У каждого свой путь - Любовь Рябикина

— Ты что, ослеп? Не видишь, что здесь женщина, да еще арабка? Да она шейху своему пожалуется, что напугали, от нас пыль останется!

Оба бросились успокаивать трясущуюся словно в лихорадке, мнимую Фатиму:

— Ханум, мы не хотели вас напугать! Это кяфира ударили, стоит ли переживать?

Степанова дрожащим от деланного испуга голосом сказала:

— У моего отца есть рабы неверные, но он их не бьет, если они трудятся. Когда раб здоров, он принесет больше пользы. С этим даже шейх Дамир не спорит и мой будущий муж относится к рабам не так уж плохо. Он наказывает их, но за провинности. Чем провинился этот несчастный?

Уманов не все понял из ее пространной речи, но упоминание шейха Дамира заставило его похолодеть. Он яростно обернулся к охраннику, стиравшему кровь с разбитых губ:

— Полковник Хачилаев сам с тебя кожу снимет, если эта баба пожалуется шейху! Пока она тут бродит, никого из русских и пальцем не трогать, пусть работают и все…

Перед посещением района Катаяма, Степанова демонстративно долго молилась перед портретом мнимого брата. Собрала вещи и вновь села в “Жигули” Хачилаева. Вздохнув, произнесла:

— Если и сегодня не найду нашего дорогого Рафата, вернусь домой. Видно, никогда у меня не будет семьи…

Уманов часть слов понял, о другой части догадался по интонации и сочувственно спросил:

— Почему вы так говорите, уважаемая ханум?

— Пока брат не найден, у нас в семье траур, а какая может быть свадьба при этом?

Охранник обернулся к напарнику:

— Этот Рафат тоже хорош! Из-за него сестра замуж выйти не может. Трудно написать, что ли?

Дзакоев посмотрел на слезинки текущие из опущенных к земле глаз арабки и пропадающие под чадрой. Ответил тихо:

— Если сегодня и в Катаяме никаких следов не отыщем, надо будет по радио со всеми лагерями связаться. Может он и не пишет из-за того, что на учебу попал! А бабе надо помочь. Смотри, как уливается слезами. Только бы полковник разрешил…

Они побывали во всех подразделениях, расположенных в районе Катаямы. Платье снизу намокло и потяжелело. К тому же сеял мелкий противный дождь. Чеченцы еще сутки назад раздобыли для нее ярко-зеленый зонт. Но он больше помогал от холодного ветра, нежели от дождя. Не смотря на застегнутое и перетянутое по талии поясом теплое пальто, на улице было холодно. Марина повязала сверху на чадру теплый платок с кисточками по углам. Шла и часто повторяла, прижимая к груди уже изрядно помятую карточку:

— Дорогой брат, где же мне тебя искать теперь?

Слезы лились из ее глаз не переставая. Она незаметно оглядывалась по сторонам в наиболее пустынных местах, но никакого движения нигде не было. Чадра потемнела от влаги еще больше. Кто-то из чеченцев в последнем встреченном отряде, подумав, посоветовал Дзакоеву:

— Возле завода на окраине вчера расположился небольшой отряд из какого-то лагеря. Кто-то говорил, что там есть несколько арабов. Сходите туда, тут недалеко.

— Мы на машине…

Парень покачал головой:

— Не проедете, там одни ямы. Завод года три, как не работает. Никто вашу машину не украдет, я позабочусь, а вы идите, вдруг повезет…

Бывший завод представлял собой руины с крышей. Все, что можно украсть, было украдено. Стекол и рам в окнах не было, когда-то широченный двор, в который въезжали машины, зарос кустарником и крапивой. Стены кое-где рухнули, образуя сплошные завалы из обломков позеленевшего от дождей серого кирпича. В таких местах даже к окнам подобраться было проблемой. Сорванные с крыши разбитые листы шифера часто хрустели под ногами. Во многих местах приходилось обходить глубокие ямы, залитые до краев водой.

Маринка шла и вздыхала, поминутно повторяя условную фразу. Неожиданно за поникшей крапивой возле угла корпуса мелькнуло раскрашенное полосами лицо, быстро взглянуло на идущих и сразу же исчезло. Степанова поняла, что нашла спрятавшихся разведчиков. Быстро огляделась по сторонам. Убедившись в безлюдности, тихонько вскрикнула, сделав вид, что оступилась. Оба чеченца кинулись к ней на помощь. Женщина охала и стонала, опираясь руками в кольцах на их руки и подскакивая на одной ноге:

— О, Аллах всемилостивый и милосердный, как же мне больно! Неужели я что-то сломала? За что ты меня наказываешь?

Из-за ее стонов, шлепков по грязи и не прекращающегося ни на секунду плача, шагов подкравшихся разведчиков ни один из чеченцев не услышал. Два резких удара по затылку и оба бородача рухнули, как подкошенные. Степанова сама едва не упала из-за того, что они в тот момент держались за ее руки.

Разведчики быстрехонько связали их и оттащили в укрытие. Затем старательно истоптали вместе с Мариной раскисшую почву, имитируя сопротивление женщины. Оторвали несколько кисточек с платья и платка, вырвали клочок ткани. Маринка сама сбросила надоевшую чадру и втопнула ее в грязь. Уронила одно из колец и попросила:

— Теперь кому-то из вас придется нести меня на руках, чтобы следов от моих туфель не осталось.

Один из разведчиков, худощавый жилистый парень с нахальными синими глазами, ухмыльнулся. Подошел и легко забросил ее на плечо одной рукой. Его ладонь очутилась на ее бедре. С тихим смехом он сказал:

— Так кавказских пленниц легче носить!

Степанова, которая вначале ошалела от подобного обращения, со всей силы стукнула ему по спине:

— А иначе ты не умеешь женщин носить?

Он тут же снял ее с плеча и подхватил под колени и спину. Рука Марины улеглась ему на шею. Разведчик с ухмылкой смотрел ей в лицо и вдруг перестал улыбаться. Внимательно вгляделся в глаза и удивленно спросил:

— Почему у тебя глаза разные? Один зеленый, второй черный.

Она ахнула и дотронулась пальцами до век:

— Линза выпала! Сейчас и вторую выброшу. Из-за них слезами уливалась пять суток, даже выдавливать слезы не пришлось! Оказывается, у меня на них аллергия!

Они в открытую пронесли ее метров сто, словно в спешке, затем второй разведчик принялся маскировать следы. Первый продолжал нести Марину на руках. Он практически не сводил глаз с ее лица. Скуластое раскрашенное полосами лицо с мелкими точечками веснушек на тех местах, где не было грима, было весьма симпатичным. Он явно знал, что может нравиться и продолжал сверлить лицо женщины пристальным взглядом. Его руки прижимали ее все крепче. Степанова начала нервничать от этого откровенного взгляда. Чтобы как-то разрядить молчание, спросила:

— Далеко отряд и сколько вас всего?

Он хрипло ответил:

— Рядом уже. Нас шесть человек. Прибыли сутки назад. Не думали, что вы так быстро появитесь. Генерал даже не предупредил, что разведчик женщина. Знаете, какой шок мы испытали, услышав заветную фразу от арабки, семенящей с чеченцами? Сейчас у командира такой же шок наступит.

Она рассмеялась тихонько:

— Что, очень похоже на иностранку?

— Не то слово!

Они спустились в подвал через пролом и тут же наткнулись на выставленного охранника. Синеглазый парень с неохотой отпустил женщину на землю. Оба тихонько перекинулись с часовым парой слов. Коренастый молчун, маскировавший следы, включил фонарик и повел по подвалу. Немного попетляв по подземному лабиринту, нашли убежище российского спецназа.

В закутке горела свеча. Завернувшись в плащ-накидки у стены спали двое мужчин. Когда вошла Марина, у командира действительно наступил шок. Спавшие проснулись и недоуменно уставились на темную фигуру в платье. А парень, несший ее, доложил коренастому невысокому капитану:

— Товарищ капитан, разведчик найден!

Степанова шагнула к столу:

— Сержант Марина Степанова. Задание выполнено. Пригород Грозного представляет собой сплошную линию обороны. Докладываю — один из пропавших разведчиков находится в районе Старая Сунжа на строительстве пулеметного гнезда вместе с четырьмя русскими парнями. Я знаю, где их содержат.

Офицер удивленно оглядел ее с ног до головы и ответил:

— Капитан Байбаков Артемий Кузьмич.

— Генерал не передавал рюкзак для меня?

Синеглазый выдернул рюкзак из темного угла:

— Вот он! Я нес. Меня, кстати, Иваном зовут. Иван Мешков.

Женщина посмотрела на него и кивнула. Попросила:

— Попрошу всех отвернуться. Надоела мне эта хламида хуже горькой редьки! Как тамошние женщины такое издевательство выдерживают? Через чадру дышать тяжело.

Мужики вышли за угол помещения и она за пару минут переоделась в камуфляж. Забила снятые тряпки в мешок. Наклонилась, чтобы завязать шнурки на высоких ботинках:

— Ребята, можете заходить!

Мешков откровенно разглядывал стройную фигуру. В глазах парня светилось восхищение. Она уже перестала обращать внимание на его настойчивый взгляд. Спокойно свила волосы на затылке и закрепила их резинкой. Натянула сверху маску: