Шоу будет продолжаться - Алина Константиновна Менькова

спряталась за деревом. Он, как охотник, рыскал по двору в поисках мамы. Помню, как стучали мои зубы, дрожало тело от страха. Я еле стояла на ногах. Я так боялась, что он ее найдет и убьет, а я останусь без нее.

После этого случая мама подала на развод. Долго они расходились, мама не хотела оставаться одна. Тогда бы мы все трое детей остались на ее попечении… да еще я среди этой троицы – инвалид. Наверно, это ее пугало. После побоев всегда повторялось одно и то же – отец просил прощения, вставал на колени, плакал и умолял не обращаться в милицию. Мама его прощала. Систематично прощала. Несмотря на то, что мы от этого страдали. Мы становились невольными свидетелями этого страдания. Тягучего, как жевательная резинка, как кусок грязи на подошве наших судеб, прилипший к детству. Наверно, оправдывала всегда».

Адриана поправляет руками волосы, лежащие и без того идеально, голос ее дрожит.

«Помню: лежит мама, лицо все синее, опухшее, а отец отрезвевший пытается ей услужить – наливает вина. Говорит, дескать, это анестезия. После развода мама стала прикладываться к рюмке. Это папа виноват, он ее напаивал. От этого больнее всего. Потом у нее нашлись такие же подруги пьяницы. Меня сдала в интернат, брата и сестру к бабушке отвезла. Так я потеряла мать навсегда. Но знаете, я все же рада, что оказалась в интернате. Только благодаря этому я и выжила. У бабушки, кроме картошки и капусты, ничего не было. Но зато она меня всегда морально поддерживала. Когда я поехала в Новочеркасск на учебу, потом в Ростов-на-Дону – звонила, писала. А когда маленькой приезжала к ней на каникулы, я сильно худела. Все жили на одну бабушкину пенсию. Бывало, мы с мамой были у бабушки одновременно. Мама навещала ее только по одной причине – заканчивались деньги. Я видела, как мама опускалась все ниже и ниже, как алкоголь убивал ее. Она воровала деньги даже у меня – ребенка. Мои накопления… на конфеты и прочие детские радости. Хорошо, что забирала не все. И я все удивлялась – что как бы хорошо я ни спрятала, она всегда находила. Бабушка ей говорила, что так нельзя, почему ты детьми не занимаешься, кто тебе воды в старости подаст? Мама отвечала в очередном угаре: «Адриана. Она добрая, она меня не оставит».

«О чем ты жалеешь, оглядываясь на то время?»

«Я жалею о том, кем стала мама. У нее ведь все раньше горело в руках – она могла корову надоить, и сметану, творог набить, и пирог испечь, и в огороде все посадить, и дома порядок был… и самогонки нагнать бидонами. Тогда это была деревенская валюта. Из красивой рукодельницы, мягкой, нежной мама превратилась в запойную алкоголичку. Я вижу в себе мамины черты. Я такая же творческая, любознательная, люблю петь и танцевать. Вот вы же говорите, что я выгляжу молодо. Так вот, моя моложавость от нее. Даже алкоголь не до конца убил в ней ее природную красоту».

О тяжелых днях в больнице

«Но ведь много времени до того, как попала в интернат, ты проводила в школе. Как складывались твои отношения там? Тебя поддерживали?»

«С 1 по 4 класс я училась в обычной школе. Меня не обижали. До сих пор помню первую учительницу – Розу Николаевну. Красивую, ласковую, добрую. В первый же день после уроков она спросила у класса: «Кто живет рядом со школой, помогите Адриане донести до дома портфель!» До сих пор помню, как он волочился по полу от тяжести учебников. Вызвалась девочка, с которой у нас началась большая дружба и продолжается по сей день».

В 10 лет Адриану положили в больницу, чтобы оперировать врожденный вывих коленного сустава.

«Целый год промучилась с несколькими операциями, гипсами с груди до самых пяток. Было очень больно и плохо… и мучительно. Родители в это время разводились. У них – суды, разборки. А я в больнице. Покинутость, разбитость, тогда я в полной мере ощутила свою беспомощность. Я долго держала обиду на маму. Мне она была нужна в больнице, очень нужна. Я сейчас это говорю и вспоминаю снова то чувство обиды, и становится также больно – и физически, и морально. Я часто плакала, когда лежала в палате, загипсованная по самое горло. Бабушка иногда приходила, пару раз ей даже получилось привести за руку маму… но я не получила от матери тогда ни сочувствия, ни тепла. Один месяц в больнице, потом еще несколько… также в гипсе, в детском послеоперационном санатории. Потом операция на другой ноге, и все снова. Боль, гипс, окно, сочувствующие взгляды медсестер и одиночество… Я спрашивала потом мать: «Почему ты не навещала меня?», она говорила: «Ну, я знала, что за тобой присмотрят, накормят». Я ей: «Но я же скучала, я плакала каждую ночь». Она только отшучивалась: «Я делами занималась, ну, все же хорошо уже с тобой!»

Мать Адрианы умерла в 64 года.

«В пьяных ссорах не раз ее избивали по полусмерти сожители с белой горячкой. Как-то зимним вечером она по обыкновению выпивала с соседкой. Случился конфликт, та изрезала ее ножом и бросила тело подальше от своего дома. Потом в милиции признали, что она умерла от переохлаждения».

Плохого о матери Адриана не говорит. Не оценивает ее жизнь, ее смерть, ее поступки. Просто сожалеет о том, что та не стала для нее поддержкой.

О напрасных страданиях

Я смотрю на эту маленькую симпатичную женщину и понимаю, что операции не принесли результатов. Она словно прочитывает в глазах мой немой вопрос и говорит:

«Все было бесполезным, мучения оказались напрасными. После больницы меня отдали в интернат для детей-инвалидов. Опять тоска по дому, душевное одиночество. Через год я освоилась, появились друзья. Влюбилась в самого красивого мальчика – конечно, в тайне».

«Влюбленность – это прекрасно!», – перебиваю я.

«Да! Но тут я особо ощутила неконкурентоспособность своего внешнего вида, своего тела. Полюбить его до сих пор не получается. Пришлось просто принять – как данность, как ношу. Жалею, что не было у меня поддержки, наставника или взрослого теплого человека, который просто бы погладил меня по голове, приободрил, чтобы отпустить мою зажатость, стеснительность, неуверенность.

Может, тогда бы я в полной мере полюбила себя. Всю – с головы до пят. Только теперь я понимаю, что, даже находясь в таком теле, имея другие качества – смелость, решительность, можно прийти к хорошему результату. Кстати, о том, о чем