Социология власти. Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах - Валерий Ледяев

109

Ни Хантер, ни Даль, ни их последователи прямо не заявляли о том, что результаты их исследований могут быть непосредственно использованы для объяснения распределения власти в других городах. Однако это в значительной степени подразумевалось, о чем свидетельствуют не только «обезличенные» названия городов, в которых проводились исследования и указания на их «типичность», но и характер полемики по поводу полученных результатов и их интерпретаций.

110

Например, Э. Барт и С. Джонсон предложили классификацию, основанную на пяти параметрах: 1) уникальный/повторяющийся, 2) значимый/не значимый для лидерства; 3) значимый/не значимый для сообщества; 4) возможность/не-возможность эффективного действия, 5) местный/космополитичный [Barth, Johnson, 1974: 265–271].

111

Т. Кларк и его коллеги выделяют в нем четыре основных направления: 1) политическое лидерство и результаты функционирования политической системы; 2) административный процесс и организация сферы услуг; 3) политические предпочтения и участие граждан; 4) изменения в составе населения и экономическая деятельность [Clark et al., 1981: 23–78; Clark, 1985: 437–455].

112

Их (в общем плане) обычно называют квазисинонимами, а применительно к «власти» – «властными терминами» (Даль).

113

Аналитиками уже отмечалось, что некоторые концепции власти в принципе вряд ли могут быть использованы в эмпирических исследованиях [Dowding et al., 1995: 265]. Отчасти это связано с тем, что теоретический анализ власти, как отмечает А. Хардинг, «осуществлялся теми политическими и социальными теоретиками, которые не имели специального академического интереса к изучению города и предпочитали общие концептуальные аргументы эмпирическому тестированию пропозиций» [Harding, 2009: 31]. В данном случае Хардинг ссылается на труды С. Льюкса и М. Фуко.

114

Для нашего анализа эта оговорка представляется естественной. Однако и другие аналитики нередко предпочитают ссылаться на те концепции власти, которые действительно использовались в эмпирических исследованиях. Например, Дж. Дебнем в качестве основания для своего концептуального анализа власти выбрал шесть определений, среди которых пять были даны исследователями-эмпириками в теоретической части их исследовательских проектов. В частности, он выбрал дефиниции Хантера, Даля, Престуса, Эггера, Голдриха и Свенсона, Бахраха и Бараца и Льюкса [Debnam, 1984: 3–6].

115

Небезынтересно отметить, в современной отечественной науке до сих пор преобладает литература с явным акцентом на правовых и формальнополитических аспектах изучения власти (местного самоуправления), а выводы, которые следуют из анализа правовых документов и институционального устройства местной власти подчас оказываются совершенно оторванными от реальности.

116

Например, Домхофф без всякого сомнения полагает, что для изучения власти в городских сообществах наиболее продуктивно использовать концепцию власти, сформировавшуюся в рамках основной (веберовской) традиции [Dom-hoff, 1978: 127].

117

Термины «диспозиционный» и «эпизодический» для обозначения двух разных подходов к решению проблемы актуального и потенциального использовал Д. Ронг [Wrong, 2002: 6].

118

Данная проблема уже была рассмотрена нами ранее, см. [Ледяев, 2001:122–132).

119

Существуют и другие подходы к объяснению соотношения «власти» и «влияния». Например, они различаются в зависимости от наличия (отсутствия) возможностей использования угроз и негативных санкций: власть всегда предполагает угрозы и санкции со стороны субъекта, тогда как влияние может осуществляться и с помощью иных способов воздействия на объект, например, убеждения [Ross, Levine, 1996: 9-10; Bierstedt, 1950: 730–738].

120

Подробнее об этом см. гл. VIII наст. изд.

121

Другое различие между властью и структурным влиянием проявляется в том, что субъект может и не осуществлять свою власть, тогда как структурное влияние происходит стихийно, автоматически, в какой-то мере наподобие процессов, имеющих место за пределами социальной сферы.

122

Домхофф считает, что именно структура власти является основным предметом исследования [Domhoff, 1978: 127].

123

Позднее Домхофф добавит четвертый индикатор власти – «репутацию власти» (reputation for power) и несколько переформулирует первые три: 1) кто получает выгоду (who benefits?), 2) кто правит? (who governs?), 3) кто побеждает? (who wins?), 4) кто заметен (who Shines?) [Domhoff, 1998: 19–22]. Последний индикатор им обозначается и как «репутация власти» (reputation for power).

124

В качестве примера Домхофф ссылается на свое исследование в Нью-Хейвене, в котором он показал, что высший класс имел выгоды (первый индикатор) и побеждал (третий индикатор), не обладая ключевыми позициями в публичных структурах (второй индикатор). Подробнее о полемике по поводу результатов исследования Даля и Домхоффа и их интерпретации см. гл. XI наст. изд.

125

Основатель теории городских политических режимов К. Стоун считает, что «социальные структуры не являются такими прочными и застывшими, как их часто представляют социальные исследователи… Действие возникает не просто в границах, обозначенных структурами, но часто направлено на сами структуры, поэтому процесс изменения структуры происходит постоянно» [Stone, 1989: 10].

126

Например, У Форм подчеркивает, что власть предполагает целенаправленное действие по изменению системы [Form, 1970: 28]. Многие исследователи считают, что именно наличие определенных намерений у субъекта в отношении объекта отличает власть от влияния, которое может быть и ненамеренным [Wrong, 2002: 3–5].

127

В этих концепциях уже наличие конфликта интересов (а не интенций) субъекта отличает власть от влияния.

128

Против учета «правления предвиденных реакций» фактически выступали только ранние плюралисты, твердо придерживавшиеся принципа четкой эмпирической фиксации каузальной связи между субъектом и объектом.

129

Некоторые исследователи выделяют и «власть вместе с» (power with), характеризующую «как коалиции мобилизуются из отдельных групп интересов, государственных структур и индивидов» [McFarland, 2006: 40; 2004]. Однако данная идея не получила широкой поддержки среди аналитиков и исследователей.

130

Концепция интеркурсивной власти была предложена Д. Ронгом, который противопоставлял данную форму власти «интегральной власти» (integral power). Интегральная власть имеет место в тех ситуациях, когда принятие решений и инициатива действия централизованы и монополизированы в руках одного субъекта, а интеркурсивная власть – когда власть каждого из субъектов социального отношения уравновешивается властью другого субъекта; в этом случае имеет место процедура переговоров или совместного принятия решений по вопросам, имеющим взаимный интерес. Примером интеркурсивной системы власти является описанный Д. Рисменом баланс вето групп, в котором каждая из групп может воспрепятствовать действиям других групп, способных нанести вред ее интересам. Идеи интеркурсивной власти лежали в основании различных версий плюрализма (см. [Wrong, 2002: 11; Riesman, Glazer, Denney, 1950: 244–255]).

131

Изначально Стоун использовал термин «системная власть» (systemic power) – «измерение (dimension) власти, в котором устойчивые характеристики социально-экономической системы (ситуационный элемент) создают преимущества или неблагоприятные условия для групп (межгрупповой элемент) и тем самым побуждают носителей публичной власти создавать преимущества одним группам интересов за счет других (косвенный элемент)» (курсив оригинала. – В. Л.) [Stone, 1980: 980]. Однако позднее он посчитал свое объяснение данной формы власти не вполне адекватным, поскольку оно не раскрывало механизм реализации системных преимуществ акторов, тогда как в концепции экологической власти этот важный аспект учитывался [Stone, 1986: 78–79].

132

В более поздних работах, в том числе в его монографии, содержащей изложение результатов исследования в Атланте [Stone, 1989], и в статьях, специально посвященных концептуальным основаниям его теории [Stone, 2006: 23–38], Стоун практически не использует термин «интеркурсивная власть», предпочитая «власть для» и (или) «модель социального производства».

133

Здесь Стоун опирается на Ч. Тилли [Tilly, 1984], выступившего против рассмотрения развитого капиталистического общества как единого цельного механизма.

134

Следует отметить, что при внешнем сходстве концепция власти («власти для») у Стоуна и других исследователей городских режимов отличается от концепции Парсонса и его последователей, которую также нередко обозначают как «власть для». У Парсонса акцент в понимании власти ставился на ее легитимной символической природе и ориентации на реализацию коллективных целей. У Стоуна же главное заключается в том, что субъект обладает способностью реализовать свои цели; при этом, как мы увидим далее, Стоун не отказывается от «власти над», а рассматривает ее как действующую вместе с «властью для».