Фетиш - Тара Мосс

Макейди села, скрестив ноги, на жесткий деревянный пол, поставила шкатулку на колени и открыла ее. В миниатюрной коробочке хранилось совсем немного драгоценностей. Несколько тонких цепочек, серебряных и золотых. Пара изящных сережек-гвоздиков с бриллиантами, серебряное кольцо с бирюзой. Но внимание Макейди сразу же привлекло толстое бриллиантовое кольцо.

Она выудила его из шкатулки. Оно было массивным и явно мужским, с печаткой из бриллиантов. Кольцо было гладким и без маркировки. Оно не могло принадлежать отцу Кэтрин, поскольку выглядело слишком современным. Где же еще она могла его взять?

Любовник.

Кольцо любовника. Сувенир. Она повертела кольцо и заглянула на внутреннюю сторону. И даже не сразу поверила в свою удачу.

Дж. Т.

Инициалы были выгравированы на внутренней поверхности кольца. Она тут же вспомнила записку, которую увидела в день своего приезда.

Дж. Т. Терригал

Бич Ресорт

16

14

Макейди надела кольцо на большой палец. Оно явно доказывало любовную связь, но Мак уже не была уверена в том, стоит ли делиться находкой с детективом Флинном. Она поставила шкатулку на прикроватную тумбочку и прислонила к ней любимую фотографию. Со снимка улыбалась Макейди, которая стояла рядом со счастливой живой Кэтрин.

Глава 10

Он облизал губы.

Макейди Вандеруолл.

Макейди.

Мак.

На фотографии она была блондинкой. Красивая. Необычная. Это она написала то письмо. И она обнаружила творение его рук на берегу. У нее были светлые глаза, хотя по фотографии невозможно было определить, зеленые они или голубые. Нос был тонкий и прямой, тело гибкое, и вся она казалась такой знакомой.

И еще ее кожа. Кожа выглядела такой… безупречной.

Безупречной до совершенства.

Раздражение вызывало лишь то, что на фотографии не были видны ее ступни. Она была снята по бедра. Но она выглядела очень высокой в сравнении со стоящей рядом Кэтрин, и он почти не сомневался в том, что она носит туфли на высоких «шпильках». Он просто чувствовал, что ее ступни так же совершенны, как и остальные части тела.

Ее знакомое лицо завораживало; в нем был особый магнетизм, который выделял ее из всех его девушек.

Макейди была уникальна.

Он медленно провел пальцем по лицу на фотографии. Судьба подарила ему темноволосую шлюху. И вслед за ней — Макейди.

Глава 11

Стоя перед зеркалом, Макейди приложила к себе черную юбку, решая, что надеть в ночной клуб «Спейс».

Слишком коротко?

Но если надеть темные чулки, получится что надо. В мини-юбке и блестящем темно-синем топе, она прекрасно впишется в клубную атмосферу. Аккуратно, стараясь не оставить зацепок, она натянула черные чулки и влезла в юбку.

Для завершения образа она выбрала удобные, на среднем каблуке, сапоги до икр. Накинув пальто, она проверила карманы — есть ли с собой деньги — и выключила в квартире свет. Перспектива ночного приключения заставляла ее нервничать. Она бы с удовольствием прихватила с собой газовый баллончик, но в Австралии их запрещено применять. Так что приходилось рассчитывать только на быстроту реакции или меткость удара.

Макейди добралась до клуба около полуночи, когда страсти только начинали накаляться.

Звуки ночного джаза лились из окон и дверей заведения. Кожа, заменитель, микро-мини и топы в крупную сетку оказались здесь самой актуальной униформой. Мак почувствовала себя целомудренной скромницей в своем тщательно подобранном наряде.

От входа тянулась очередь человек в тридцать. Как только Мак встала в хвосте, высоченный амбал с явно избыточным содержанием тестостерона в крови поманил ее к входу. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что он обращается именно к ней, Мак подошла к двери и приторно улыбнулась ему. Действительно, зачем стоять в очереди, если можно ее обойти.

— Ты модель? — пробурчал он. От него несло табаком и дешевым одеколоном.

— Да.

Он одобрительно оглядел ее с ног до головы, отчего у нее мурашки пошли по коже, но улыбка не дрогнула.

— Из какого агентства?

— «Бук», — ответила она.

Услышав магические слова, он открыл ей дверь. Когда Мак вступила в прокуренное помещение клуба, он пробормотал что-то бессвязное и захлопнул за ней тяжелую дверь. На нее тут же обрушились всей своей мощью децибелы танцевальной музыки, усиленные судорожным дерганьем потных тел. За длинной, освещенной неоновыми лампами барной стойкой хлопотали накачанные стероидами бармены в черных кожаных жилетках.

Пробираясь сквозь клубы дыма, она наконец отыскала глазами то, ради чего пришла, — фотографии. В выставочном зале в глубине помещения висели большие черно-белые снимки. Она направилась прямо к ним. Слегка нагнувшись, чтобы спустить юбку пониже, она почувствовала удар локтем, который пришелся прямо по челюсти. Возможно, это было одним из пируэтов разгоряченных танцоров. Прикрывая кулаками лицо в оборонительной боксерской позиции, она продолжила свой путь к дальней стене. Когда ей наконец удалось прорваться сквозь танцплощадку, она увидела перед собой сидящих за столиками людей, которые общались друг с другом не только с помощью рук. Она испытала облегчение оттого, что можно было остановиться, так что на какое-то мгновение задержалась на месте, о чем тут же пожалела.

Кто-то грубо схватил ее за плечо.

Макейди чуть не задохнулась от удивления и резко обернулась. Ее кулак уже был наготове, а тело напряглось. Понадобилось несколько секунд, чтобы она узнала мужчину, оказавшегося у нее за спиной.

— О, Тони. Как дела? — Она надеялась, что ей удалось не выдать своего испуга.

— Хорошо. А ты как? — нагнулся он к ней, стараясь перекричать музыку, и ей в нос ударило пивным перегаром.

— Прекрасно. Слышала про твою выставку. В агентстве ее так расхваливают, — сказала она.

— Правда? — просиял он. — Ты уже все видела?

— Нет, я только что пришла.

— Тогда давай я тебе покажу.

Она выдавила из себя улыбку, и он подвел ее за руку к первой фотографии. Макейди явно чувствовала себя не в своей тарелке. Ей просто хотелось узнать, почему выставка Тони вызвала у полиции подозрение, но персонального тура она никак не ожидала.

Мысленно она уже прокручивала всевозможные отговорки. Меня ждут друзья. У меня завтра съемка рано утром. У меня аллергия на дым. Тогда зачем я вообще сюда пришла?

Хороший вопрос.

Первая же фотография удовлетворила ее интерес. На ней была снята молодая обнаженная женщина, обмотанная толстой веревкой. Длинные темные волосы были зачесаны вперед и скрывали ее лицо. Обезличенное тело было так крепко связано, что веревки больно впивались в женскую плоть.

Макейди растерялась, не зная, что и сказать.

— Это Жозефина. Она профессиональная танцовщица, — похвастался Тони.

На его вопросительный взгляд она ответила нейтральной улыбкой. Он подвел ее к следующей работе.

— Это тоже Жозефина.

Пока Макейди изучала фотопортрет, он следил за выражением ее лица. На снимке была все та же обезличенная фигура, на этот раз со связанными за спиной руками, утянутая в жесткий кожаный корсет и в туфлях на невозможно высокой шпильке. Ступни были так выгнуты из-за формы туфель, что казалось, будто щиколотки нависают над пальцами стоп. Корсет так стягивал груди, что они словно вываливались наружу, а обнаженные бедра, перетянутые кожаными шнурками, вздувались буграми. Тело изображало агонию молчаливой борьбы с оковами. Помимо возбуждающего эффекта возникало ощущение тревоги. И вовсе не из-за игривых пут. Настораживало то, с каким смаком была запечатлена невыносимая боль.

Садистские фантазии. Интересно, как далеко они могут завести его в реальной жизни?

— Мне нравится, как ты работаешь с цветом, — пространно прокомментировала она. — Тона сепии и табака прекрасно передают настроение…

— Спасибо, — гордо воскликнул он. — Кажется, на этом снимке мне удалось передать текстуру кожи. — Он слегка глотал слова, от чего «текстура» прозвучала как «тестура». Но он даже не потрудился исправиться.

Полиция не случайно заинтересовалась Тони. Именно он выбирал место для съемки на пляже Ла-Перуз и мог знать о дружбе Макейди и Кэтрин. К тому же у него была явная склонность к половым извращениям. Макейди решила, что ей нужно знать о нем как можно больше.

Обозрев стильно развешанные фотографии садомазохистского толка, которые составляли основную часть экспозиции, она присела с ним за один из столиков. Со свежим пивом в руке Тони громко разглагольствовал о том, что полицейские «начнут понимать толк в искусстве, когда у них что-нибудь зашевелится между ног».

— Тони, я помню, ты о чем-то спорил с детективом после того, как нашли тело Кэтрин. Он еще держал в руках твою фотокамеру. В чем там было дело? — как бы между прочим спросила она.