Рим – это я. Правдивая история Юлия Цезаря - Сантьяго Постегильо

из этой переделки. Ему придется бежать. Да, это очевидно. Даже если Марий добьется переговоров, надо воспользоваться любой заминкой – например, когда на рассвете за ним придут, чтобы предать суду, – и броситься наутек. У него много сторонников в городе. Возможно, они также явятся на суд. Если начнется потасовка, можно будет улизнуть. Во всяком случае, стоит попробовать. Остаться здесь и наблюдать – безумие: смертный приговор ему и Главции уже вынесен, и даже если оптиматы согласятся на публичный суд, выйдет лишь фарс, как случалось и раньше.

Внезапно послышался шум, которого не было раньше. Странные звуки доносились откуда-то сверху.

Сатурнин запрокинул голову и стал разглядывать темный потолок курии.

Шум усилился. Казалось, где-то раздаются шаги.

Будто кто-то ступает по крыше.

Римский форум, напротив курии

Серторий был безмятежен – внимательно наблюдал за перемещениями наемников, но не беспокоился, зная, что ничто не свершится без его ведома. Он боялся, что убийц станет больше, но пока все оставалось по-прежнему, наемники не осмеливались приблизиться…

– Трибун!

Серторий повернулся к легионеру, который напомнил о его прежней должности, и увидел, что все ветераны уставились на крышу. В ночной тьме сложно было рассмотреть, что делается наверху, но поскольку ветераны и наемники, стоявшие по всему Форуму, держали в руках факелы, Серторий наконец разглядел на крыше курии движущиеся тени.

– Во имя Геркулеса! – недоуменно воскликнул он.

На крыше курии

Тридцатилетнему Долабелле не мешало бы сбросить с десяток фунтов или больше. Довольно неловкий, он все же кое-как взобрался на крышу по одной из приставных лестниц. Он осторожно полз по наклонной поверхности, желая наблюдать за всем сверху. Долабелла никому не доверял, и никто не обладал его железной решимостью. Как он и предполагал, Серторий, которому явно не хватало людей, оставил стены курии без присмотра, сосредоточив легионеров у ворот. Это было разумно, но давало наемникам возможность, которую Долабелла не хотел упускать: он приказал своим людям принести кувалды, переносные лестницы и пилы. Их лица вытянулись от удивления, но приказы никто не обсуждал, и вскоре все было готово. Появились приставные лестницы – во время ночных столкновений в Риме их всегда следовало держать под рукой, особенно теперь, когда потасовки и стычки вспыхивали по всей столице. Имелись у них и большие молоты, которые годились как для разрушения стен и дверей, так и для пробивания голов. Достать пилу было труднее, но наемники ворвались в таверны Форума и лавочки со всякой утварью – и раздобыли самые большие пилы, какие смогли найти.

Стоя на вершине курии, Долабелла отдавал распоряжения.

– Снимайте черепицу! – прокричал он.

Кое-кто из наемников начал швырять черепицу на землю, на улицы, прилегающие к зданию курии.

– Нет, глупцы! – истошно завопил Долабелла. – Снимайте и откладывайте в сторону! Затем отпилите несколько балок от стропил! Нам нужна большая дыра в крыше!

Никто толком не понимал, что к чему, но все знали, что внутри курии находится жертва, плебейский трибун, а дыра приближает их к цели. Очевидно было лишь это. Но не более того.

Внутри курии

Сатурнин услышал грохот булавы, обрушившейся на потолок. Какой-то наемник взобрался по стене и вдребезги разносил черепицу. Внезапно несколько кусков штукатурки и кирпичей упали прямо на мозаику в середине курии: плитки разбились.

Все случилось очень быстро.

Пробоина в крыше за считаные секунды превратилась в широкую дыру. Сатурнин подумал, что наемники вот-вот спустятся по веревке, привязав ее к одной из крупных стропильных балок, однако это помешало бы им быстро убежать, если бы легионеры открыли дверь и проникли внутрь, чтобы прийти ему на помощь… Он не понимал, для чего задумано все это, но вдруг к его ногам неожиданно рухнул обломок черепицы. А потом еще один. Сатурнина они не задели.

В огромном помещении, уставленном пустыми скамьями, было негде укрыться. Сатурнин подумал, не подняться ли на те скамьи, что прилегают вплотную к стене, но они располагались ближе всего к потолку: он стал бы уязвимее.

Он метался по курии, не зная, что предпринять.

На пол упало еще несколько обломков черепицы.

На крыше курии

– Клянусь Юпитером! Между балками не пролезешь! – крикнул один из наемников.

– Берите пилы, – невозмутимо ответил Долабелла.

Все мгновенно поняли его замысел и набросились на две массивные балки.

Наемники были опытными убийцами, но не плотниками и не строителями. Один, нацелив обломок черепицы на трибуна, по глупости забрался на балку, которую распиливали его товарищи.

– А-а-а-а-ахх! – завыл он, почувствовав, как балка под ним треснула, и вместе с тяжелой перекладиной полетел вниз. Балка пробила мозаичную плитку, и пол усеяли красные пятна – кровь погибшего наемника.

– Не будьте глупцами! – повторил Долабелла. – Не стойте на стропилах, которые мы ломаем!

Наемники отпрянули.

Вскоре внутрь рухнула вторая перекладина. Теперь перед ними была огромная дыра, сквозь которую целиться было гораздо легче.

– Бросайте, – приказал Долабелла.

У них было много черепицы. Обстрел возобновился.

Внутри курии

Сатурнин не успел оправиться от изумления и ужаса при виде того, как наемник упал с высоты вместе с балкой, как оторвалась вторая перекладина, и новый кусок черепицы лопнул у его ног.

– А-а-а-а! – закричал он: очередной обломок вспорол ему кожу на правом плече. – Ублюдки! Подлецы!

Прежде чем он успел что-либо сделать, на него дождем хлынула черепица. Он отскочил от середины зала к дверям и забарабанил в них, громко крича:

– Открывайте, открывайте, или эти безумцы убьют меня прямо здесь!

Черепица врезалась в бронзу и разлетелась на тысячу осколков. Пустой зал наполнился зловещим грохотом.

На крыше курии

Долабелла слышал, как трибун требует открыть курию и выпустить его. Он это предвидел.

– Пусть действуют, да побыстрее, – велел он одному из наемников. Тот быстро, но осторожно подобрался к краю крыши и выкрикнул с высоты приказ наемникам, которые по-прежнему поджидали на улице.

Один из них помчался к фасаду здания Сената.

Перед бронзовыми дверями курии

Серторий наморщил лоб, услышав доносившиеся изнутри крики Сатурнина.

– Они собираются закидать его камнями! – воскликнул один из легионеров. – Сбрасывают черепицу с крыши!

Консул велел Серторию не открывать двери всю ночь, но было очевидно, что Гай Марий в первую очередь желал сохранить жизнь трибуна, и, если бы обстоятельства вынудили Сертория нарушить изначальный приказ, он бы не колебался. Он уже приготовился открыть двери, когда услышал крики бросившихся на них наемников:

– Вперед!

Серторий повернулся лицом к Форуму. Наемники пошли на приступ. У ветерана не было времени, чтобы отдать приказ открыть двери, но даже если бы он успел, все ветераны отражали в эту минуту натиск со стороны Форума, и ему пришлось бы отменить свое