Вторжение - Даниил Сергеевич Калинин

галерею — и подорвет ее вместе с пушками!

Однако, даже отразив все штурмы летом и осенью 1610 года, воевода город не удержит. Очередная голодная зима уже бесповоротно подорвет силы защитников — и во время решающего штурма 3 июня 1611 года, ратников на стенах просто не хватит, чтобы отразить натиск ляхов, наемников немцев и запорожских казаков… Бой переметнется на улицы — а заодно начнется и беспощадная резня гражданского населения. И когда обезумевшие от вседозволенности и крови поганые вороги ворвутся в Мономахов собор, начав резать женщин и детей уже внутри храма, некто Андрей Беляницын из посадских людей подорвет немалые запасы пороха под собором… Вместе с укрывшимся в нем жителями — и выродками, устроившими в церкви бойню.

Сам воевода Шеин будет до последнего отстреливаться в одной из башен, укрывшись в ней с семьей и несколькими верными воинами. Лев Сапега позже напишет, что Михаил лично убил с десяток немецких наемников — но все же сдался, поддавшись на уговоры членов семьи. Очевидно, в случае неминуемого штурма башни никого из них уже не пощадили бы… Воеводу запытают едва ли не до смерти, после чего увезут в Польшу, где он будет пленником долгие восемь лет — а его семью пленят, распределив между польскими вельможами.

О дальнейшей судьбе ближних Шеина, я, честно сказать, ничего и не знаю…

Отослав Богдана отдыхать и улегшись на собственное ложе из лапника и постеленных сверху шкур, я задумался о ближайшем будущем, ставя перед собой цели на ближние и дальние перспективы — как и обещал реестровому черкасу… Итак, на ближнюю перспективу сейчас самое важное — это найти базу с теплым жильем, желательно где-нибудь в лесах подальше от осажденной крепости. Далее необходимо развернуть отряд — вооружив хотя бы всем трофейным огнестрелом новобранцев, а это как ни крути, нужно еще две дюжины воев поставить в строй. Впрочем, учитывая, что жители большинства занятых поляками деревень бежали в леса (кто уцелел) — и горят жаждой мести за учиненный интервентами беспредел! — вряд ли у меня будет недостаток в добровольцах…

Но это только первоочередные задачи.

Я не могу знать, насколько эффективно действовал мой предок в моем прошлом — и будем честны, вряд ли Тимофей Орлов сумел сыграть решающую роль в том, что Смоленск сумел продержаться эту зиму. Но все же, все же… Все же перехватив еще несколько обозов польских фуражиров, я мог бы подготовить достаточно припасов для защитников осажденной крепости. Вот только как их передать в город, если все ворота завалены землей? Вряд ли я также сумею наладить с гарнизоном связь, чтобы согласовать очередную вылазку и доставку провианта в Смоленск, хотя…

Хотя…

Постепенно в голове начал зарождаться план. Довольно авантюрный план, основанный на моем знание истории и изрядной дерзости, бывшей как видно, сильной чертой характера моего предка — и передавшейся мне после «переноса».

Итак, начнем со знании истории. При осаде Троице-Сергеевой лавры, а конкретно во время недавнего третьего штурма (ночного), немецкие наемники открыли огонь по русским ворам-тушинцам, решив, что их пытаются атаковать двинувшиеся на вылазку защитники крепости. В другом месте ситуация повторилась уже с тушинцами и поляками… Соответственно, обстрелянные воры открыли ответный огонь, завязалась рукопашная — а начавших драться между собой воинов Сапеги «приголубили» пищальным и орудийным огнем защитники монастыря.

Ни о чем подобном при осаде Смоленска я не слышал — но что мешает мне разыграть карту «казаков»? Что, если увеличив отряд хотя бы до сотни воинов, часть бойцов позже я «обрею» в запорожцы (образ вполне можно подготовить, обрив волосы на голове до чуба-хохла и вислых усов) — и натравлю их на ляхов? Бой с немецкими наемниками мне не столь выгоден — между ландскнехтами и казаками нет таких противоречий, как между поляками и черкасами. Но если ударить даже небольшим отрядом ряженых запорожцев по полякам, подняв стрельбу и шум — да отправить к казакам человека, истошно вопящего, что ляхи напали на них⁈ Последствия будут определенно непредсказуемы — но бой однозначно начнется!

И этот бой наверняка отвлечет внимание пушкарей на польских батареях — и в тоже время привлечет внимание защитников Смоленска. Если удастся заранее их предупредить о готовящейся диверсии — например, кто-то под личиной казака подберется к самой крепости, и отправит за стену стрелу с посланием (практически «Корсуньский» сюжет!) — то защитники сумеют подготовиться к вылазке. И тогда, во время ее, при определенном везение (а точнее уж по Божьей воле!) мы проведем в Смоленск санный обоз с едой. Кроме того, сами сани можно будет позже порубить на дрова…

Ну, и если рассматривать «программу максимум» — то с большей частью отряда я (под видом все тех же черкасов!) могу напасть на одну из батарей, что ближе всего находится к стоянке запорожцев. В конечном итоге будет достаточно прорубиться до порохового погреба батареи и поджечь его, чтобы все вокруг взлетело на воздух!

Говорю же, авантюра…

Глава 6

Каждый человек стоит ровно столько, сколько стоит дело, за которое он печётся.

Эпикур

— А холод-то усиливается…

Раскрасневшийся Тапани растирает замерзшие руки в тщетной надежде согреть конечности. Действительно, мороз крепко придавил — то, что мы следуем на юг Руси, что-то особо и не чувствуется! Как кажется, накаленная от холода кираса, плотно прижавшая теплый тулуп к телу, вскоре покроется льдом… Ее бы снять — да больно неспокойные в южном порубежье Московского царства места: тут и воров хватает (некоторые разбойные шайки уцелели еще со времен восстания Болотникова), и татары крымские или ногайские могут запросто заглянуть «на огонек». А что — зимняя стужа и снег не помешали вторжению Батыя на Русь, не мешают они и мурзам Гиреев, прочно засевших на крымском престоле в Бахчисарае. Охота за рабами — это уже не вопрос выживания или влияния для татар, это очень прибыльный бизнес! Молодые и красивые славянские девушки отправляются на невольничьи рынки по всей Оттоманской империи, девственницы — прямиком в гаремы влиятельных господ. Мужики чаще всего пополняют экипажи галер в качестве гребцов-невольников, где срок их жизни сокращается до нескольких месяцев, ну а кому-то «везет» стать простым рабом на турецких пашнях… Наконец, юношей помоложе могут отобрать в янычары, где они обретут или смерть — или новую веру, новое имя, новую жизнь. И быть может, вернуться на Русскую землю — в качестве врагов, и послушных боевых псов османских завоевателей… Да, «подарки» московских государей могут удержать самого крымского хана от больших походов на Москву, но мелких татарских князей (нойонов, беев, мурз) от набегов не удержишь при всем желании.

Правда, на их набеги нередко отвечают удары донских казаков (формально независимых от царской власти). Но сейчас последние раскололись, многие участвуют в Смуте (причем с обеих сторон), да и рассматривать донцов как реальную силу, способную защитить южное порубежье от набегов степняков, вряд ли возможны. До второй половины семнадцатого века донцы будут еще слишком малочисленны…

Солнце, отмерив полдень, ярко светит в глаза нашей троице — а ее лучи, отражаясь от снежного наста, буквально слепят… Три десятка финских ветеранов роты, уже немного освоивших русский язык и поднаторевших в обучение детей боярских рейтарской тактике боя, оторвались от нас не менее, чем на полторы версты. Сейчас будущие «инструкторы» охраняют обоз с ценным грузом трофейных пистолей и кавалерийских карабинов, кои выделили на вооружение четырех сотен детей боярских — будущих рейтар «кесаря» Михаила. Еще столько же служивых нам предписано «по возможности» набрать на юге — и в качестве резерва наших рот, и в качестве пополнения понесенных «народным войском» потерь.

Вот только сумеем ли⁈

Ладно, что сейчас голову забивать пустыми думами — пока не добрались до Ельца, вообще ничего неизвестно по численности служивых. Ляпунов, лидер рязанского дворянства, обещал собрать в самой сильной пограничной крепости восемь сотен детей боярских, вот и посмотрим, чего стоит его слово… А пока можно немного перевести дух в компании верных товарищей, с коими мы оторвались на пару сотен шагов от десятка головного дозора. Кстати, в боевом охранении следуют как раз «переученные» дети боярские, что одним своим присутствием должны поумерить скепсис матерых порубежников, наверняка не горящих желание осваивать рейтарскую тактику!

А ведь это я еще держусь, чтобы не скатиться в переживания