решаю не говорить правду. Она часто бывает лишней.

– Покоряю горы, – отвечаю я полушутя-полусерьезно.

– Хороший мальчик, – зевает она и растягивает губы в безразличной улыбке. Вероятно, она решила, что я про горные лыжи. – Приготовить тебе завтрак? Что ты хочешь, малыш? – спрашивает она и тянет шею куда-то вправо. Смотрю туда же: там зеркало с отражающимися в нем лицами и телами. Ее живот немного дряблый и не лишен жирка.

Если бы у меня во дворе росли молодильные яблоки, я бы обязательно приготовил их ей на завтрак. Не потому что она не привлекает меня, просто хочется подарить этой женщине то, чего она так желает. Чтобы ее саму не кривя душой можно было назвать малышкой.

«Может, сводить ее к тому озеру?» – размышляю я и тут же отбрасываю эту мысль.

А вдруг все это не так безоблачно, как мне кажется? Вдруг я вообще проснусь дряхлым стариком и на следующее утро откину копыта? От таких мыслей аппетит выветривается.

– Спасибо, я не очень голоден. Мне нужно домой.

– Еще увидимся?

– Я только за! Конечно, увидимся, – подтверждаю я, натягивая джинсы.

– Лови! – кричит Мари.

На автомате ловлю предмет, летящий в руки. Пальцы ощущают тепло пластмассы. Разжимаю ладонь и смотрю, чем она в меня запустила: ключ от домофона.

– Приходи, – говорит она. – От квартиры пока не даю, но если будешь рядом и решишь неожиданно наведаться в дождь, а меня не будет дома, хоть переждешь непогоду.

Меня удивляет ее выходка. Не могу не спросить:

– Ты всем даешь ключи?

Она щурится, но, кажется, не обижается: