Балаганы Белокамня - Андрей Смирнов

– Твой Мягкоступ сегодня меня здорово выручил в бою! – заметила Нира, на плечах которой устроился её удав, желавший согреться от ночного холода.

– Это он умеет! – кивнула сестра, любовно наглаживая своего ужинающего питомца по его волосатой головогруди.

– А вот и костёр готов! – улыбнулся Эванс, которому удалось, наконец, совладать с огнивом.

Все с удовольствием присели поближе к огню, и лишь Атос и Назин не спешили приближаться к остальным. Первый из-за своего увечья предпочитал не двигаться лишний раз, а полуэльф что-то писал в своём талмуде в свете фонаря, сидя на краю телеги.

– Эй, парни! – позвал их Эванс. – Айда к нам! Атос, тебе помочь?

– Лучше бы ты мне в бою помог! – хмыкнул тот. – Тогда бы, глядишь, и кости бы у меня остались целы!

Услышавшая это Вира лишь хмыкнула, поскольку всегда считала барда отъявленным трусом, и не понимала, что же такого в нём в своё время нашла Нира, решившая переспать с этим повесой.

– Опять, поди, отсиживался в фургоне?! – усмехнулся Роберт, презрительно щурясь в сторону де Грея.

– Я?! – деланно ужаснулся тот, после чего гордо выпятил свою грудь. – Да не престало мне прятаться перед лицом опасности! Я мужественно защищал нашего автора и благодетеля от опасностей и невзгод!

Тут он указал на полуэльфа, который насторожился, услышав, что про него завели разговор.

– Ведь так, Назин?! – тяжёлым взором пробуравил он полукровку.

О, как хотелось тому сказать и заявить всем во всеуслышание, как хвалёный Эванс де Грей визжал в фургоне наравне с ним самим, а потом и вовсе забился под лавку и позорно обмочился, когда по полю битвы прокатилась холодная волна могильного страха. Желание было таким мощным и настойчивым, что он едва не рассказал правды. Но терпеть потом от барда его колкости и зуботычины, которыми тот легко мог награждать Назина наедине, полуэльф не захотел, поэтому просто ограничился одним лишь кивком.

– И скольких же ты убил, герой?! – усмехнулся Роберт, в то время как Руперт с шумом пил из бочки-кружки, отчего вода немного пролилась великану на грудь.

– Ни одного! – так гордо заявил менестрель, словно сразил всех нападавших орков единолично. – Но даже при таком раскладе, я защитил более слабого и беспомощного! За меня снаружи фургона сражалась Сорбонна, разве этого было мало?!

– Трус! – презрительно фыркнул Роб, в то время как его брат отставил опустевшую бочку в сторону, скрипуче рыгнув.

Звук вышел таким резким и сильным, словно прозвучал небольшой взрыв, и это вызвало приступ небольшой паники в лагере караванщиков неподалёку, которые решили, что на них напали. Люди вскакивали с песка, выскакивали из палаток, и всё лишь для того, чтобы дозорные велели им успокоиться и возвращаться по местам.

– А сам-то скольких уничтожил? – поинтересовался у эттина де Грей. – Ах да! Можешь не отвечать! Я же вспомнил, что дальше дюжины ты считать не умеешь!

– А вот и умею! – оскорбился Руперт.

– Засранец! – оскалился Роберт.

– Так скольких ты уничтожил, а?! – усмехнулся Эванс. – Молчи, Руп! Дай брату сказать!

Это было самым настоящим вызовом, поскольку все и без того знали, что читать и считать умеет только Руперт, в то время как его брат не желал учиться этой науке, предпочитая этому праздность и обжорство.

– Ну, э-э-э, много! – ответил Роб, озадаченно почесав свой затылок. – Больше дюжины точно! Я не считал!

– Хорошо, – хитро улыбнулся ему де Грей. – Сколько пальцев я тебе показываю?

Бард выставил вперёд обе кисти, загнув три пальца и растопырив остальные, предлагая великану ответить на свой вопрос. Тот зашлёпал своими губами, наморщил лоб, поморгал, после чего выдал наугад.

– Девять!

Все зрители тихонько захихикали над Робертом, не желая его злить, в то время как Руперт откровенно вздохнул, назвав брата балбесом и неучем.

– Идите к чёрту! – оскорбился тот. – Как обвал в горах или засада, так кого первым зовёте? Роберт, спасай! Малыш выручай! Да идите вы к чёрту!

Эттин демонстративно поднялся с земли, отряхиваясь, после чего отошёл в сторону, что-то бурча себе под нос и общаясь сам с собой (вернее – брат с братом).

– Вира! – тут же пристроился к девушке Эванс. – Посмотри, как я только что победил в словесной дуэли большого и сильного монстра! И всё ради тебя, красавица! Разве выигранная словесная баталия и напряжённая работа моего острого ума не компенсируют мне моё изящное телосложение?!

– Эк ты изящно свою хилость и дрищеватость обозвал! – усмехнулась девушка. – Отстань, Змей! Ты не в моём вкусе!

– Все так говорили! – хищно усмехнулся де Грей, после чего склонился к уху собеседницы. – И твоя сестра в том числе! Но разве она осталась недовольной?!

– Ещё раз приблизишься так ко мне, – пригрозила повесе девушка. – Получишь по своим бубенчикам, а пока…

Она хотела оттолкнуть от себя мужчину прочь, но тот успел отпрыгнуть сам, отчего Вира не удержалась и стала заваливаться прямо на песок.

– Ба! – поймал её тут же Эванс. – Дама сама падает в мои руки!

– Пошёл прочь!

– И не подумаю!

– Нира! Забери от меня своего хахаля! Или мне теперь Офелию на помощь звать?!

Стоявший поблизости Коврига, заливавший в фонарь новую порцию масла, услышав этот вопрос, лишь вздрогнул и выругался, безнадёжно испачкав липкой жидкостью руки.

– Долго вы теперь вспоминать про это будете?! – рявкнул он своим коллегам.

– Это тебе за все те издевки, которым ты нас подвергал, репетируя свои ужимки! – тотчас ответствовал Эванс. – Да ладно тебе, Зингар! Не обижайся! Твоя супруга просто прелесть!

Половинчик гневно зарычал, но зарождающуюся ссору прервал свист со стороны.

– Хорош собачиться! – остановил Де Грея и Ковригу Атос, поглаживающий свою пострадавшую ногу прямо через лубок, словно бы это облегчало ему ноющую боль. – Эванс!

– А?! – встрепенулся бард, на миг отвлёкшись от своего соперника и скучавших у костра сестёр.

– Из нас всех только ты и Арнолиус бывали в столице. Расскажи-ка нам про Белокамень. Какой он?

Понимая, что труппе грозит очередная ссора, Назин и Атос недолго думая решили, что нужно увлечь главного горлопана чем-то иным, нежели разжиганием конфликтов, но дел, как назло, толковых не было. Зато всегда можно было сыграть на тщеславии де Грея и его любви к публичным выступлениям, к чему и прибёг умный дворянин.

– О-о-о, – тут же протянул менестрель, начиная качаться с носков на пятки и обратно. – Это долгая история!

– А нам что – есть куда спешить? – спросила его Вира, вороша дрова в костре.

– Да, расскажи! – поддержала её и младшая сестра.

Довольный всеобщим вниманием (как же так – все девушки вдруг разом заинтересовано уставились на него, как и его конкурент по сцене Атос, и враг по амурным делам, а ныне обманутый рогоносец-муж), Эванс согласно кивнул, выходя к костру, чтобы оказаться в центре. Там он усаживается на бочонок с водой, которую только что добыли из озера оазиса, и откашливается. Заметив, что все артисты собираются на обсуждение, к костру также выбирается и Офелия из повозки, и грузно топает к огню великан-эттин, садясь рядом с одним из фургонов. Лишь один Конан безучастно дрыхнет после тяжёлого боя, в то время как де Грей начинает рассказывать товарищам о своих прошлых визитах в Белокамень.

– Я бывал в столице дважды, – улыбается сам себе Эванс, словно вспоминает что-то приятное. – И могу сказать одно – Белокамень по праву называют «Городом городов», поскольку он не просто большой – он огромный. В каждом его районе может находиться едва ли не по самому настоящему городу какого-нибудь народца или класса жителей, живущих обособленно от других. Столица поделена рекой, которая носит название Полноводная, на три неравных части. Не равны они как по размерам, так и по социальному статусу. На правом, восточном берегу, находится самая большая его часть, состоящая из трёх крупных районов – трущобы, ремесленники и нелюди. Первым делом нужно отметить Дыру – так называется здешний рассадник бедности, грязи и болезней. Крайне угрюмое и мрачное место, в котором показываться я никому не рекомендую – там вас могут посадить на ножи только за один ваш косой взгляд или из-за вашей одежды.

– Ты сам-то там бывал, или рассказываешь это с чужих слов? – тут же поинтересовалась Вира, которая справедливо считала, что трусоватый франт и носа не казывал в тех местах, поскольку чурался любых драк.

– А как же! – горделиво вскинул голову де Грей. – Бывал!

– И что же ты потерял в трущобах?

– Эм-м-м, – замялся Эванс, который не хотел распространяться на эту тему.

Когда-то давным-давно он дал себе зарок побывать во всех борделях Белокамня, а один из них располагался как раз-таки в его трущобах, обслуживая самые низы города. Там услуги продажных дев были самыми дешёвыми, а наш менестрель тогда не был отягощён лишними финансами, поэтому и приходилось ему жить и пользоваться услугами тамошних дев. Эванс пообещал себе, что в тот момент, когда он станет знаменитым и богатым, ноги его больше не будет в Дыре, как и в тамошнем притоне-борделе под названием «Смачные прелести», где его пару раз грабили, а также знатно заехали по почкам и печени. Однако любое восхождение наверх начинается с низов, и де Грей не был исключением, выступая в юности по самым грязным и захудалым кабакам города, развлекая различную шваль, бандитов и алкоголиков. Ему удалось каким-то чудом не озлобиться, не спиться, и даже не помереть от множества болезней или головорезов, коими трущобы были полны, как шкура шелудивого пса блохами. Естественно, что сознаваться во всём этом Эванс не желал, ведь он упорно изображал из себя важного аристократа, который со скуки решил испробовать себя в роли менестреля и повидать мир.