Сердце Дракона. Предпоследний том. Часть 1 (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой"

Сверкнула сталь и мечница обнажила клинок. Вместе с рукоятью — почти метр длиной, что довольно внушительный размер для легких сабель.

Генерал опять выдохнул и показательно поднял обе ладони.

— У меня нет никакого желания сражаться с вами, миле…

И, видимо, именно это обращение — «миледи» стало для их краткосрочного знакомства фатальной ошибкой.

Незнакомка сорвалась в стремительном выпаде, а вокруг неё по воздуху заструились стальные нити, каждая из которых содержала внутри себя мистерии клинка и энергию Реки Мира. Хаджару не составило труда определить в происходящем не столько технику, сколько Правило.

Только очень… слабое? Нет, он и прежде догадывался, что у Правил, как и у всего в Безымянном Мире существует градация сил. К примеру Правило, которое продемонстрировал Старик в Лабиринте оказалось куда мощнее того, коим пользовался Бадур Пагеред в битве с Нарниром почти четыре с половиной века назад.

Кстати, а что случилось с Нарниром? Хаджар ненадолго задумался над этим, пока клинок противника летел ему прямо в горло.

Вместо того, чтобы обнажить Синий Клинок или хотя бы снять его с пояса, Хаджар просто использовал ветер в своем теле и шагнул в сторону, пропуская выпад в нескольких миллиметрах от собственной плоти.

Одновременно с тем, как меч едва было не обезглавил генерала, стальные нити Правила незнакомки обвились вокруг её сабли, а затем выстрелили веретеном куда-то за спину генерала.

Хаджар разорвал дистанцию и отошел в сторону, после чего оценил поля боя. Все, что находилось на расстояние в пятьдесят шагов за его спиной оказалось либо рассечено, либо теперь красовалось глубокими порезами, оставленными нитями, но выглядящими так, будто их нанесли быстрым, режущим ударом.

— Может, все же…

Бессмертная мечница даже слышать ничего не хотела. Она развернулась на пятках и снова, едва ли не стелясь вдоль травы, ринулась в атаку. Её меч описал широкую дугу и наотмашь ударил вдоль груди Хаджара.

Дистанцию разорвать, даже при помощи ветра и терны, он никак не успевал — все же, перед ним противник, потративший эпохи, чтобы отточить своего мастерство, не говоря уже о наличии Правила.

Хаджар качнул корпусом в сторону, давая себе возможность для маневра, после чего легонько ударил ладонью по запястью мечницы, уводя удар в сторону. Он уже собирался рухнуть вниз и подсечкой сбить противницу с ног, как нити, что еще недавно плотным коконом обвивали клинок сабли, вдруг раскрылись широким шаром.

Они вспахали землю, посекли траву в мелкую крошку и коснулись груди Хаджара, рассекая одежду и оставляя на теле широкие кровавые полосы.

Генерал, используя терну и ветер, сумел остановить их продвижение, но лишь настолько, чтобы, воспользовавшись заминкой, разорвать дистанцию.

С небольшой долей удивления он смотрел на кровь, капающую на землю. Сколько веков минуло с тех пор, как он чувствовал простую человеческую боль?

Она пришла к нему как старая знакомая, с теплой улыбкой и ненавязчивыми объятьями. Удивительно, как будучи адептов или практикующим, он не понимал, сколько от много отказывался. Даже если это многое то, чего обычно пытаются избежать.

Боль.

— Хитро, — скрипнул зубами Хаджар, проводя ладонью по груди и с помощью терны заставляя раны закрыться. — Как Правило-то, хоть, называется?

Мечница продолжила хранить молчание. Более того — за все время их скоротечного обмена ударами, она умудрился так и не скинуть капюшона.

Хаджар же прислушался к шепоту своего верного друга. Тот принес новость, что с севера к ним уже приближалось не меньше полусотни бессмертных. Каждый — слабее Харлима, но куда сильнее тех, что развеяла Воля Меча Хаджара.

Так он называл то, что в его понимании предшествовало Правилу. В конечном счете, он не был уверен, что если использует здесь свое Правило в полной его силе, то…

Генерал опять вздохнул и посмотрел на мечницу, не собиравшуюся отступать.

— Через пару минут сюда прибудут пять десятков не очень дружелюбно настроенных воинов. Между мной и вами нет крови. Давайте ограничимся словами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мечница склонила голову на бок, словно пыталась понять, что именно сейчас услышала, а Хаджар едва слышно выругался. В последний раз он общался с другими людьми чуть больше трех веков тому назад. И так уж вышло, что этими смертными являлись северяне, вот генерал и перенял их манеру изъяснятся.

Мечница снова сделала шаг вперед, а Хаджар, понимая, что та категорически отказывается слушать голос разума, направил Волю Меча в ладонь и взмахнул ей на манер клинка.

Потоки ветра закружились исполинской волной, где меч танцевал на крыльях парящей птицы из стали и смерти. Она закружилась вихрем вокруг мечницы, а затем разлетелась на сотни метров вокруг, превращая цветущий луг в песчаную пустошь, ровняя с землей развалины домов и зданий, оставив нетронутой лишь стелу.

В том месте, где стояла мечница, остался единственный островок спокойствия с безмятежно колышущейся травой. И не потому, что та смогла защититься от удара, а потому что у генерала не было ни единого повода причинять ей вред.

На мгновение поляна погрузилась в тишину, после чего мечница сняла капюшон и слегка склонила голову. Взметнулись её черные волосы, сверкнули зеленые глаза и кукольное лицо с белоснежной кожей отразило лучи солнца.

— Видевшая славу Дома Ярости Клинка приветствует вас, мудрец, — прошептали её алые губы.

Но Хаджар всего этого не слышал.

Все, что он мог — смотреть на неё и пытаться заставить сердце снова биться.

В горле разом пересохло.

— Аркемейя? — едва двигались трескающиеся губы.

Голова…

Как же болит голова…

Глава 1829

Он зашел в дом и, перед тем как жена успела вернуться, убрал меч обратно в подпол. Не потому, что скрывал от неё какие-то нюансы — жена прекрасно знала, чем он занимается в свободное от работы в поле время. Просто… одно дело — знать, и совсем другое — видеть.

Раньше он не понимал историй о смертных, записанных в бесчисленном множестве свитков и книг библиотек дворцов Седьмого Неба. Почему смертные жили так странно. Почему их женщины отличались от мужчин, а мужчины — от женщин. Почему они разделяли свои обязанности и труд. Почему одни шли умирать в битвах на войне, а другие хранили очаг и растили детей, и все они, если доживали до старости, априори пользовались почетом и уважением.

И только спустившись сюда, вниз; отказавшись от всего, что когда-то делало его прославленным генералом; став смертным, он понял в чем смысл этого, казалось бы, нелепого и пустого деления.

Поставив половицу на место, он поднялся и утер капли пота, выступившие на лбу после тяжелой тренировки. За окном уже нашептывала тихие колыбельные молодая осень, рыжими поцелуями украсив недавно цветущее полотно их долины.

В комнату кто-то вошел. Он повернулся и уже было обернулся, но вовремя заметил несколько нюансов. Родинки в других местах, волосы пахли несколько иначе, иная походка и поза, да и одежда иного кроя.

Сперва он путал их, но вскоре перестал. Да, они выглядели практически одинаково, но что еще ожидать от сестер-близнецов.

— Встретила по дороге внука Листовки, — она поставила на стол крынку с молоком. — Опять с палкой и опять с окровавленными ладонями. Мне его дед уже все уши прожужжал, что не хочет еще и внука на войне терять. Ты же знаешь — его брат, четыре племянника и три сына уже погибли.

Он кивнул. Знал. Век смертных был короток. Иногда он удивлялся зачем они, порой, высаживали на своей земле деревья, если никогда не увидят, как те вырастят и укроют землю тенью в особо непримиримый зной.

Было в этом что-то, что, наверное, обязательно смог бы объяснить Ляо Фень.

Как же, порой, бывшему генералу не хватало здесь своего мудрого наставника или… друга? В последнее время он начал сомневаться каким именно словом величать мудреца.

— И как сестра с тобой живет, — она заправила черную прядь за ухо. Совсем как она… но не она. Удивительные, все же, эти существа — смертные. — Из тебя ведь и раскаленной кочергой слова не вытянешь.